Нэйт скинул с себя пиджак и протянул его мне. Я накинула его на плечи и благодарно улыбнулась, хоть для этого мне и пришлось собрать в кулак всю свою силу духа.

— О, — протянул некромант с фальшивым умилением, — как мило, ты так заботишься о ней, — и в следующую секунду его интонации изменились, голос его сделался холодным и острым, как сталь, закалённая в магическом пламени, — но это вам не поможет, потому что все вы сегодня здесь умрёте. И начну я с тебя, полукровка!

Некромант вскинул руки к небу, и для этого ему потребовалось отпустить Тину. Девочка этого совсем не ожидала и упала на колени, но начала достаточно быстро отползать в сторону. Я облегчённо выдохнула — теперь его можно было атаковать без страха задеть своего бойца. Воспользовавшись тем, что некромант увлёкся сотворением тёмного колдовства, повернулась к Нэйту, чтобы определить, кому с какой стороны атаковать. Но мой киаму смотрел на старика со смесью обречённости и страха и не двигался с места. Я ткнула его в спину, но Нэйт не пошевелился.

«Некромант воззвал к первозданной тьме», — вспомнила я слова нашего командира, сказанные им в прошлый раз, когда мы все столпились вокруг артефакта-накопителя, который позже сдали в отдел исследований для изучения. Теперь результаты исследований были не нужны. Некромант хотел убить моего киаму, и первозданная тьма помогала ему в этом.

Тина была слишком напугана для того, чтобы быстро сориентироваться и понять, чем сейчас можно помочь командиру, Хирд слишком оборотень, а Катара слишком далеко и сама нуждается в поддержке — её взяла в кольцо целая маленькая армия из тех, кто не присоединился к защите создателя от опасных нас. Пожалуй, впервые за всё время службы в Корпусе, я могла рассчитывать только на себя.

Я на секунду прикрыла глаза, и все звуки стихли, когда я сосредоточилась на голосе тёмного мага. Разделяя сплошной поток речи на отдельные слова, я пыталась сообразить, чем могу помочь хотя бы теоретически, если уж моих сил не хватит на то, чтобы атаковать его и помешать завершить колдовство. Я прислушивалась и мысленно листала ветхие фолианты в библиотеке Корпуса в поисках совпадений. С каждым новым произнесённым словом их становилось всё меньше, а я становилась всё ближе к пониманию. У меня оставалось ещё три книги, когда голос внезапно перестал произносить слова. Я распахнула глаза. Я знала, что именно собирался творить некромант, и у меня оставалось совсем немного времени, чтобы помешать ему.

Это было чем-то похоже на экзорцизм, но гораздо более мощный и намного более тёмный. Да, в основе этого заклинания лежало обыкновенное изгнание демона, но модификация, присутствующая конкретно в этой версии, позволяла запереть изгоняемого демона за Вратами. Нэйт же был демоном лишь наполовину, и насильственное разделение двух его сущностей, составляющих единое целое, убило бы его, и это было единственным, о чём я думала, когда заступила дорогу ярко-голубому лучу света, рванувшемуся от некроманта к Нэйту. Я была человеком и впервые за последние два года была благодарна судьбе за это, потому что этот ритуал не мог убить меня. А если бы и мог… какая теперь разница — я бы в любом случае сделала это, если бы это означало спасение жизни моего киаму.

Да, наверное, Хирд был прав, когда говорил, что я люблю Нэйта, потому что я не была уверена, поступила бы я так же, если бы опасность угрожала кому-нибудь другому. Я успела вызвать в памяти улыбку полудемона и улыбнуться этому воспоминанию, когда луч изгоняющего заклятия врезался мне в грудь, и всё поглотила тьма.

Когда я пришла в себя, первым, что бросилось мне в глаза, был высокий потолок цвета слоновой кости. Мощные, и вместе с тем изящные нервюры стягивались от углов и контрфорсов к центру потолка, и из точки их слияния, как из огромной грибницы, вырастала хрустальная люстра, похожая на блестящий перевёрнутый гриб.

Я не помнила такой причудливой архитектуры в Корпусе, а потому приподняла голову, чтобы оглядеть обстановку и сообразить, где я оказалась. Беглый осмотр показал, что я нахожусь в медицинском крыле Цитадели. Я расслабилась и продолжила любоваться потолком, с лёгкой досадой отметив, что раньше никогда не обращала внимания на красоту, окружавшую меня все эти два года. По идее, если здесь есть контрфорсы, то должны быть и аркбутаны, но они обычно располагаются снаружи здания, и с моего места их разглядеть было невозможно. Я дала себе слово, что как только меня отсюда выпустят, я пойду искать их и любоваться Цитаделью снаружи. Заодно поздороваюсь с рисунком дракона — я не видела его с тех пор, как мы с Хирдом сбежали в самоволку в его родное поселение.

Я перевернулась и, подперев ладонями голову, а локтями уткнувшись в подушку, принялась изучать огромные витражные окна. До сегодняшнего дня я приходила в медицинское крыло всего раз или два от силы, если не считать самого первого дня, когда вокруг меня суетились врачи и исследователи, и у меня никогда не было возможности рассмотреть эти произведения стекольного искусства как следует. Всего окон было три. Я лежала под центральным, с которого на меня бесстрастно смотрел дракон. Каждая из почти бесконечного количества чешуек была вставлена в отдельную оправу, будто часть волшебного разноцветного кружева. Я вдоволь налюбовалась им, прежде чем повернуться ко второму окну, слева от меня.

Витраж слева раскрывал саму суть Корпуса боевых магов: на нём группа из пяти бравых воинов в доспехах с эмблемой Корпуса побеждали то ли грифона, то ли мантикору. Автор витража, похоже, ни разу не встречался ни с одной мистической тварью и имел о них весьма смутное представление, а потому руководствовался исключительно своей фантазией, которая, исходя из результата его деятельности, была у него достаточно богатой. Мне этот витраж понравился меньше, и я перевела взгляд на последнее, третье, окно, с которого смотрела, улыбаясь, едва ли не дюжина волшебных созданий, от эльфов и сирен, до демонов и вампиров. Смысл считывался на раз — все волшебные существа друг другу братья и должны держаться вместе. Для этого изначально и создавался Корпус — для защиты и объединения тех, кого отверг захваченный человечеством мир. Я нахмурилась — было ужасно обидно за свою расу, которая, к слову, появилась гораздо позже остальных и почему-то решила, что вправе захапать весь мир себе, а остальных истребить. Поэтому и доступа в Цитадель у людей не было, и я была первым человеком, ступившим под её своды с момента основания.

Я хотела рассмотреть третий витраж поближе и собиралась выбираться из кровати, но повернувшись и откинув одеяло, увидела Нэйта.

Мой киаму пристроился на стуле возле кровати и, похоже, спал. Странно, что моя возня не разбудила его, но, возможно, он просто слишком устал, чтобы чутко реагировать на любой звук. Выглядел он, и впрямь, не очень — под глазами залегли тени, между бровей появилась складка, и даже волосы, кажется, потускнели и потеряли свой благородный медный цвет. И он был очень бледен, будто его подкосила какая-то тяжёлая болезнь.

Я отбросила идею похода к витражу — может быть, позже — и, дотянувшись до плеча Нэйта, легонько ткнула его пальцем.

— Нэйт, — тихо позвала я, — просыпайся и иди досыпать в кровать.

Я не знаю, спал ли он на самом деле, но проснулся удивительно быстро — просто открыл глаза и посмотрел на меня совершенно ясным взглядом.

— Ты выглядишь уставшим, — так же тихо пояснила я, — иди отдыхай.

Он посмотрел на меня со смесью удивления и почти отчаяния. А потом внезапно негромко рассмеялся.

— Быть тобой — это диагноз, — произнёс он, но как-то совсем не обидно, — ты только что чуть не умерла и тут же начала снова заботиться об окружающих, — он покачал головой и внезапно показался мне таким уставшим, будто все прожитые им годы разом навалились на него и погребли под своим весом, — как ты?

Я пожала плечами.

— Я в порядке. Хотела посмотреть витраж, а тут ты, — в голову мне внезапно закрались сомнения, и я нахмурилась, — сколько я… сколько меня не было?