Я выдохлась как раз в тот момент, когда высказала всё, что хотела, и с чистой душой отвернулась от Катары, накрывшись одеялом с головой. Я думала, что она, в лучшем случае, уйдёт, а в худшем — обидится и уйдёт, потому что наговорила я столько, что самой стыдно стало. Ещё и голос повысила. Фу, как некультурно.

Я прислушалась. Было тихо, но звука шагов я не слышала. Значит, суккуб всё ещё здесь и чего-то, наверное, ждёт. Я взяла себя в руки и выбралась из-под одеяла с твёрдым намерением извиниться, но Катара смотрела в пустоту, и на лице у неё застыло выражение недоумения напополам с растерянностью.

— Слушай, — негромко произнесла я, — ты извини, мне не стоило на тебя кричать. Ты хотела, как лучше, чизкейк, вон, принесла, — я кивнула на почти нетронутый десерт, — а я на тебе сорвалась.

Суккуб перевела на меня отсутствующий взгляд и как-то заторможенно моргнула.

— Ты сейчас ругалась на моём языке, — сказала она, и это было, скорее, утверждение, а не вопрос.

Я покаянно склонила голову. Выражения, которые я, не подумав, употребила в своей речи, были далеко не самыми жёсткими, но и не самыми мягкими тоже.

— Получается, — так же медленно продолжила она, — пока я здесь ругалась с узлом на салфетке, ты понимала всё, что я говорила?

Я удивлённо посмотрела на неё, удивляясь тому, что всё, что её волнует после того, как я её прямым текстом послала ходить отсюда подальше, это то, что я уловила смысл её прочувствованной нецензурной речи. Потом кивнула. Мы встретились взглядами… и одновременно расхохотались. Катара согнулась на стуле и почти упала, но я удержала её за плечи и утянула к себе на кровать, где мы, обнявшись, смеялись ещё минут пять, после чего вытерли выступившие слёзы и снова уставились друг на друга.

— Давай сначала, — предложила она, — меня зовут Катара, и я суккуб. Очень рада знакомству.

— Давай, — согласилась я, — меня зовут Лара, и я человек, мне тоже очень приятно с тобой познакомиться.

Мы пожали друг другу руки, улыбаясь до ушей. Что ж, кажется, я нашла себе нового друга.

***

Меня выписали уже через два часа, и всё это время, пока я сначала ждала врача, потом отвечала на вопросы о собственном самочувствии и честно перечисляла последние события, которые помнила, Катара вертелась рядом и явно изнывала от желания поскорее утащить меня отсюда навстречу приключениям. Я могла бы провести ей экскурсию по Корпусу, но Хирд уже справился без меня, пока я валялась в отключке в медицинском крыле Корпуса. Ну и ладно, тем более что он был назначен киаму для новенькой, так что ему по статусу положено всему её обучать.

— Я хочу выйти на главную площадку и поздороваться с драконом, — сказала я, натягивая сапоги, — давно его не видела.

— Ух ты, — восхитилась Катара, — а с ним здороваться надо? Хирд об этом не рассказывал.

— Нет, — рассмеялась я, — здороваться с ним не надо. Я просто люблю это изображение и стараюсь навещать его почаще.

— Тогда идём здороваться с драконом, — согласилась суккуб, подхватывая меня под руку, хотя я прекрасно себя чувствовала и в поддержке не нуждалась, — посидим на лавочке под деревьями, полюбуемся на звёзды.

Я только рукой махнула. Хочется ей позаботиться о бедной-несчастной-пострадавшей мне — пусть заботится. Может статься, что у этого заклинания отложенный эффект, и позже мне это аукнется не самым приятным образом. Ой, не буду, пожалуй, об этом думать, а то начну находить у себя симптомы несуществующих болезней.

Медленно и неторопливо мы добрели до главной площадки, и я задрала голову, чтобы рассмотреть мозаику. Хоть в темноте это и было трудновато сделать, но мне показалось, что дракон улыбается и даже радуется моему возвращению в Корпус.

Некоторое время мы любовались звёздами, но ни одного знакомого созвездия я найти так и не смогла. Получается, что в этом месте, «между всем» и одновременно «везде и нигде», есть своё собственное небо и свои собственные звёзды, которые можно увидеть только здесь, в Цитадели. Мне было хорошо и спокойно, но суккуб, похоже, не улавливала всей прелести таких моментов или вовсе не могла долго пребывать на одном месте, потому что всё время ёрзала, сопела и, в целом, вела себя беспокойно.

— Что-то случилось? — осведомилась я, когда мне окончательно надоело её копошение.

— Нет, ничего, — последовал ответ, и после короткой паузы прозвучало сакральное, — я хотела предложить тебе выпить.

Мне, определённо, не стоило соглашаться на это более чем щедрое предложение, но в тот момент мне и море было по колено, и горы по плечо, и амфисбена на один зуб. Так что я, немного подумав, поддержала идею «немного выпить, чтобы расслабиться и завершить уже этот странный день». В столовой Корпуса алкоголь не наливали, о чём я не преминула упомянуть, на что Катара, загадочно улыбаясь, ответила, что у неё есть с собой. Причём всегда. Последнее уточнение, по идее, должно было меня насторожить, но, как уже было сказано выше, я в тот день чувствовала себя всесильной и бессмертной. Заговорщически перемигиваясь и периодически начиная хихикать, мы почти бегом направились в её комнату, только чудом не встретив по дороге никого из нашей теперь общей команды.

Комната Катары напоминала поле боя, по которому сначала несколько раз прошли боевые слоны, а потом прилетели назгулы и принялись искать кольцо всевластья. Да, настолько сильный там был бардак. Я даже на некоторое время перестала переживать по поводу неубранной постели у меня в комнате. Причём, давно неубранной — примерно с того момента, как мы с Хирдом сорвались в самоволку к нему домой. Надо будет сменить бельё, как доберусь до своей комнаты, и перестать, наконец, использовать тот злосчастный день как точку отсчёта.

— Я пока не успела обжиться, — мимоходом объяснила Катара сей фантастический бедлам и направилась к шкафу.

По пути она ловко перешагивала, перепрыгивала и обходила валяющиеся тут и там вещи, книги и загадочные предметы, о назначении которых я даже не догадывалась. Большая их часть напоминала артефакты, о которых я успела прочитать во время книжного запоя, в который упала почти сразу после того, как попала в Корпус и узнала о библиотеке. Активатор, найденный Тиной на кладбище, попади он сюда, мгновенно слился бы с обстановкой и потерялся бы среди таких же магических предметов с той стороны Врат.

Пока я разглядывала комнату своего нового товарища по команде, более всего напоминавшую комнату девочки-подростка, только намного опаснее в магическом плане, суккуб успела добраться до шкафа. Забравшись в него едва ли не по пояс, обратно она вылезла уже с двумя внушительных размеров бутылками зелёного стекла в руках.

— Начнём с вина, — заявила она.

— Начнём? — удивилась я, — мы же, вроде, собирались просто немного выпить за встречу. Обмыть, так сказать, знакомство…

— Да не боись, — отмахнулась суккуб, — я напивалась столько раз, что и не вспомню уже, сколько именно. У меня есть опыт, так что ничего страшного не случится, клык даю, гра’аш хан ду!

Я поёжилась, но отступать было поздно, так что я просто приняла бутылку — за неимением стаканов, пить собирались по-простому, из горла.

— Падай рядом, — сказала Катара, усевшись прямо на пол рядом с кроватью и похлопав ладонью по полу рядом с собой.

Я осторожно обошла все неопознанные и даже, на всякий случай, опознанные вещи, раскиданные тут и там, и пристроилась рядом. Суккуб отмахнулась от вопроса про штопор и, вырастив себе коготь на указательном пальце, ловко зацепила им пробку в моей бутылке. С громким «чпок» пробка покинула стеклянное горлышко, и по комнате сразу поплыл сильный, но очень приятный запах. Что-то сладкое, с примесью трав. По моим воспоминаниям, так мог пахнуть только глинтвейн, и я раньше времени обрадовалась — глинтвейн по природе своей не может быть очень крепким, так что сильно мы не напьёмся.

Проделав те же манипуляции со своей бутылкой, Катара выкинула обе пробки куда-то в сторону и сразу же сделала большой глоток. Я, ещё раз принюхавшись, последовала её примеру. Напиток по вкусу лишь отчасти напоминал глинтвейн, но был, действительно сладким, лишь чуть-чуть терпким, а травы и специи, входящие в его состав, я даже не бралась опознать — что-то мне подсказывало, что в моём мире аналогов тому, что я пью сейчас, не найти.