Я приветственно защебетала как я рада, но тот вперившись в меня холодными рыбьими глазами в два шага сел на софу и загребая мою руку в свою, стал давить ментально. Голову сжало пыточным обручем, в солнечном сплетении растекалась расплавленным оловом агония, а кольцо, должное защищать меня не реагировало.

— Запомни, что я скажу тебе, — не напрягался по поводу этикета Ворон. Дальнейшие его слова, как военный ансамбль маршировали в голове, отражаясь усиливающимся эхом, он требовал, настаивал и убеждал, давил, сминал и ломал. И когда я не смогла больше отвечать «нет», мне пришлось ответить «да».

Да, я откажу Азаму у алтаря.

Да, я проучу выскочку, нацелившегося на то, что принадлежит Кроу.

Да, я убью себя после, смывая кровью позор бесчестия.

*Алтабас — плотная шёлковая ткань с орнаментами или фоном из золотой или серебряной нити, разновидность парчи. Алтабас ценился очень высоко и применялся для нужд царского двора, церкви.

Впервые, за очень долгое время, я чувствовала себя так отвратительно. Голова моя гудела, словно рой диких пчел, охраняющих свои соты от лакомки-медведя, во рту было сухо, как в Последней трети, а едва я силилась вспомнить, что говорил мне Кроу, как голову простреливало такой болью, что содержание нашей беседы, плескалось далекими волнами где-то на периферии сознания. В зеркале отражалось бледное, помятое лицо, отливающее в благородную зелень, с темными кругами под глазами и опухшими как будто от слез веками.

В комнату с подносом и вошла Ирия, а когда из чайника полился теплый отвар, я узнала запах травки от похмелья. В конце концов хуже не будет, подумалось мне, и залпом выпив целую кружку, откинулась на подушках, задремав до обеда.

Деликатные ласки пробудили меня. Азам, с нежностью улыбаясь, проводил самыми кончиками пальцев по щекам, очерчивал брови, щекотал губы.

— Ты такая ранимая, когда спишь, моя Анима, — промурлыкал он. Свежий, чисто выбритый, бодрый, словно мы не вернулись с рассветом, хотя выпила я куда как больше его. — Как ты?

— Хорошо, — каркнула я. — Уже намного лучше, чем утром. Мммм-мм. Ты так приятно пахнешь, — сказала я, зарываясь носом в теплую шею между воротником сорочки и волосами, и не удержавшись, куснула вкусную кожу. На моих глазах шея покрылась мурашками, а жених хрипло рассмеялся.

— Если ты не остановишься, я не смогу оторваться от тебя, а мне пора, — прошептал он мне в губы.

Еще вчера он признался, что вопрос, по которому он приехал в Орум не урегулирован и решать его придется на месте, что-то связанное с правом обладания бесхозными землями в единую собственность. Решением Азама было не посвящать меня в детали, ну а я и не настаивала, насколько я понимаю, спор длится не первый таль, и международное право бессильно в мирном урегулировании этого вопроса.

— Может Умар подождет еще немного? — сказала я, просовывая пальцы под батист, и прижимая ладони к мощным плитам груди. Любимый застонал, прижал руки мои руки плотнее, и страстно поцеловал, распаляя обещаниями.

— Я буду отсутствовать несколько унов, Лисса, и буду очень, очень скучать, — с сожалением оторвавшись от меня, проговорил он. — Может быть ты займешься приятными хлопотами и озаботишься платьем для церемонии пока ты в Ориуме?

С этими словами жених умчался, а я подумала о том, что только тот, кто никогда не заказывал торжественные наряды, может считать эти хлопоты приятными.

Время ускорило свой бег, так бывает всегда, когда чего-то очень ждешь, но тебе катастрофически его не хватает, для решения всех навалившихся дел.

Естественно, что платье я заказывала у Вероник, той как раз пришли новые кружева и ткани, к тому же мне хотелось пополнить коллекцию белья, более приличествующую для Расаяна. Корсеты и турнюры, слава Великим, там не носили, да и не предполагали местные наряды замысловатых элементов. Воодушевившись, модистка даже привнесла некоторые детали кочевничьей моды в наряды застегнутой на последнюю пуговицу чопорной знати Орума.

Мне так и не удалось узнать причину вражды меж герцогом и женихом, Мо молчал, хотя подозревала, что ему известны ее истоки, но я могу лишь догадываться, что дело скорее всего связанно с герцогиней, уж слишком ревностные взгляды на неё бросал Рейдж, когда рядом находился Азам.

Мне даже удалось встретится и лично пригласить на церемонию Мари Ферро, точнее Её Сиятельство герцогиню Уимбли. Лану вероятнее всего не отпустят, но я передала приглашение и ей. Мы немного поболтали, балуя себя сладостями в новой кондитерской, делясь новостями и переживаниями. Не по-сестрински, как, наверное, мне того бы хотелось, но всё же как близкие друг другу люди. Повторно вступать в союз кузина не торопилась, тщательно выбирая среди претендентов того, кто смог бы занять в её сердце особое место, к тому же статус вдовой герцогини её устраивал полностью, немного больше вольностей и возможность слегка попрать принятые нормы, пока перевешивали статусность брачных уз.

Именно в эту встречу я отдала сестре две шкатулки, равноценно разделив богатое наследство небогатой на наследников семьи. Свои украшения я тут же отдала в переделку, оставив лишь пару камей и нитку розового жемчуга как есть. Массивные оправы, тяжелые, а порой и безвкусные — не лучшее украшение для удивительных и редких камней, что долгие тали пролежали в забвении. Драгоценностям должно сиять.

Поверенный обрадовал меня законностью завещания, а также неизменностью наследования, исконных земель клана. Если у меня не будет дочерей, они перейдут к дочерям сына, и так далее, но останутся родовыми.

Поездка Азама затянулась, в обещанные сроки он не вернулся, прислав записку с извинениями и просьбой возвращаться в Шатер без него. Меньше, чем через дем было назначена церемония, которая была крайне нескромной, всё-таки вступать в союз собрался Тан и ненаследная Кронцесса союзных государств, и слава Небу, я смогла избежать организационной суеты и нервотрепки. Мне вполне хватило подготовки приданного и того, что я отбивалась от навязчивого внимания тех, кто жаждал получить приглашение, но по каким-то причинам не получил.

В Расаяне церемония проводилась по правилам кочевников, что меня более чем устраивало, ведь почти сразу после ритуала, супруги покидают празднующих гостей, а сами отправляются делать потомство, шепнул мне на ухо любимый. Мы же отправимся на море, специально для меня Эмир выстроил небольшую виллу, и мы сможем именно там провести несколько унов наслаждаясь лишь друг с другом, солнцем и морем.

Предсвадебное утро проходило в суете. Впрочем, и не удивительно. Тон лент на перилах не подходили к тону лент под потолком, голуби после репетиции отказались возвращаться назад, разбредясь по огромному саду и, кхм, скажем так оставляя маленькие подарочки, будущим невезучим гостям, воздушный шар, с которого планировалось сбрасывать памятные сувениры (для мужчин золотые портсигары, а для женщин крошечные калейдоскопы с драгоценными камнями вместо привычных стеклышек) оказался дырявым в двух местах и поднять его в небо к назначенному леору не представлялось возможным.

Повар, свалился с мигренью, но допустил на кухню Мозеса и кондитер превзошел себя, соединив своеобразие местных сладостей с классическими мотивами, что вылилось в шедевральный семи ярусный торт с карамельными буквицами имен жениха и невесты на самом последнем. Вероник лично ушивала платье, на мне сбросившей пару фунтов, причитая, что все невесты одинаковы и нервничать перед церемонией абсолютно нормально.

Да вот только я не нервничала, боюсь те чувства, что я испытывала, не поддавались описанию. Словно ледяная глыба таяла внутри меня, вбирая всё тепло, что дарил мне жених. Я стала ужасно спать, опасаясь что, что-то пойдет не так.

Дар видеть прошлое затих, затаившись, словно змея, свернувшаяся клубок пред смертоносным прыжком. И я решила оставить попытки разбудить его, надрываясь вновь и вновь.