— Нам нельзя этого делать, — внезапно перебила меня Катара и, перехватив мой удивлённый взгляд, пояснила, — если даже это сработает, и мы сможем предъявить вотум недоверия действующему Директору, общественность — в частности, воины Корпуса — узнает не только об отмене процедуры, но и о лишении Цитадели статуса убежища. Она перестанет быть нейтральной территорией…
— И тогда от целой армии недружелюбно настроенных магических существ Лару не спасёт уже ничто, — закончил Нэйт.
За время, пока Катара объясняла свою позицию, он успел снова привести волосы в порядок и пролистать первый устав, лежащий к нему ближе всех.
— Поясни, — нахмурилась я.
Он вздохнул.
— Ты ведь заметила, что большая часть обитателей Цитадели относится к тебе, мягко говоря, враждебно.
Я хмыкнула.
— И слепой бы заметил.
— Правильно. От прямого нападения их удерживает лишь статус Цитадели как нейтральной территории. Если они узнают, что он был отменён…
— На Лару начнётся охота, — упавшим голосом заключил Хирд.
Я поникла. Подобный вариант развития событий почему-то не приходил в мою светлую голову. В моих самых глубинных фантазиях я была кем-то, вроде всеобщей спасительницы — этакой избранной, которая причиняет добро и наносит справедливость, избавляя всех магических существ по всему миру, а потом красиво уходит в закат. Теперь же передо мной вставал нелёгкий выбор — вернуть книги на полки, сделать вид, что этого разговора не было и продолжить жить, как раньше — или взвалить спасение мира на плечи моих товарищей и вернуться домой, в общие земли, чтобы остаться в безопасности, но при этом забыть о службе в Корпусе.
Смертельная опасность и далеко не стопроцентная вероятность успеха или полная безопасность, но вдали от происходящего. Выбор, и правда, был нелёгкий.
— Ты не уйдёшь из Корпуса, — покачал головой Нэйт.
— А если уйду? — ощетинилась я, — Мои жизнь и благополучие против сотни несправедливых смертей. Подумай ещё раз. Я, по большому счёту, бесполезна. Мой уход ничего не изменит.
— Значит, я уйду вместе с тобой, — совсем уж внезапно заявил мой киаму.
— Прекрасно, — скривилась я, — и на кого тогда ляжет миссия по спасению магических существ? На воина, тринадцатилетнюю девочку и новичка? Отличный расклад, ничего не скажешь!
— Лара, не уходи! — панически выпалила Тина.
— Ты — мозг нашей команды, — покачал головой Хирд, — ты можешь координировать наши действия, находясь в общих землях, и вернуться, когда всё закончится и уляжется.
— Это если у нас всё получится, — возразила Катара, — а если мы лишь взбаламутим воду или, не дай Бездна, настроим всех против себя? Ларе путь в Цитадель будет заказан — её просто убьют как врага всего магического народа.
Нельзя не признать — в её словах была логика. Я вздохнула и обхватила ладонями голову.
— Давайте так, — предложила устало, — мы никому не скажем о наших выводах, но будем думать в этом направлении. Прикинем все варианты, набросаем план действий, учтём все возможные форс-мажоры и только тогда начнём действовать.
— Годится, — кивнул наш командир.
Я вздохнула и начала собирать книги.
— Давай я помогу, — предложила суккуб и живо принялась захлопывать пыльные тома и складывать их в стопку, — скажи, где они стояли. Я помогу вернуть на место.
Вместе мы снова расставили книги, стряхнули пыль со стола и попросили Элеонору никому не говорить о том, что мы тут были и интересовались конкретными изданиями. Библиотекарь пожала плечами, но согласилась легко, пусть и посмотрела на нас немного странно. Мне, впрочем, было не до странных взглядов — я снова почувствовала упадок сил. Вернулась и слабость. Немного подумав, я отговорилась сонливостью, вернулась к себе, прихватила полотенце и направилась в сторону общих душевых.
Горячий душ положения не спас, и меня продолжало слегка пошатывать, как после продолжительного недосыпа. Добавился озноб. Может, я просто заболела? Поколебавшись с минуту, я мысленно посетовала на несовершенство человеческой природы и отправилась в больничное крыло. Если так пойдёт и дальше, я изучу его во всех подробностях.
Маги и другие фантастические создания болеют редко, а потому я, как и в прошлое моё посещение больничного крыла, была единственным посетителем, и мне обрадовались, как родной. Стоило мне переступить порог и прикрыть за собой дверь, меня тут же подхватили под руки неизвестно откуда возникшие Даная и Лэнсия — живой парадокс всего магического мира. Они являлись близняшками, что само по себе было невозможным, учитывая то, что Даная была светлой эльфийкой, а Лэнсия — тёмной, иначе говоря, дроу. Друг от друга сёстры не особенно отличались — Даная являлась гордой обладательницей роскошной золотистой шевелюры и молочно-белой кожи, со здоровым румянцем на щеках, а Лэнсия была брюнеткой, и кожа её была чуть сероватой, что, впрочем, было совершенно нормально для представителей её расы.
Даная протараторила что-то на своём языке, красивом, сложном и крайне цветистом. В сочетании с высоким, но очень мягким голосом её речь напоминала солнечные блики на быстром течении ручья в рассветный час. Мы с Лэнсией внимательно выслушали всё, что эльфийка имела мне сказать, но если я просто восхищалась, то дроу вслушивалась в слова и по окончании тирады, повернулась ко мне и коротко перевела:
— Привет.
Как я уже говорила, язык эльфов очень цветистый.
Я кое-как описала свои симптомы, с лёгким стыдом поведала об импровизированном девичнике, упомянула о встрече с некромантом. Даная задавала наводящие вопросы, Лэнсия переводила их для меня. Я обстоятельно отвечала, и сестрички с умным видом кивали. Что интересно, Даная, так и не заговорившая за всё время работы в Корпусе ни на одном человеческом или любом другом языке, прекрасно меня понимала без обратного перевода.
Для начала на меня набросили стандартную лёгкую сеть диагностических чар. Потом вручили амулет, который должен был изменить цвет в зависимости от диагноза. Затем в меня тыкали иголками и считывали изменения в ауре. Насколько я поняла по изумлённым лицам обеих эльфиек, в чём-то я была уникумом, не поддающимся анализу обычными методами. Спустя четверть часа меня так же подхватили под руки и повели в сторону исследовательского отдела — их аппаратура была более многопрофильной. Ещё минут через двадцать происходящее начало напоминать мой самый первый день в Корпусе: все побросали свои дела и суетились вокруг меня.
Среди ровного гула голосов выделялся звон солнечных лучей на водной глади — Даная перечисляла, что они уже успели опробовать. Сразу за этим голос Лэнсии разбегался морозными узорами по стеклу — дроу переводила слова сестры. Мне снова вручили амулет для определения группы диагноза. Большой прозрачный кристалл в виде звезды должен был, по прикидкам команды исследователей, либо покраснеть, либо посинеть. Он почернел. Дружно нахмурившись, все присутствующие передавали амулет друг другу и сыпали непонятными терминами, от которых мне могло бы стать только страшнее, если бы меня с невероятной силой не клонило в сон.
Я пристроилась на диване и начала засыпать. Голоса уплывали всё дальше, постепенно стихая, а ко мне снова подобрался туман из сна, утягивая в бесконечный поход к призрачной цели. Я уже почти ступила на холодную землю и приготовилась двинуться дальше, но меня разбудили. Всё ещё не высвободившись до конца из объятий своего почти-кошмара, я, направляемая и поддерживаемая чужими руками, прошла в соседнюю комнату, где все уже столпились вокруг монструозных размеров аппарата, напоминавшего платяной шкаф с вычурными узорами на дверцах.
«Нарния, — мысленно хихикнула я, — интересно, тот фонарь ещё стоит на поляне?»
Но когда меня общими усилиями впихнули в этот шкаф, в нём не обнаружилось ни тёплых вещей, ни прохода в сказочную страну. Да и зачем он нужен, если я и так уже в сказке?
— Присаживайтесь, — велели мне, — и смотрите туда, — невысокий молодой человек с маленькими рожками на голове и очаровательными копытцами вместо ног, усадил меня на стоящий в шкафу стул и указал на маленькое окошечко в задней стенке шкафа, после чего вышел и плотно прикрыл за собой дверцы.
