Вскоре мои мысленные терзания прекратились. В комнату вошла та самая женщина. Она вновь окинула меня обеспокоенным и даже сочувствующим взглядом. Наверно я выгляжу как живой труп, тогда не удивительно. По крайней мере, я ощущала себя таким. Женщина подошла поближе и села на кресло рядом со мной. От неё исходило чувство заботы и внимания, так непривычная для работорговца, правда? Она что-то долго для себя решала и наконец, указывая на себя, медленно сказала:

— Я, Карин Чаквас.

Я с первого раза поняла, что это она так представилась. Я чувствовала себя ребёнком, которому что-то объясняет взрослый. Карин. Чаквас. Повторила её слова в уме, как смогла услышать. Ну, вроде имя как имя или может она что-то другое имела в виду, ладно, не важно, надо бы тоже представиться. Как-никак представляю Республику и Орден.

— Митра. Сурик, — повторила её жест, на что Карин Чаквас тепло улыбнулась.

Будь у меня Сила постижения речи, то такого нелепого приветствия бы не получилось. Я вновь взвыла от потери связи с Силой. Теперь я немного понимаю тех, кто не чувствителен к Силе. Это же так странно, не чувствовать…

Карин Чаквас, похоже, её что-то осенило, она пулей вылетела из комнаты. Пока её не было, я медленно поднялась с кровати. Ноги уверенно держались, что было хорошим знаком. Физически, я не ощущала никаких отклонений. Я сделала несколько уверенных шагов по комнате, осматривая незнакомые вещи. Они вроде бы незнакомые, но в то же время очень похожие. Например, кровать, тумбочка и так далее.

Карин Чаквас вернулась с одеждой на руках. Она протянула их мне. Ну вот, такая же клетчатая рубашка с длинными рукавами как у нас. Обычные штаны цвета хаки и кеды на шнурках. Кеды оказались как раз, я не скучала по моим затоптанным сапогам. Интересно, а куда они их дели? Я скинула халатик и почувствовала легкий сквозняк. Рубашка оказалась длинной. Видимо, это были вещи Карин Чаквас. Потому как она была немаленького роста. Когда я закончила, она оценивающе осмотрела мой наряд, точнее свой на мне и кивнула. Женщина подошла к пищащему устройству и долго разглядывала, потом развернулась ко мне и жестом позвала за дверь.

Значит, я могу покинуть эту комнату.

Дверь привела нас в узкий и не длинный коридор. За дверью стоял один человек, ну я думаю, что они люди. И на нем была почти такая же форма. И с этими мыслям полностью отпала версия с работорговцами и пиратами. Последние не настолько организованы, чисты и любезны.

Электрические лампы над головой ярко освещали всё помещение. Пройдя метры коридора, мы оказались в просторном зале, где толпились и занимались своими делами множество людей в той же форме. Я увидела десятки экранов, за которыми сидели местные.

Судя по виду из иллюминаторов, мы находились в космосе, значит, на корабле или на станции. Просторный зал был отделён перегородками на несколько частей: в одной стояли столы со стульями, рядом с которыми за стойкой работал человек. Он, судя по запаху, занимался приготовлением пищи. Правое от меня крыло вело в коридор с множественными комнатами. Возможно, личные каюты экипажа. Всё было как бы знакомо, но в то же время и нет. За это время Карин Чаквас молча сопровождала меня, делая какие-то заметки у себя на датападе, или что это у неё в руках.

Атмосфера до боли напоминала штатную службу Республиканского флота. Значит, возможно, я находилась в одном из военных кораблей. Я подошла к иллюминатору и вглядывалась в бесконечные звёздные дали. Трудно поверить в то, что где-то там недавно прошли кровавые сражения: как гасли и умирали целые планеты и звёзды.

Моё любование за космосом прервали уже «знакомые» лица. Темнокожий мужчина что-то спросил у Карин Чаквас. Я посмотрела на его молодого спутника. Высокого и атлетичного телосложения мужчина хмурился, слушая Карин и темнокожего. Он повернулся ко мне и могла полностью рассмотреть его: почти под ноль выбритые волосы, серые глаза под мощными бровями и легкая щетина. Его серые глаза сверлили меня с любопытством и в то же время с некой опаской. В мои глаза бросился некий символ на его груди: «N7».

Внезапно я ощутила нечто странное, несмотря на разорванную связь с Силой. Я ощутила нечто холодное и неживое. Это было странно и пугающе. Я невольно сглотнула, и по телу прошли мурашки, эти ощущения мне не понравились, очень не понравились.

— Митра. Сурик, — позвала меня Карин Чаквас.

Она указала на стойку столовой. Мне два раза повторять не стоило. За стойкой со всякой кухонной утварью работал мужчина. На вопросительный взгляд мужчины я ткнула в сторону миски. Мужчина без слов черпнул порцию супа и протянул его мне. Запах был весьма вкусным. Положив миску на поднос, я поплелась к свободному столу. Местная еда на вкус, как и запах, была весьма неплоха. Хотя, за годы войны я научилась радоваться любой еде.

— Её зовут Митра Сурик? — чуть вдалеке с Карин разговаривали мои «знакомые». Я услышала своё имя, похоже, они говорил обо мне.

— Она так представилась.

— То есть, она может говорить? Что-нибудь ещё говорила?

— Говорить-то может, только не на нашем языке.

— Сэр, приближаемся к Цитадели, — донесся по всему помещению чей-то голос с потолка.

Некоторые потянулись к иллюминатору корабля. Я услышала восторженные отклики. И я увидела, чем они так восторгались. За иллюминаторами показалась огромная космическая станция, гигантская конструкция в форме пятиконечной звезды. Как я узнала позже, каждый лепесток станции представлял собой целый городской район огромной площади. И все эти лепестки соединялись кольцом. Вид станции действительно поражал, её утончённые формы и огромные размеры не оставили равнодушным никого и меня в том числе.

Это уже совсем другой мир, мелькнула такая мысль. Потому что никогда о таком я не слышала в Республике. А за время войны я повидала многое. Когда собеседники Карин Чаквас ушли в сторону, за перегородками, она присела напротив меня.

— Сэм, можно мне чаю? — громко сказала Карин Чаквас.

— Сейчас, мэм, — отозвался повар.

Итак, что мы имеем. Истребителя не видно. Связь с Силой разорвана. Находимся на неизвестном корабле с людьми говорящими на совершенно другом языке. Это из минусов. Плюсом можно выделить: я жива, вроде здорова, нахожусь не в тюрьме, возможно. За всем этим назревал логичный вопрос: «Что мне делать?». Я, честно, без понятия. Была надежда, что за мной придут, но в это верилось с трудом. Самое ужасное, что без способностей Силы на изучение языка уйдут недели. Да и не факт, что они приютят незнакомку надолго. Я уже должна быть благодарна за оказанную помощь, особенно этой доброй женщине, сидевшей напротив. Я чувствовала себя, словно ничего непонимающий ребенок, которого родители оставили в незнакомом месте.

Корабль немного тряхнуло при состыковке к громадной станции.

Мозг лихорадочно искать выход, но ничего толкового не выходило. Нужно просто подождать и разузнать как можно больше, когда скажут за борт, тогда и пойду. Сейчас меня не тянуло возвращаться в Орден. Паршивое чувство сожаления никак не отпускало. Умом я понимала необходимость принятого решения, но такой ценой… Такого я простить себе не смогла.

Интересно, как отреагировали старые мастера на победоносное возвращение Ревана? Пусть я и не разделяла их политику во время мандалорской войны, я все равно уважала их. Наверно меня бы осудили, и изгнали за все мои преступления. Впрочем, с разорванной силой мне джедаем уже не быть.

— Митра, — вырвали меня из раздумий слова Карин Чаквас.

Кажется, она заметила, как я уставилась в одну точку, вся погрузившись в свои мысли. Что ж, неважно, где я бы не находилась, я всегда буду оставаться джедаем, пока буду верить в это. Пока обессиленная и слабая, но все равно верующая в кодекс. Когда боль внутри меня утихнет, а груз вины немного отступит, я восстановлю связь с Силой. В этот момент я вспомнила наш кодекс, не раз спасавший меня в трудные времена и прошептала его про себя:

Нет эмоций — есть покой

Нет неведения — есть знание