— Я схожу к знахарке, — выдавила я из себя, давая себе обещание, как можно скорее наведаться на голубятню и поинтересоваться, не вернулся ли серый.
— Вот и славно, — Файна снова повернулась к зеркалу. — Пойдешь сегодня, когда все будут на пикнике. Скажешься заболевшей или что другое придумаешь, — она махнула рукой, отпуская меня.
— А если знахарка откажется? — спросила я принцессу, не двигаясь с места.
— Убедишь ее, — пожала плечами та. Ее советница, как обычно, при посторонних блюла образ бессловесной тени. — У тебя же есть причина быть убедительной, не так ли?
Причина была, и принцесса сама ее только что озвучила.
— И не вздумай принести какое-нибудь средство от поноса или простуды! — внезапно прокаркала графиня, которую я зря мысленно обозвала бессловесной. — Это я узнаю! — пообещала настоящая ведьма, и я сразу поняла, что она узнает.
Вернувшись в свою общую с еще семью фрейлинами опочивальню, я изо всех сил старалась не показывать им своего удрученного состояния, однако, видимо, именно это мое состояние и заметили.
— Что с тобой, Рина?! — Далия озабоченно присела рядом со мной на постель, куда я практически упала, пытаясь собраться с мыслями.
— Неужто, домой отсылают?! — раздался ехидный голос Стефании, вздумавшей завидовать повышенному вниманию ко мне принцессы.
— Не дождешься! — воинственно отреагировала Далия вперед меня. — Ведь, правда, Рина! — с надеждой обернулась ко мне она.
— Правда, — успокоила я девушку. — Ее Высочество мне задание дала, а грущу, потому что не смогу из-за этого на пикник с вами съездить.
Ой, только об этом никому говорить нельзя! — вспомнила я про наказ принцессы и неуемного злыдня, меня в чем-то подозревающего. — Скажите, если спросят, что я заболела.
Фрейлины покивали, а я заново переодевшись в свое пока единственное стратисское платье — новые пока еще не прислали — воспользовалась тем моментом, когда девушки, без умолку болтая и толкая друг друга, отвлекая тем самым на себя внимание всех, кто находился в окрестности, покидали терем, тоже выскользнула из него по боковой лесенке.
Что делать с зельем, я себе не представляла, поэтому покорно направилась к уже такому знакомому дому знахарки, по пути решив все той рассказать и попросить о помощи. Все-таки она уже не раз меня выручала и даже подарок преподнесла….
— Сложную ты задачку мне подсунула, девонька, — покачала головой та, и я сникла.
«Неужели, ничего нельзя сделать?!»
Тем не менее, выгонять меня знахарка не стала, а прошла к занимающему полстены стеллажу, где хранила свои скляночки и мешочки с ингредиентами.
— Ведьма, говоришь, эта графиня?
— Ведьма, как есть, — подтвердила я, вздыхая. — Грозилась, что опознает, если попробую зелье подменить, и еще….
— Наговор прошептать, чтобы черное зелье подчинения из зелья любовного создать, — повторила знахарка сказанное мною ранее, проводя рукой по аккуратно расставленным баночкам. — Плохо, что черная колдунья оказалась в княжьем тереме. Зло принесет, чую. Вот это мы можем использовать, — шептала та, а я, навострив уши, сидела тихо словно мышь, ловя каждое ее движение и каждое слово. Показалось мне или нет, что она давала мне надежду?
— Сделаю я тебе зелье, — продолжила знахарка, только добавлю кое-что — усмехнулась она недобро. — Попробует эта графиня сразу над ним колдовать, так оно сразу в пустышку превратится, а полежит дня два, так и выдохнется, — женщина замолчала, снова задумавшись.
— А…. — начала, было, я, желая спросить об оплате. Ее Волисское Высочество этим вопросом не озаботилось, поэтому мне нужно было расплачиваться из остатков своих собственных куцых средств.
— Сиди молча и жди! — строго перебила меня знахарка, доставая хоть и небольшой, но самого страхолюдного вида котел, бока которого были испещрены бурыми, зелеными и кроваво-красными подтеками. Я даже вздрогнула, когда из этого подлинно ведьминского агрегата выскочила неизвестно как оказавшаяся там лягушка, и приготовилась к худшему, ожидая, что знахарка вот-вот достанет черный ведьминский колпак и возьмет у меня кровь для своего варева.
К счастью, ничего этого не потребовалось, женщина даже окон закрывать и свечей зажигать не стала, а зелье варила будто суп. Запах, правда, шел ужасный, но я мужественно терпела, не двигалась, не издала ни одного звука и, казалось, даже не дышала. Только когда знахарка достала небольшую пустую бутыль и вылила в нее из котла скудное, на мой взгляд, количество красноватой жидкости, я поняла, что та закончила и смогла выдохнуть, если не свободно, то с облегчением.
— Держи, красавица! — выдала она мне заткнутый пробкой бутылек. — Денег за это не возьму, — твердо продолжила она, да я и не настаивала, — но за это слово дашь, что если заметишь какое колдовство начала творить графиня, немедля мне сообщишь!
Я тут же закивала и раскрыла рот с намерением заверить знахарку в том, что немедленно прибегу к ней, но той, видимо, моего кивка было достаточно, так как она уже открывала для меня дверь и со словами «Удачи тебе, девонька!» едва ли не вытолкала меня из дома.
Вот только стоило мне оказаться на крыльце, как первое, что увидела, были трое знакомых мне парней и до скрежета зубовного глумливая улыбка их главаря, а по совместительству моего сопровождающего.
«Как он меня нашел?! Что делать?!» — оттого, что в моем кармане лежало приворотное зелье, я запаниковала. Первый порыв вернуться к знахарке и запереться у той хоть в подвале я подавила и, теряя по пути сандалии, бросилась в противоположную сторону.
Злыдень что-то кричал мне вслед, но я слов уже не слышала, только топот ног бегущих за мной парней. Я петляла по улицам, но те словно знали, куда я сверну, и выскакивали из каких-то подворотен чуть ли не у меня перед самым носом. Как-то незаметно преследователи снова оттеснили меня к окраинам, где приходилось бежать, не разбирая дороги, ступая голыми ногами по колдобинам и выбоинам. Вдобавок из какой-то канавы выскочило болотное чудище, в котором я не сразу признала человека, и — я просто не успела увернуться — выкрикнув что-то вроде «Это тебе за водяного!», вылил на меня целую бадью болотной жижи.
От ужаса я припустила еще быстрее и, только преодолев несколько перекрестков, вспомнила, что этим днем несколько раз видела подобное на улицах, да и в подаренной мне книге читала, что до дня летнего солнцестояния чествуют всех водных созданий. Вот только в жизни это оказалось куда менее романтично, чем неизвестные авторы писали в книге. Тем не менее, и от этого происшествия сыскалась польза: из преследователей остался только один — мой злыдень, а остальные, по-видимому, застряли в канаве. Вдобавок ко всем неудачам, вскоре передо мной встал очередной забор и я, не раздумывая, собралась через него перепрыгнуть, вот только мокрое платье помешало это сделать аккуратно, и я оцарапала себе ноги, зацепившись за необработанные, выпускающие щепы доски.
— Отдай мне зелье! — крикнул, вдруг, оказавшийся совсем рядом преследователь.
«Откуда он узнал?!» — новая волна паники, несмотря на то, что пораненные ноги нещадно саднили, придала мне сил бежать дальше. К счастью, встречные прохожие от моего вида в ужасе расступались, заступая тем самым дорогу злыдню, и вскоре, увидев перед собой стены княжеского терема, я осознала, что мне удалось-таки оторваться от погони.
Спокойно — насколько может быть спокойной обиженная, облитая грязью девушка — я прошла через ворота, пересекла площадь и поднялась по лестничным пролетам во флигель. Ни принцесса, ни фрейлины с пикника еще не вернулись, что давало мне время привести себя в порядок. Чувствуя себя теперь в полной безопасности, я спокойно прошла в помывочную, скинула с себя грязное платье и, усевшись на бортик купальни, стала осматривать свои ноги. Мелкие и большие царапины достаточно было промыть водой и смазать заживляющей мазью — как удачно знахарка мне ее подарила — а вот застрявшая чуть повыше правого колена заноза требовала больших усилий. Вытянув правую ногу вдоль бортика, а вторую опустив в воду, я склонилась над пострадавшей конечностью и, шипя от боли, попыталась подцепить ногтями кончик застрявшей в ноге щепы. Видимо, я настолько сосредоточила свое внимание на проблеме, что не сразу осознала, что где-то совсем рядом громко хлопнула дверь. Лишь неким местом почувствовав неладное, я подняла глаза к входной двери в помещение, чтобы наткнуться на совершенно круглые глаза своего сопровождающего.
