Будем живы! Снег как будто поминальный, Сирый, скорбный, нереальный, Через лес прошел шажком. Все же пасмурные ели За ночь густо поседели — Не расчешешь гребешком. От природы невезучий, На заре на всякий случай Заяц спрятался в терны. Снеговик застыл корявый… Тишь какая, боже правый, Угоришь от тишины! Лишь знакомая синица Под окно мое садится И вертится, как юла. Чем славна, скажи на милость: Или кошку посрамила, Или море подожгла? А зима еще в начале, Как бы мы не заскучали, Одинокие, вдвоем. Но синица-неуныва Чуть щебечет: «Будем живы!» Соглашаюсь – не помрем. Будем живы! Будем живы! Зайцы, птицы, ели, сливы, Сколько надо лет и зим. В снеге скорбном, в буре злобной Лучше мы от смеха лопнем, Чем от грусти угорим! «Крякнет снег под волчьими полозьями…» Крякнет снег под волчьими полозьями, Свистнет ветер в гривах — Леденист! — Да сыграет русскую курьезную Рассыпную пляску гармонист. И… давай! Наяривай, буланые! На ухабах валких среди пней В жар сугроба девки окаянные, Как горохом, – брызнут из саней! А потом… Наваливаясь тучею, Неминучим девичьим судом, А потом намылят шею кучеру, Зацелуют кучера потом. И давай! Наяривай, буланые!.. До сих пор — Давно не вертопрах — Поцелуи чувствую румяные И колотье в шейных позвонках. До сих пор С порошей заполошною Тянет в даль морозную меня… Не кори, хорошая, За прошлое, — Я с тобой целуюсь у огня! День прощания День прощения обид, День прощания… Все раскаянье мое – наголо. Не вводи меня, любовь, в искушение, Как прощение просить тяжело! Если б я тому виной, одинешенек, Если б не было еще чьих-то губ, Я б упал к твоим ногам как подкошенный И слова бы растерял на снегу… Разве снова все начать? Разве набело? Да была ли мне к лицу похвала, Мало верила в меня, Много нравилась И единственным своим не звала. От обиды начал я пересмешничать, Как доспехами, обидой звеня, И свою вину с твоей перемешивать, И своей виной тебя обвинять. А ночами, по-отчаянному мешкая, Перед сердцем в неоплатном долгу, Приходил я и твой профиль насмешливый Под твоим окном писал на снегу. Снизошло тебе на грудь обольщение И иссякло, как вода на весле, Мне не ждать былой мечты воскрешения, Я распял ее со зла по земле. Замела ее метель непорочная. Отпоют ее весной соловьи… Ах, бедовая моя, Ах, нарочная! Я прощаю тебе муки свои. Самому себе даю обещание: Не задеть тебя ничем невзначай… День прощения обид, День прощания! Ты прости меня в себе И прощай. Январь
1 Январь – цветение зимы, Особенно когда пороша, На белых лебедей похожа, Взлетает тихо на холмы. В душе томленье по теплу, Пока не правятся дороги. В избе теленок одинокий Жует дерюжку на полу. Под вечер избы кое-как Натопят, жар пойдет по плитам. И домовые деловито Сморкаются на чердаках. И от домашнего тепла Наперекор идущим стужам, Недавно взятая наружу, В углу картошка проросла… 2 Но люблю в отцовском полушубке Уходить тайком на берега, Где в прозрачной высиненной юбке Шелестит озерная куга. Там простор гармонии и свету И дразнящий запах снеговой, И стога, как родинки из лета, На щеке холодной полевой. Там на кровле дальнего отрога — Свет зари угаснувшего дня. И ложится заново дорога За гортанным хохотом коня… Там я жду разбойную подругу На пологих белых берегах — Молодую пламенную вьюгу В рассыпных монистах и серьгах. Как она появится – запляшет, Прошумит узорным подолом И со стога темного промашет Лебединым бешеным крылом. И, обнявшись с нею, постою я. Это – и на радость, и на страх, Потому что жарче поцелуя Не найти на белых берегах. Снеговей В муравейнике легкого снега, В закипающем сверху и вниз Есть старинная сладкая нега И мохнатая прелесть ресниц. Замелькало за тыном, за садом, Захлестнуло кургана кадык. Это чудо назвать снегопадом Повернется едва ли язык. Снеговей, снегосон, снегоповесть, Несмолкаемый жалостный хруст, А душа за окном, успокоясь, В сказке снега прочла снегогрусть. Точит снег хитромудрые лясы, Сокровенные сыплет слова. В завороженном облачном плясе Закружились молчком дерева. Вся земля в непорочной рубашке… И весь день для услады души По равнине бегут не мурашки — Снеговые кипят мураши. |
