— Зеркало! — наконец, провозгласил тририхтский злодей понятное мне слово, хотя причины, по которым ему понадобилось зеркало, мне очевидны не были. Неужели, прическу, растрепавшуюся в момент гнева, поправить решил?

Каким-то образом его услышали слуги, и вскоре открылись украшенные черным мрачным орнаментом створки двери и двое тририхтцев втащили мощный на вид постамент, украшенный сверху зеркалом в позолоченной раме, примерно такого же размера, каким пользовалась для прихорашивания Файна. Носильщики поставили свою ношу прямо перед ханом и, поклонившись, скрылись за той же дверью, через которую вошли.

Хан, действительно, первым делом поправил свой распушившийся хвост — я, не удержавшись, прыснула, а по физиономии жреца пробежала странная тень, тем не менее, толстяк быстро вернул тому самое преданное выражение — и, повернув голову набок, придирчиво осмотрел свой профиль. Однако этими действиями тририхтский правитель не ограничился, а взяв в правую ладонь какой-то предмет — я не разглядела, какой — стал водить им кругами по периметру зеркала. Манипуляции его вскоре стали понятны, так как по зеркалу пошла рябь, которая далее стала закручиваться спиралью. Крутилась она достаточно долго, так что хан стал нервничать и постукивать украшенной драгоценными перстнями ладонью по зеркальной раме. Наконец, середина зеркальной поверхности пошла дымкой, постепенно заполнившей все зеркало, а через дымку стали просвечивать контуры человеческого лица.

Изображение вскоре стало достаточно четким, чтобы в нем можно было разглядеть средних лет господина, показавшегося мне странно знакомым. Насколько можно было разглядеть, одет тот был в стратисский кафтан и соответствующую наряду шапку. Глазки господина нервно бегали туда-сюда, тем не менее, тот склонился перед ханом в показательно подобострастном поклоне.

— Приветствую тебя, правитель! — наконец, его бегающие глазки заметили меня. — Надеюсь, тебе пришелся по нраву подарок.

Голос! Этот голос я узнала! Это был тот самый мужчина, который вел переговоры с графиней Папеньи, пока мы со злыднем предавались….. исполняли супружеские обязанности в захламленной тряпьем кладовке.

«Это он меня назвал подарком?!» — между тем, мысленно возмутилась я. — «Так вот, о чем они там договаривались!»

Я остро пожалела, что не могла через зеркало просверлить дырку или поджечь взглядом бороду этого стратисского предателя.

— Подарок?! — взвился хан. — Ты смеешь надо мной издеваться, Драцкий!

«Точно! Это имя называл Дарин!» — пронеслась мысль, задев меня лишь последним словом — «Дарин! Да, злыдень сказал, что так его по-настоящему зовут!» — я вздохнула. — «Пора было называть мужа по имени, вот только, где этот муж-то?! Нужна ли я ему?»

— Никоим образом, Ваше Ханшество! — испуганно лепетал лживый купец. — Доставили девицу, в лучшем виде….

— В лучшем виде?! Не девица она, а баба замужняя! — хан едва не брызгал слюной и невоспитанно тыкал в мою сторону пальцем.

Я вздрогнула и возмущенно взглянула на тририхтстского владыку. Вроде бы правитель целой страны и даже на какое-то большее господство претендует, а выражается и ведет себя как деревенский мужик!

— Как замужняя?! — еще больше испугался Драцкий. — Когда успела?! Не могло быть среди фрейлин замужних девиц! Ах, проглядели!

— Когда успела, сам выясняй! И почему проглядели тоже!

— Что же теперь делать?! — запричитал зеркальный собеседник хана.

— Нужно выяснить, кто муж, — вдруг мягко встрял жрец.

— Зачем?! — обратил свой гневный лик к нему главный тририхтский злодей. — Какая теперь разница?!

— Большая, Ваше Ханшество, — прожурчал в ответ лживый служитель стихий. — Если вдовицей ее сделать, то и ритуал можно будет сразу же провести.

Одинаковые злобные ухмылки перекосили лица всех троих. А я вдруг осознала, что совсем не хочу, чтобы злыдень меня спасал, пусть и дальше в ус не дует. Кроме того, и нет у него усов-то!

— Обязательно выясним, Ваше Ханшество, обязательно выясним! — закланялся купец. — Вот только, может, у деви…. у нее сами спросите? Быстрее будет, — предложил умник.

— Говори! — обернулся ко мне хан. — Говори, а то хуже будет!

— Куда уж хуже?! — удивилась я. Златокудрый тририхтец скривился и снова принялся махать руками подобно ярмарочному фокуснику, изображающему из себя мага. Вроде бы на меня его телодвижения никак не действовали, однако, когда он ворожил, внутри меня словно что-то звенело, и я не могла не замирать от страха, что подаренный злыднем амулет не выдержит, и тогда хан сможет меня заколдовать и заставить делать все, что ему хочется.

— Может, вы это…. того ее, Ваше Ханшество, — угодливо предложил купец, кидая на меня злые взгляды.

— Я уже того, Драцкий! — недовольно отозвался Его Злобшество. — Защита на ней непробиваемая!

Я перевела дух.

— А если по-другому? — вопросил излишне любопытный Драцкий. Хан грозно зарычал, но обратил свой гнев опять на меня.

— Говори, с кем себя узами связала, кикимора деревенская!

— Ничего я тебе не скажу, мышь облезлая! — гордо выпрямившись, насколько позволял захват наемника, по прежнему державшего меня за заведенные назад руки, ответила я. В конце концов, на мне был непробиваемый защитный амулет! Что этот хвостатый злодей мог мне сделать?! Тот, оказалось, думал иначе.

— Ах ты, стратисская курица!

— Индюк без перьев!

Негодяй, с занесенной вверх рукой, вдруг оказался совсем рядом, и его конечность тут же полетела вниз, намереваясь соприкоснуться с моим лицом. Я, конечно, могла бы встретить удар также гордо, как и его слова, тем не менее, не удержалась оттого, чтобы попробовать увернуться, но крепко державший меня истукан — совершенно равнодушный ко всему, что происходило рядом с ним, будто и не человек вовсе — этого не позволил, и я смогла лишь повернуть голову. Зажмурившись, я ждала удара, но вместо него раздался нечленораздельный вопль, за которым последовали новые ругательства. Ругался хан тоже по-волисски и со знанием дела. Это я могла сказать точно, так как после нескольких лет странствий с отцом по военным лагерям, казармам, учениям и маневрам и в аристократических, и в простонародных ругательствах я знала толк.

Открыв глаза, я повернула голову, чтобы увидеть, как главный тририхтский выползень прижимает к себе свою опухшую ладонь, как и жрец до этого.

— Эх, что делается! — не удержался от комментария Драцкий, от любопытства едва ли не выскакивавший из-за зеркальной поверхности.

— Я тебе еще покажу, выдра ярольская! — грозился мне хан, а я недоумевала, почему амулет не позволил хану ни заколдовать, ни ударить меня, но при этом не действует на стража, продолжающего держать меня и не дающего сбежать. Хотя, если задуматься, действия хана были направлены на то, чтобы причинить мне очевидный вред, а наемник о вреде, наверное, не помышлял. Ему было все равно, он всего лишь исполнял приказ.

— Удивительно, что охранное заклинание, наложенное на амулет, справилось даже с вами, Ваше Ханшество, — подал голос жрец, задумчиво перебиравший четки.

— Ты чему удивляешься, Тарсий?! — снова взвился злобный горец. — В темнице подземной будешь удивляться!

— Вам не кажется странным, Ваше Ханшество, что у этой ведьминской внучки такой сильный амулет? — в этот раз жрец ханского гнева ничуть не испугался, словно и не заметил. А я снова замерла.

— От бабки получила? — фыркнул тот.

— Так не признала ее бабка, не видела даже ни разу, — снова встрял стратисский изменник.

— Проверить можно, — предложил прикрывающийся рясой околотень с неприятно блестящими глазами. — Если это ярольский амулет, то не выдержит всей мощи, на которую вы способны, Ваше Ханшество!

Его ханское Злобшество нехорошо прищурился, а я напряглась — что это они еще задумали?

— Останется — то от нее что-нибудь? — деловито спросил тририхтский самодур, напоказ разминая руки.

— Как раз хватит, — заверил того толстяк.

Я решила, что меня разыгрывали. Специально так говорили, чтобы я испугалась и сдалась, отдав им амулет.