Что случилось с лесными девами дальше, я уже не видел, так как весь мой мир внезапно сосредоточился на занозе и смотрел я только на нее. Блеск в ее глазах зажигал во мне звезды, а полуоткрытые от удивления губы манили нестерпимо и притягательнее всего на свете.

Рина

Файна рвала и метала. В самом прямом смысле этого слова. Она рвала на кусочки свои носовые платки и метала ошметки в не смевших уворачиваться фрейлин. В меня, впрочем, тоже. Я, как и все, сидела перед ней, понурив голову, принимая ее истерику как данность. Словно мы, фрейлины, действительно, были виноваты в том, что планы принцессы катились коту под хвост. Я виноватой себя не чувствовала, но сидела тише всех, чтобы все вокруг были убеждены, что я на самом деле сижу на мягком стуле, а не на ежовых иголках, как я сама ощущала с тех самых пор, как передала добытое у знахарки зелье принцессе.

Так я сидела весь ужин того дня, наблюдая за верхним столом, не подливает ли принцесса своему сопровождающему зелье, и завтрак следующего, когда того парня внезапно за тем столом не оказалось. Мое сердце едва не ушло в пятки и я, опасаясь, что обещание знахарки не сработало, каждое мгновение длящейся, казалось, бесконечно трапезы ожидала, что на меня вот-вот посыпятся обвинения в запрещенном колдовстве.

Зелье, действительно, вело себя очень странно. Тогда в купальне, стоило мне вздохнуть с облегчением, вытащив, наконец, занозу, настырный змееныш, до этого нагло вломившийся в помывочную, также быстро из нее выскочил, а я, сгорая от нетерпения, подождала-таки несколько минут, опасаясь, что тот вернется, и тут же выбралась из бадьи, чтобы проверить склянку. Странно, но когда парень вытащил ее из кармана моего платья, оно было грязно-бурого цвета, но стоило мне сделать то же самое, как оно приобрело свой изначальный прозрачно-розовый цвет. Таким оно и оставалось, когда я передала его вернувшейся с пикника Файне, но я все равно до сих пор ожидала подвоха.

Тем не менее, все было спокойно. У принцессы оказался новый сопровождающий, и стратиссцы вели себя так, будто никакого другого у нее раньше и не было. А я сидела и мучилась, пытаясь понять, что скрывается за этим приветливым фасадом. Едва дождавшись окончания трапезы, я не удержалась и обратилась к своему сопровождающему — на фоне возможного ужаса, который мог в любой момент со мной случиться, тот факт, что он видел меня обнаженной в помывочной, казался сущей мелочью — с вопросом о бывшем сопровождающем принцессы. Его лицо при этом странно передернуло, заставив меня вздрогнуть и побледнеть, тем не менее, он ответил, что тот якобы уехал навестить свою невесту. Подозрения мои это не рассеяло — вдруг они до поры до времени просто скрывают произошедшее — и мои мрачные предчувствия никуда не делись.

Странно, но основание для истерики принцессы — ее сопровождающий, действительно, оказался не княжичем и отбыл по каким-то своим делам — меня успокоило. Главное я для себя уяснила: зелье они с графиней не успели применить по назначению. Однако тут же возникла новая напасть.

— Это не могло быть просто случайностью! Кто-то его предупредил! — кричала Файна и обвиняющее смотрела прямо на меня.

— Успокойся, деточка, — ласково выговаривала той, оказавшаяся на удивление разумной графиня. — Драверей никоим образом не могла пообщаться с этим мальчиком. Ведь тот был весь вчерашний день с тобой, да и она всегда на виду.

— Она могла рассказать кому-нибудь другому! — не унималась Файна.

«Кому?!» — хотелось закричать и мне, но я благоразумно молчала. Зато вместо меня этот вопрос задала ее дуэнья.

— Да хотя бы своему сопровождающему! — вдруг ответила принцесса. Я, все также молча, замотала головой, но неожиданная помощь пришла с другой стороны.

— Да, не разговаривают они вовсе! Он в ее сторону даже не смотрит! — вдруг позволила себе ответить на принцессины обвинения Франия, но ей как фаворитке многое позволялось. Выдав это, девица не преминула посмотреть на меня с видом всепоглощающего превосходства. Ах, да, ведь это на нее, вернее, на ее грудь мой сопровождающий пялился всю предыдущую вечернюю трапезу. Об этом Франия уже успела мне напомнить раз пять за прошедшее с того самого ужина время. Учитывая, что за несколько часов до этого он видел меня, так сказать, во всей красе, это было обидно, но я старательно подавляла эти мысли. У меня были проблемы поважнее, чем внезапно проснувшаяся любовь злыдня к пышным телесам.

— Было бы там, на что смотреть! — поддакнула словам Франии графиня, и рядом со мной гадостно захихикали. Принцесса тоже довольно улыбнулась, но тут же, капризно надув губы, повернулась к своей советнице.

— Подождем немного, милая, — снова ласково улыбаясь, отчего у меня тут же свело скулы, ответила та, — пока княжич сам себя не проявит. Ты же слышала, что князь, наш хозяин, — странная интонация в ее голосе, когда графиня это произносила, заставила меня вздрогнуть, — собрался устроить состязание среди молодых витязей в искусстве верховой езды.

— Да, и что мне с этого, тетушка?! — вскинулась Файна, бросая оставшиеся платки на пол.

— А то, что княжич-то наш большой мастер в этом деле, — голос графини звучал, словно та его медом намазала. — Взыграет в нем молодецкая удаль, и проявит он себя, обязательно проявит. Вот тогда-то мы его и узнаем! — довольно заключила та, растянув губы в улыбке и мигом став похожей на щуку.

«Откуда она, интересно, это знает?» — пронеслось у меня в голове. Однако, ни у кого больше подобный вопрос не возник: принцесса с самым довольным видом призадумалась, а фрейлины негромко зашушукались, пытаясь заранее догадаться, кто же из всех сопровождающих тот самый княжич.

Казалось, неприятности остались позади, но стоило Файне с графиней покинуть собрание — видимо, чтобы наедине обсмаковать детали будущего приручения княжича — как я оказалась в окружении Франии и пары ее приспешниц.

— Ты не забыла, Драверей? — с усмешкой посмотрела та на меня. Я кинула не нее хмурый непонимающий взгляд.

— Сегодня канун дня того самого дня солнца, который они все здесь празднуют. Ты разве забыла о том, что пообещала? — усмехнулась она, а сопровождающие ее фрейлины мерзко заулыбались, видимо, предвкушая потеху.

С этим зельем, данное по дурости обещание, действительно, выскочило у меня из головы, но признавать этого я не была намерена.

— Разумеется, я все помню, — сухо парировала я, — и этой ночью пойду за цветком.

Тень разочарования пронеслась по лицу Франии, но она быстро вернула ему свое привычное насмешливо-надменное выражение.

— Будь уверена, что я за тобой прослежу, Драверей! — выдала она и ретировалась вместе со своим эскортом, присоединившись вскоре к группе фрейлин, активно обсуждающих личность княжича.

Меня, если честно, эта тема не интересовала совсем, поэтому, выждав немного, пока все увлекутся настолько, что обо мне забудут, выскользнула из светлицы. От Сельки-голубятника я до сих пор никаких весточек не получала, что вызывало нехорошие мысли, но я все же пока не теряла надежду. Добравшись до стоящей в отдалении башни, я взобралась по винтовой лестнице на самый верх и там обнаружила искомого парня. Селька при виде меня сначала радостно вскинулся, но тут же смутился и уставился в пол.

— Привет! — уже понимая, что услышу, тем не менее, весело проговорила я. — Не вернулся еще Серый?

— Так токмо сегодня, с утреца, — по-прежнему отводя взгляд, ответил голубятник и кивнул на клетку, рядом с которой как раз стоял, и где мирно дремал серобокий посланник, спрятав в перьях клюв.

— А ответ? — спросила я уже безнадежно.

— Нету ответа-то, — вздохнул Селька, но тут же улыбнулся. — Так ты не бойсь, может бабке твоей подумать надо над ответом-то. Старая, наверное, стала. Тяжело ей думать-то. А ответ со своим голубем пришлет, у нее их много.

Я согласно покивала. Очень мне хотелось с ним согласиться, вот только ни в тугодумие прозванной ведьмой княгини, ни в ее немощность я не верила. Возвращалась я в терем в расстроенных чувствах, от застилающих глаза слез почти не видела дороги, и поэтому едва не столкнулась со своим сопровождающим. Тот, к счастью, тоже не смотрел по сторонам: донельзя довольный злыдень в порванной едва ли не в клочья рубахе и впечатляющих размеров синяком на скуле прошествовал мимо и не заметил меня, спрятавшуюся за перилами лестницы.