— Теперь вы знаете, с кем имеете дело, — рассудительно сказала Мария. — Не забывайте об этом.

— Минуточку, — насуплено остановил её Пётр. — Почему это вы взяли на себя роль ведущего собрания?

— Потому что это мой вебинар. После вчерашней попытки меня отравить, почему-то нет желания встречаться в реале. Но без обсуждения ситуации вероятность пережить обед равна нулю. Не находите?

Джонсон покачал головой:

— Я вижу, вы вчера знатно повеселились.

— Ага, — кивнул Пётр. — Вас очень не хватало.

— Я потерял двух агентов! — пожаловался Джонсон.

— И я двоих, — ответил Пётр.

Гервиг промолчал, но Мария поддержала нытьё:

— А у нас украли бленкер.

— И у меня, — признался Джонсон.

— Похоже, мы подбираемся к первой теме дискуссии, господа, — сказала Мария. — У кого бленкер?

— Теперь, зная о вашей прыти, был бы уверен, что у вас, — сказал Джонсон. — Но вы бы забрали и свои деньги…

— Это мои деньги, — насупился Пётр.

— Почему это «ваши»? — удивилась Мария.

Я тоже удивился.

— Потому что в вашей каюте больше нет бленкера. Я работаю на Баюшева. Передал вам деньги…

— А мы точно так же передали вам товар, — перебила его Мария. — Условие поставки FOB выполнено: прибор «свободно на борту». Выходит, у нас с вами претензии к Джонсону: он вам должен бленкер, а нам деньги…

— Можете забрать свои деньги, — проворчал Джонсон. — А бленкер по-прежнему «свободен». Уверен, он на судне.

— Деньги принесите к двери сто третьей, — распорядилась Мария.

Она хотела что-то добавить, но вклинился Гервиг:

— «Первая тема»? — сказал он. — Есть и другие?

Я решил, что недооценил помощника Юрия. Гервиг быстро соображал. Такому голову не заморочишь.

— Всего две, — успокоила его Мария. — Хочется обсудить у кого бленкер, и как нам спасти судно.

— А что такое с судном? — забеспокоился Джонсон. — Вроде, не тонем…

— Нас обстреляла подводная лодка Мегасоца, — напомнил Пётр Леонидович. — Не заметили?

— Подумаешь, рубку разворотило, — нахмурился Джонсон. — Управляют с резервного пульта…

— Вы действительно полагаете, что гибель подводной лодки заставит Мегасоц отказаться от своих планов? — презрительно спросил Пётр. — Мы их знаем немного лучше вашего, уважаемый. Уверяю вас, гибель сорока человек ГПУ только раззадорит. Даже если погибнет тысяча или миллион… это никак не скажется на решимости Мегасоца угробить всё человечество.

— Эй! Я всё ещё здесь, — напомнила Мария.

— Знаю, — с яростью сказал Пётр Леонидович. — Меня больше волнует, что здесь нет моих людей. Где они?

Я черканул ещё одну строку, и мимо объектива показал записку Марии.

— Чувствую обострение, и терпеть его не буду. Сделаем перерыв. Темы моего вебинара озвучены, — Мария сделала заметное ударение на слове «моего». — Для продвижения своих вопросов, организуйте свою конференцию. А здесь собираемся через полчаса, в девять. До связи.

Она отключилась и победно на меня глянула:

— Что скажешь?

— Что ты всё записала, мне нужна копия на флешке.

— И всё? — она надула губы.

— Что ты самый сексуальный командир всех времён и народов. Мне очень повезло.

— Другое дело, — повеселела Мария. — Цени!

Я правильно истолковал смысл приказа, но, увы! — разделся перед тем, как опустить заслонку иллюминатора.

— Погоди-ка… — сказала она, и присмотрелась к моим рукам.

Я вспомнил об исчезнувших шрамах и приготовился к худшему. Она осмотрела меня всего: сверху донизу. И приказала повернуться. Стиснув зубы, я подчинился. Осмотр немного напомнил медкомиссию военкомата: там было немало женщин. Но там я не боялся поворачиваться к ним спиной. Напротив, отворачивался охотно и с облегчением. Сейчас ожидал удара в спину…

— Что-то не так, Максим.

Я повернулся и молча ждал продолжения.

— Ты поразительно «накачан» и «подсушен». Не отталкивающая мощь культуристов, а что-то античное… А ещё мне кажется, что ты вырос. Юрий не врал: ты крепко изменился, дорогой. Ты не «пышешь», — ты полыхаешь здоровьем. Ты можешь это объяснить?

— Бленкер? — бросил я пробный камень. — Последний мой «подход» можно назвать ударным.

— Бленкер… — она покачала головой в такт своим мыслям. — Ну, пусть будет бленкер… Что-то я проголодалась. Ты не против завтрака, милый?

«Секс отменяется, — злорадно прошептал Демон. — В следующий раз гаси свет, Аполлон хренов!..»

Я не решился настаивать. Оделся, помог «собрать» бутерброды… Что-то ушло. Наверное, безвозвратно. Мы сдержанно обсудили варианты развития тем вебинара, но в этом спокойствии легко угадывалась тихая паника Марии и моя печаль по возвращению к одиночеству.

Подключились все, даже Юрий. Он был таким же растрёпанным и осунувшимся, как и Пётр с Джонсоном.

— Завтра на перевязку, — строго сказала Мария. — А швы снимите уже на берегу.

— Спасибо, — вежливо сказал Юрий. И вдруг добавил: — Правда, спасибо. У вас твёрдая рука. А если зашивал ваш муж, то ему особая благодарность. Мне кажется, его ждёт потрясающая карьера хирурга.

Мария покосилась на меня, но я не реагировал.

— С чего начнём, господа? — спросила Мара. — Всего две темы: где бленкер и как спасти «Аркадию». Начнём с вас, Юрий. Что думаете?

— На оба вопроса: не знаю.

— Джонсон?

— Аналогично.

— Пётр?

С минуту он молчал, потом признался:

— Сейчас меня мало заботит прибор Крецановского. Судьба «Аркадии» — тоже. Один из молодых людей, которые вели вашего мужа ко мне в каюту — царевич Романов. Его исчезновение — куда больший скандал, чем пропажа какого-то прибора. Ради всего святого, скажите: он жив? Для его освобождения я сделаю всё, что скажете… — он захлёбывался от нахлынувшей надежды.

Я написал «да» и показал Марии.

— … даже больше! Просто поставьте задачу. Я всё сделаю, только верните. Хотя бы тело. У нас на родине с этим очень строго.

— Нам нужно слушать мостик, — безучастно сказала Мария. — Организуйте прослушивание мостика, и получите своего принца. В Лиссабоне, разумеется.

Пётр Леонидович откинулся на спинку кресла и закрыл лицо ладонями. Когда мы снова увидели его глаза, они подозрительно блестели.

— Я выведу прослушку штурманской рубки и резервного пункта связи вам на компьютер. Но прошу поверить: если по приходу в порт я не увижу царевича, то вас будет искать вся его семья. Меня к этому моменту, наверняка, не будет в живых, но вы мне позавидуете. Правда! Это будет личная вендетта царской семьи.

Я написал ещё одну записку.

— Нужны не просто переговоры на мостике. Интересует весь обмен сообщениями «Аркадии» с внешним миром, — ровным голосом сказала Мария. — Весь!

Воцарилось молчание. Я вновь порадовался сообразительности наших оппонентов: «весь» — это очень много. И, в отличие от нас с Марией, дав слово, они собирались его исполнить.

— Я не позволю Петру «слушать» мою каюту, — сказал Джонсон. — Рекомендации моего мозгового центра останутся для вас секретом.

Его слова прозвучали готовым решением одной из моих проблем. «Мозговой центр!»

Теперь я знал, что предложить диссидентам из карантина.

— Нас интересует только то, что имеет отношение к судьбе парохода, — сказала Мария.

— Ах, вот оно что! — заулыбался Юрий. — Господа, я понял, о чём толкует эта симпатичная барышня!

— У них нет связи, — пробурчал Пётр. — ГПУ пускает агентов в расход, не сообщая, как это будет сделано.

— Не может быть! — воскликнул Джонсон.

— Неприятно, зато развязывает руки, — сказала Мария. — Действуем по обстановке и как вздумается.

— И как же вам «думается»? — поинтересовался Юрий. — Что вы сделаете, когда узнаете о бомбардировщике с атомной бомбой на борту?

— Мы взорвём его, — заверила Мария. — В Мегасоце действует мощное подполье. У нас есть возможность сообщить о бомбе на Родину.

— Какая-такая «возможность»? — удивился Джонсон. — Интернета нет, мобильной связи нет… радиорубка «Аркадии» уничтожена.