— У меня заказано! — нагло заявляю я.

— Так точно! — рапортует швейцар, причём сунутый мною трояк, мгновенно дезинтегрируется из его руки.

Волшебство, не иначе! Мне час ждать, пока молодые… понятно, в общем. Почему бы не посидеть в уютном кафе? Метрдотель проводит в немного пустоватый зал. На троих играет оркестрик — пианино, скрипка и виолончель. Поёт роскошная дива. Несколько в летах, но с прекрасным контральто. Только сел за столик, передо мной сразу материализовалось меню. А официант интимно шепнул:

— Есть икра зернистая.

— Я не любитель. Вы лучше мне дайте мясного ассорти, сервелатику, шашлычку из баранинки. А потом всего того же с собой по четыре порции и штук десять пирожных. Выпить — маленькую рюмочку коньячку к кофе. Знаю, отпускают по 100 грамм, так и запишите, но мне столько не хочется. И покурить.

— Есть "Столичные".

— Я не себе, человек "Астру" курит.

— Можно "Приму".

— Две пачки с собой. А для меня, нет ли папирос "Герцеговина Флор"?

— В меню нет, но можем организовать.

— Давайте.

— Нарзанчику запить? К кофе шоколадку?

— Пожалуй… Только я горький шоколад люблю.

— Сделаем, — пообещал официант и развоплотился.

Пока не унесли меню, прикинул насколько я назаказывал. Мясное ассорти по 95 копеек порция, колбаса сервелат — 40, шашлык из баранины — рубль 19. Вместе два пятьдесят четыре, умножаем на пять. Десять пирожных по 26 копеек. Коньяк принесут пять звёздочек, 100 грамм стоит 2,60. Кофе по-восточному — 25 копеек. Нарзан — 13. "Прима" — 28 за две пачки, шоколад "Рот-Фронт" — 1,92. Всего чуть больше 20 рублей, с чаевыми 22. "Герцеговина" полтинник стоит, надо дать рубль. Ещё упаковать на вынос… То есть отдам четвертной.

Кормили вкусно. Оркестр играл спокойно, без надрыва. Певица исполняла песни из репертуара 30-х годов. Папироса и та мне понравилась с кофе, под коньячок, хотя смолил я не в затяг. Официант вместе со счётом принёс перевязанный бумажный пакет с заказанным и отдельно упакованный пакет с шашлыком, причём пояснил:

— Шашлычок в баночку положили.

Двадцатипятирублёвку он принял с достоинством, но сразу шепнул:

— Есть французский коньяк КВ "Мартель", по меню 25 рублей стоит.

— Тогда уж по скоренькому организуйте к нему сладенького закусить.

— Слушаюсь! — по-военному отрапортовал халдей, пряча новый четвертной с десяткой.

Вернулся почти сразу, с очередным пакетом и сеткой-авоськой, куда он лично сложил все мои пакеты. Проходя мимо оркестра, я положил на пюпитр ещё десятку, за что был удостоен улыбки и благодарного кивка. Хорошо посидел, расслабился.

В коммуналке раздал всем, включая малыша и маму Розы, надо бы запомнить их имена, по ресторанному пирожному. В принципе, обычный обсыпной эклер с шоколадным кремом. Соседки очень благодарили, а Гриша себе не оставил, передарил мелкому, хотя Розой было сказано: "Ему нельзя столько! Диатез опять начнётся от сладкого!" По пачке "Примы" досталось приятелям, шашлык разъели влюблённые на двоих, а закуски отошли в качестве гостинца Светиной маме. Не знаю, кто больше из ребят мне благодарен был. Наверное, всё-таки Лёша, пусть будущая тёща сразу увидит, какие у него замечательные товарищи. Дальше всё пошло по обычному сценарию, вместе убрались, помыли посуду, и ребята поехали домой.

После их отъезда, я взял, да и заново упаковал купленные вещи, решил пока отвезти их домой. Здесь даже нет места, новую рубашку подгладить.

Импортные вещи в рюкзак, а на себя надел старую куртку, в которой к посольству ходил, под неё школьный костюм, на голову беретку и поехал на вокзал. В принципе мне всё едино какой, лишь бы были автоматические камеры хранения, но когда мы с Сашком провожали Веру, я там кое-что приметил на Курском. Приехал туда, хоть и праздник, однако народу много. Ячейка одна из первых в длинном ряду, записал её номер, не касаясь, вытряхнул туда конверт. Пятнадцать копеек кидаю в прорезь и устанавливаю код А327 — дата вручения первого письма. Захлопываю дверцу.

Опускаю две копейки в телефон автомат. Голос с лёгким акцентом:

— Аллоу.

— Я по поводу кубинской балалайки.

— Что вас интересует? — чувствуется, голосу слегка надоело отвечать на глупые вопросы.

— Сколько пушек нашли?

— Четыре! — интонации отвечающего резко поменялись.

— Курский вокзал, подземный уровень. Автоматические камеры хранения. Первая секция от входа, последние две цифры ячейки — 24. Код на открытие — А3 и день получения первого письма. У вас два часа начиная с текущей минуты.

Кладу трубку и отхожу в сторону. После меня к автомату подходит человек и начинает звонить. За пятнадцать минут телефоном воспользовались четверо, и я ушёл уверенный, что даже если и начнут снимать отпечатки пальцев с трубки, мои будут захватаны многими другими руками. Пристроился на лавочке среди пассажиров, пусть издалека, но ячейку видно. Запыхавшийся человек почти прибежал через час двадцать после звонка. Мужик, лет около тридцати, тёмные волосы, густой загар, чёрные усы. Больших подробностей разглядеть не удалось. После его ухода просидел ещё минут пятнадцать и ушёл только после объявления о подаче какого-то поезда.

Стоило мне застелить байковым одеялом стол, приготовить тряпочку для глажки, достать утюг, как в дверь кто-то позвонил. Пошёл открывать. Там стоит Яна и с порога заявляет:

— Только не приставай!

— Не буду, — соглашаюсь я.

— Я не могу сейчас идти домой. Мне надо вымыться и поплакать. Можно?

— Заходи.

Девчонка, не глядя на меня, заходит и, ни слова не говоря, запирается в ванной. Что-то с ней случилось. Слышу шум воды, достаю своё самое большое и пушистое банное полотенце. Халата у меня нет, а мама увезла свои вещи. То есть, может что-то и осталось, но не буду же я шарить по её ящикам. Взял свой чистый, почти новый тренировочный костюм, тёмно-синенький такой, из тонкой тряпочки. Пододвинул к двери ванной табуретку, сложил на неё шмотки.

— Яна! Тут полотенце тебе положил и после ванной переодеться. Шампунь у нас только "Солнышко". Вместе с новыми кусками "Детского" и "Банного" мыла стоит в шкафчике на верхней полке. Бери, если надо. Да! Там есть новая мочалка, тоже бери.

В ответ получил невразумительный возглас. Пошёл на кухню, убирать приготовленное для глажки, а когда понёс вещи в комнату, табурет был уже пуст.

Наверное, надо бы гостью хоть чаем напоить. Или кофе. Посмотрел, что лежит в последнем пакете из кафе, который неразобранным домой привёз. Коньяк "Мартель", понятно. Для закуски туда бросили плитку пористого шоколада "Слава" и по плитке "Бабаевского" с "Золотым ярлыком". Ну что… три плитки, в магазине стоят максимум по два рубля каждая, соответственно, с ресторанной наценкой — 2,40. То есть, себе на чай официант взял довольно прилично.

Я многого не понимаю в женщинах. Например, что они столько времени делают в ванной? Янка просидела там больше часу. Вышла в моём тренировочном костюме с подвёрнутыми рукавами и штанинами. Интересуюсь:

— Чай или кофе будешь? С шоколадкой?

— Лучше кофе. А какая шоколадка?

— Сама выбери. На столе лежат.

Пока я занимался джезвой, от стола доносилось шуршание развёртываемой фольги. Когда наливал сваренный кофе в чашки, подруга сидела на табуретке, а не на диванчике, как обычно. Все плитки уже были вскрыты, обломаны и опробованы. Однако она держится очень напряженно. Лишь когда стали пить кофе, девушка спросила:

— Даже не спросишь, что случилось?

— Нет. Мы же друзья, а друзьям надо помогать, ничего не спрашивая.

Наверное, зря я так сказал. Янка вдруг бросила недогрызенную шоколадку и заревела. Никогда такой её не видел.

— Ты хороший! А он сволочь!

После такого заявления, девочка перебралась ко мне на диванчик, уткнула свой покрасневший носик в моё плечо и стала обильно орошать рубашку слезами. Я ничего не мог сделать, кроме как дружески приобнять подругу и, иногда издавая сочувственные звуки, слушать её сбивчивую речь.