– Каких Лыковых? – Демин сразу насторожился.

– Ну эти. В Сибири живут одни одинешеньки. Ученые приехали, заразу привезли. Те и померли, с болезней-то, – пояснила Лукинична.

– Тьфу-ты! Ты по делу давай, – строго сказал участковый.

– А что по делу?– пожала она плечами, – вон одежда, этот в палате лежит. Не двигается. Че я еще скажу?

– А белье? – спохватился Демин.

– Не было, – тотчас ответила гардеробщица.

– Хммм…Как это? – капитан невольно почесал подборок и подумал : «Секта, что ли?? А как он в лес пришел? Босиком? И с кистью в руке? Кстати, ГДЕ она?…»

– Лукинична, а ты ничего не взяла себе? – Демин строго посмотрел на гардеробщицу.

Гардеробщица обиженно поджала губы:

– Я еще с ума не сошла, – вещи чужие, да нательные воровать. Тем более, мужские.

– Ты мне зубы не заговаривай! Я про кисть спрашиваю! – Демин еще более сурово посмотрел на нее.

– Да пожалуйста!– гардеробщица из ящика стола достала сломанную кисть и положила перед Деминым.

– А говоришь, не брала ничего!– рассердился участковый.

– Да кому она нужна-то? Сломанная! И не собралась я ее брать! Забыла просто. А чего ей в пакете с одеждой делать? – быстро затараторила Лукинична – А! Еще вот, булыжник.

Гардеробщица достала из ящика обломок фасадного камня с рельефным изображением и грохнула им о столешницу.

– Больше ничего не было!

Демин вздрогнул, взял камень в руки, повертел, понюхал и пожал плечами. Камень пах костром. Лукинична смотрела на него, скрестив руки на груди. Капитан взял обломок кисти и также понюхал.

– Белка?– задумчиво произнес он.

– Какая белка?– гардеробщица подпрыгнула, – ты на шерсть посмотри, у белки мягкая, гладкая. А здесь? Совсем другая. Собака это. У моего племянника из собаки кисти есть. Сам делал из шерсти нашего Тузика.

–Да? – Демин посмотрел в глаза Лукиничне. – Ты для племянника кисть что ли припрятала?

– Ничего я не припрятывала! Зачем мне этот хлам! – гардеробщица демонстративно отвернулась и посмотрела в стену.

– Ну-ну…– Демин закрыл глаза и еще раз понюхал кисть. – Собака, говоришь?

Он еще раз помял пальцами кисточку и тут он понял – это волк.

– Вот те раз, – не сдержался участковый.

– А чё? – тут же поинтересовалась Лукинична.

– Ничё – ответил Демин, сунул пакет с одеждой юноши под мышку и добавил, – на экспертизу отдам.

Гардеробщица кивнула, обиженно поджав губы.

Участковый вернулся в участок и отправил вещи юноши в городскую лабораторию на экспертизу, а сам пошел к компьютеру, чтобы посмотреть базу потерявшихся людей. В его районе рыжеволосых пропавших не было, Демин стал расширять поиски. К вечеру стало понятно, что в ориентировках среди пропавших молодой человек не числится. Рыжих и молодых там вообще не было. Вернее, была, но женщина.

Демин задумчиво переводил взгляд с фотки пропавшей женщины на фотографию молодого человека. Вздохнул, видимо, решил, что они не похожи и выключил компьютер.

Ран медленно шел по больничному коридору, слегка касаясь пальцами покрашенной в зеленый цвет стены. В его памяти всплывали воспоминания, как он идет почти так же –  вдоль дверей, но стены там не гладкие и холодные, а теплые, обитые тканью. Пальцы еще помнят прикосновения тяжелого старинного шелка.

А еще он помнит огромные гобелены. На них изображены сцены из жизни великих людей, но он не помнит, что это за люди и чем они известны. Юноша подошел к окну, потрогал стекло и вновь удивился, какое оно холодное. Он помнит другие окна – витражные толстые стекла, иногда цветные, иногда прозрачные. Обычно кусочки стекла составляют замысловатый узор или даже целую картину. На ощупь такие стекла теплые, шершавые. Ран прикрыл глаза – он смутно помнил большое витражное окно, в котором рисунок из стекла представлял собой герб. Но, как ни силился, юноша не смог вспомнить, что было изображено на гербе.

Ран открыл глаза и посмотрел вниз – второй этаж, внизу больничный двор – старый потрескавшийся асфальт, неопрятно разросшиеся во все стороны деревья. И снова воспоминание промелькнуло перед глазами юноши – аккуратный сад, подстриженные деревья, кусты роз и дорожки, выложенные камнем. Где все это?

Юноша чуть повернул голову вправо и увидел огромное дерево, которое загоражитвало собой окно. Сердце Рана вдруг затрепетало так сильно, что юноша ухватился рукой за подококонник. Он вспомнил огромное дерево перед домом. Это был его дом?

Ран закрыл глаза и попытался вспомнить поподробнее, но вместо этого его окатила такая волна слабости, что он почти лег на подоконник, чтобы не упасть. Даже не открывая глаз, он спиной почувствовал, как за ним из-за двери наблюдает алкоголик Петька.

Ран вцепился в подоконник, открыл глаза и сделал вид, что смотрит в окно. И тут на подоконник, со стороны улицы, сел большой черный ворон. Юноша от неожиданности отпрянул, но, продолжая держаться за подоконник, не упал. Ворон смотрел на него так внимательно, словно о чем-то просил. В этот момент у Рана словно что-то щелкнуло в голове, и он начал медленно проговаривать смутно знакомую фразу:

– Ка́рем о́лтен из ту́нел о́л то́, де́лим кста́лта о у ил ба…

Тотчас в голове юноши возник образ еды и какой-то веревки.

– Рапода́та? Хо́гат? (Запутался? Голоден?) – переспросил он ворона.

Ворон прокаркал и прошелся по железному подоконнику, демонстрируя лапу, спутанную нитками.

Ран, держась за стену, вернулся в свою палату, взял недоеденную сосиску из тарелки и, покачиваясь, двинулся к лестнице, ведущей вниз. Юноша шел, едва слышно проговаривая ту незнакомую фразу, что он сказал ворону, и, с каждым произнесенным словом, он чувствовал, что силы постепенно возвращаются к нему: ему уже не нужно придерживаться за стену, у него не кружится голова и не подгибаются ноги.

Уже на самом выходе из корпуса его нагнала молодая медсестра. Запыхавшаяся девушка схватила Рана за рукав и, что было силы дернула на себя.

– Эй! Эй! Вы куда? Вам пока можно только по коридору гулять!

Юноша остановился и посмотрел ей в глаза – медсестра сразу занервничала, принялась оглядываться и еще сильнее вцепилась в рукав юноши. Ран мягко накрыл ее руку своей – пальцы девушки ослабли и сами собой разжались. Медсестра, словно во сне, медленно опустила руку и, казалось, впала в транс – она замерла, ее взгляд остекленел. Юноша не ожидал такой реакции и осторожно тронул ее за рукав.

– Аве́р алике́т э́ва (Я не обижу тебя), – мягко сказал он.

Девушка не отреагировала. Ран пожал плечами и просто обошел ее и вышел на улицу.

Ран завернул за угол корпуса и тотчас увидел ворона. Тот слетел к нему и сел на дорожке. Юноша подошел к птице и присел рядом. Ворон совершенно не боялся его. Ран протянул ему сосиску– ворон тотчас принялся ее есть. Тем временем, Ран распутывал лапу крупного пернатого, запутавшуюся в пучке ниток.

Когда ворон был освобожден, Ран встал и уверенно, быстрым шагом пошел назад в больницу. Стоявшая за деревом медсестра вскрикнула, увидев внезапно выздоровевшего больного, и бросилась бежать. Юноша заметил ее и отстраненно подумал, что ему это тоже знакомо. Его боялись где-то там, хотя он никому не причинил вреда. Во всяком случае, намеренно.

В своей палате Ран сел на кровать и подумал, что ему не стоит пока показывать, что он не столь немощен, как кажется. Как раз в этот момент вбежала медсестра, но она была не одна – с ней прибежал молодой врач.

Ран поднял на них голову, вздохнул, встал и, медленно ступая, подошел к окну. Он снова казался слабым и немощным.

Медсестра захлопала глазами.

– Но, – начала она.

– Вот именно, – продолжил врач, подняв вверх указательный палец, – но! Ты часом не потребляешь?

Врач с угрожающим видом приблизился к медсестре и понюхал воздух. Медсестра замотала головой и отступила от него. Ран непроизвольно сделал шаг вперед, словно собираясь защитить девушку. Медсестра увидела движение юноши и снова испугалась – она нервно рассмеялась и оттолкнула врача.