— У меня есть идея, — говорит Филин и подкидывает связку ключей на ладони. — Поехали в «Бразерс», узнаем у Викинга номер телефон её подружки. Аси, кажется?

Готов расцеловать Фила, но вместо этого впрыгиваю на мотоцикл, и через секунду мчимся по направлению к «Бразерсу».

На улице ощутимо потемнело, когда паркуемся на законных местах возле баоа, когда-то давно застолблённых и от того только наших. Замечаю чопер Роджера, и на душе немного легчает: если рыжий здесь, то он один сможет меня успокоить, остановить в шаге от непоправимого. Фил — отличный друг, но с моей яростью умеет управляться только Роджер.

Проходим сквозь охрану, сохраняя молчание. Меньше всего мне хочется сейчас трепаться, потому что мысли в голове плавают, точно в мутном болоте. Важно, чтобы у Викинга был номер телефона Аси, а иначе не знаю, куда ещё податься. Только к Карлу ехать и останется, но ради Полина и на это согласен.

Иду к барной стойке, где Слон натирает до блеска и так чистые бокалы, наблюдая за немногочисленными посетителями из-под тяжёлых век.

— Виски? — спрашивает, сохраняя невозмутимое выражение лица. Наверное, на моей морде написано, что мне просто необходимо выпить.

Киваю, и через секунду передо мной возникает стакан, в котором плещется пряно пахнущий дубовой корой напиток, что искрится в свете разноцветных лампочек, вмотнированных в потолок над барной стойкой. Один глоток, и виски обжигает пищевод, разгоняя кровь.

— Начальник где? — спрашиваю, пока не закал себе ещё пойла и не накидался минут за пятнадцать до невменяемого состояния.

Слон указывает острым подбородком в сторону кабинетов и продолжает без лишних слов своё занятие, а я киваю, бросаю на стойку смятую купюру и иду в нужном направлении. Шаг, второй, третий, распихивая на пути случайно подвернувшихся. Кажется, даже стукнул кого-то, но плевать — сами виноваты. В узком коридоре распахиваю чёрные двери одну за другой, пока не нахожу Викинга в компании Роджера.

— Брэйн, мать твою, что с лицом? — Роджер вскакивает на ноги, подходит ко мне, но я отталкиваю его в сторону.

Наверное, он ошарашен, но молчит. И это сейчас лучшее, что можно придумать.

— Викинг, у тебя есть телефон Аси?

Тот мрачнеет, оглаживая светлую бороду, а в глазах нехороший блеск притаился.

— А тебе он за каким хреном сдался? — в низком голосе вибрирует сталь, а в серых глазах вопрос, на который нужно ответить как можно быстрее, а то и в табло получить недолго.

— Я не могу до Полины дозвониться. Они ж подруги, может, знает что.

Викинг смотрит на меня несколько невыносимых мгновений, прищурившись, соображая, о чём я.

— А, понял, сейчас. — Напряжение, секунду назад разрывающее воздух, рассеивается, пока Викинг ищет в айфоне то, за чем я к нему пришёл. — Держи, я скинул.

Раздаётся сигнал моего мобильного о пришедшем СМС, а я киваю и, не теряя ни минуты, набираю нужный номер.

Гудки зумера молотом по вискам, и чем дольше Ася не берёт трубку, тем сильнее мне кажется, что попал в липкую паутину.

— Аллё? — раздаётся в трубке, когда уже почти потерял надежду. — Говорите!

Не нужно иметь Нобелевскую премию, чтобы понимать: Ася пьяна.

— Ася? Это Брэйн.

— Кто?

— Брэйн! Полина рядом, я дозвониться…

— Ты совсем охренел?! — вопит, чуть барабанной перепонки меня не лишает. — У тебя совесть есть, скажи мне?

Господи ты боже мой, о чём она вообще?

— Слушай меня сюда, — шипит в трубку Ася, а мне с каждой секундой нравится это всё меньше. — Полина тебя знать не хочет, понял? Кобель чёртов! У неё есть тот, кто её любит, а ты проваливай. Думаешь, тебе одному шашни за спиной невесты крутить можно?

Чего-чего? Невесты? Но самое важное: кто этот хренов самоубийца, который её любит?

— Полина рядом? Дай ей трубку! — теряю терпение и почти реву в трубку, точно мне ногу прострелили.

— Ага, щаз! — заливается пьяным смехом. — Ты тупой? Она тебя видеть не хочет. Не звони сюда больше, адьё.

Когда на том конце трубки раздаётся щелчок, и воцаряется тишина, несколько секунд смотрю ошарашено по сторонам, а потом бью со всей дури кулаком в стену.

— Нашлась мне ещё тут советчица, — произношу между ударами, хотя ещё предыдущую травму не обработал, но начхать. — Видеть она меня не хочет? Кобель я, да? Какого хрена? Мать его!

Когда мочалить стену надоедает, и мозги постепенно проясняются, а боль в руке почти нестерпимая, понимаю, что так просто оставлять это не намерен. Полина решила меня бросить? Хрена ей, пока сам не услышу — верить отказываюсь. Пусть передо мной станет, в глаза посмотрит и скажет это. И того придурка покажет, чтобы я успел познакомиться лично с тем, за убийство кого на пожизненный срок сяду.

Надо с ней поговорить, но только где её красивую задницу искать?



Выхожу из душа, а за окном уже совсем темно. Аська сидит на том же месте за кухонным столом, ест сардельку и смотрит в экран своего телефона. Она уже явно выпила больше чем нужно, но сегодня можно. Сегодня всем всё можно.

Пока мылась, позволяя упругим струям воды стекать по коже, мне всё время казалось, что это руки Брэйна, его губы касаются меня, и от этого становилось ещё больнее. Больно, что не могла избавиться от воспоминаний о нём. Никакая вода — хоть водопроводная, хоть огненная — не в силах была помочь. Разве что утопиться. Я плакала, и слёзы смешивались с водой, стекали в водопровод, и с каждой секундой всё чётче осознавала, что, несмотря ни на что, не смогу ненавидеть Брэйна.

Мне хотелось остудить голову, подумать, как быть дальше, и для этого стояла в душе, пока от наполнившего ванну пара не стало глухо колотиться сердце в груди, а дыхание не начало со свистом покидать лёгкие.

Подхожу к Аське, а та фокусирует на мне мутных взгляд и заявляет, дирижируя покусанной сарделькой:

— Твой звонил.

Она макает сардельку в горчицу и, многозначительно глядя на меня, засовывает её в рот. Смысл слов доходит не сразу, а когда понимаю, о чём Ася вещает, сердце припускает сбесившейся лошадью. И радость… Которую не могу ничем заглушить, истребить не получается — она накрывает с головой, обезоруживает.

— Куда звонил? Кто? — Мне всё ещё кажется, что показалось, послышалось.

— Ты дурочка? — хмыкает Ася. — Твой кобелина, Павлу-уша.

И снова замолкает, а я хватаю её за плечи и встряхиваю. Мне нужно, чтобы она сказала толком, зачем он звонил, а самое главное: что она ему ответила?

— Эй, Полька! — вскрикивает Ася, а светловолосая голова смешно дёргается. — Сдурела, что ли?! Ты чего?

— Отвечай, пьяная женщина: что ты ему сказала?

Отпускаю Асю, наливаю стакан воды, потому что в горле пересохло так, что глотать больно.

— Мне позвонили с незнакомого номера, — вздохнув, начинает Ася, — оказалось, что твой Павлик…

— Не называй его так! Он этого не любит.

И вдруг меня пронзает догадка, от которой сердце делает кувырок и застревает где-то в горле. Догадка — робкая, бледная, но назойливая настолько, что уже не отмахнуться. Эта девка по телефону ведь сказала мне: "Павлик в душе". Павлик, мать её! Я чётко это помню. Умирать буду — забыть не получится.

Улыбка помимо воли расползается на лице, а я сжимаю пальцами виски, потому что голова, кажется, на куски разорвётся. Нет, я должна подумать, нужно всё решить, на места расставить, но, чёрт возьми, не хочу. Увидеть его хочу. Прямо сейчас, и пусть всё катится к жерло вулкана.

— Подумаешь, какой он у тебя нежный… — Ася складывает руки на груди и, насупившись, смотрит на меня. — Но ты не волнуйся, я послала его.

— Что ты сделала? — спрашиваю, но голоса своего не узнаю. — Послала?

Господи, но почему каждый лезет в мою жизнь? Решает, что лучше для меня, как правильно?

— Да, — медленно кивает, а в голубых глазах удивление. — Ты ж рыдала из-за него, еле успокоилась. Я и подумала, что так правильнее будет.