Абрахам проснулся в полной темноте. Он был в своей постели укрытый краем одеяла. За окном бушевала гроза. Оконные стекла дрожали при каждом раскате грома. Вспышки молний, на мгновение озаряли комнату. Дождь, крупными каплями барабанил в окно, подыгрывая шуму симфонии ветра.

Абрахам поднялся с постели и зажег настольную лампу. Достал из под подушки карманные часы. Они показывали начало первого. Затем зашторил окно и принялся одеваться. Застегивая верхнюю пуговицу рубахи, он почувствовал боль в шее. С правой стороны, в области сонной артерии, кожа словно горела от ожога.

Стокер подошел к кровати и решил поправить постельное белье. Выравнивая покрывало, он заметил на нем темное пятно. Осветив это место лампой, Абрахам понял то, что пятном была запекшаяся лужица крови. Неожиданно, откуда-то из-за стены, где располагалась соседняя комната, послышался крик. Абрахам не знал, кого из писателей разместили в соседней спальне, но он отчетливо слышал крик мужчины. Стокер вышел в коридор и увидел графа. Влад появился в дверном проеме соседней комнаты. Он запер за собой дверь и двинулся к Абрахаму. На лице хозяина замка зияла глубокая, резанная рана. От нижнего века правого глаза, до подбородка кожа была распорота и кровоточила. Увидев Стокера, Влад приветливо улыбнулся и сквозь его разрезанную щеку стали видны зубы. Абрахам не отводил взгляд от затягивающейся на глазах раны. Порез на лице графа затянулся в считанные секунды. От него не осталось и следа.

— Доброй ночи мистер Стокер, — мягким голосом произнес Влад, — я как раз направлялся к вам. Мне нужно поговорить с вами…

Дневник Абрахама Стокера.

23 июля. Утро. 1896 г.

Прошлой ночью я проснулся от шума грозы. В своей спальне я был один. Мне вспомнилось то, что произошло между мной и Миреллой. Эта рыжая бестия, каким-то чудодейственным образом заставила меня поверить в то, что со мной в постели была моя жена Флоренс. Внешность, манеры, движения и даже запах ее тела мне не спутать ни с каким другим. Я придавался плотским утехам с чужой женщиной, приняв ее за свою жену. Мой поступок не простителен по отношению к чувствам моей Флоренс…

После пробуждения, сквозь шум грозы, я слышал крики. Они доносились из-за стены, оттуда, где располагается соседняя комната. Я вышел в коридор и увидел графа. На лице Влада была видна глубокая рана, которая быстро затянулась. Граф блеснул глазами полными «огня» и поприветствовал меня. На мой вопрос относительно криков в соседней комнате, Влад ответил: «Вам не о чем беспокоиться мистер Стокер. Произошел пустяк в результате которого у вас стало на одного конкурента меньше». От этих слов мне стало не по себе и я вошел в комнату, откуда ранее слышались крики. Первое, на что я обратил внимание, были распахнутые настежь оконные рамы. Порывы холодного ветра стремились сорвать шторы с гардин. В свете горящего камина и масленой лампы, был виден жуткий беспорядок. Складывалось впечатление, словно в комнате была борьба, а проигравший в ней оказался по ту сторону окна. Я бросился к распахнутому окну и перевалившись через подоконник, взглянул вниз. В кромешной темноте ничего не было видно. Я лишь напрасно намочил свой сюртук под струями холодного дождя. Прикрыв оконные рамы, я вышел в коридор. Дверь в мою спальню была приоткрыта. Переступив порог своих апартаментов, я увидел графа. Он сидел возле камина и подкладывал дрова на едва занявшееся пламя. «Я решил немного позаботиться о вас мистер Стокер», — с этими словами Влад встал в полный рост и предложил мне присесть на стул у письменного стола. Сам же граф подошел к зашторенному окну. В той части моей комнаты сгустился мрак, который не могла разогнать своим светом даже масляная лампа, стоящая на краю письменного стола. Влад слился с темнотой. Я слышал лишь его голос. Мы беседовали о событиях двух последних дней. На все мои вопросы о странностях, происходящих в стенах замка, граф отвечал тем, что мне ни к чему знать все причины случившегося ради моего же блага. Еще он поведал мне о том, что конкурс на лучшее произведение взял свое начало. На письменном столе я обнаружил стопку чистых листов бумаги, гусиное перо с металлическим наконечником, перочинный нож, несколько обычных перьев и странного вида чернильницу. Емкость для хранения чернил по форме напоминала несимметричный цилиндр с выгравированными на нем странными символами. Сверху чернильница была накрыта крышкой, напоминающей человеческий череп.

Граф описал мне сюжет будущего романа. Перечислил имена главных героев, их особенности, вплоть до мельчайших подробностей. Затем Влад пожелал мне удачи и напомнил о том, что не следует нарушать правила поведения в стенах крепости «Бран». Хозяин замка пожелал мне спокойной ночи и вышел из комнаты. Гроза за окном утихла. Я запер дверь на ключ и лег спать…

23 июля. Полдень. 1896 г.

Абрахам сидел за письменным столом и писал письма в Лондон. Одно письмо своей жене, другое в организацию, в которой вел трудовую деятельность. Чернила предоставленные графом, были темно-красного цвета. Нанося их на бумагу, Абрахам заметил некую странность. Когда он вел пером по чистому листу, след от чернил вспыхивал ярко-алым светом. Через секунду блик угасал и написанные слова приобретали обычный темно-красный оттенок.

Стокер размышлял о том, что произошло прошлой ночью. Эти крики, рана на лице графа… С наступлением рассвета Абрахам пытался войти в соседнюю комнату, но не смог, дверь была заперта. Тогда стокер выглянул из окна своей комнаты и посмотрел вниз. От увиденного, кровь застыла в жилах писателя. У подножия замка Абрахам увидел стаю волков. Их было не менее десяти. Густая шерсть зверей была разного окраса: черного, серого и белого. Хищники «завтракали», основным и единственным блюдом было тело человека. Тот несчастный, не подавал признаков жизни. Видимо, на момент появления волчьей стаи он был уже мертв. Стокер знал чье тело терзали голодные звери. Утром, во время завтрака в зале-гостинной присутствовали только семь писателей, включая Абрахама. Среди гостей замка не хватало лишь Вивьена Дюплесси. Именно этот француз и был съеден волками, именно его Влад выбросил из окна его спальни, и именно его крики слышал Стокер прошлой ночью.

Стол был накрыт, но, ни кого, кроме гостей в помещении не было. Абрахам ждал появления Миреллы, но она так и не пришла. Писатели закончили трапезу и разошлись по своим комнатам.

Абрахам дописал последнее письмо и принялся за роман. Сначала мысль «не шла». Стокер был обеспокоен тем, что принимает участие в каком-то дьявольском безумстве…

Первые строки романа, снова и снова перечеркивались и все начиналось сначала. Писать гусиным пером было крайне неудобно, и Стокер достал из саквояжа одну из своих перьевых ручек в черном металлическом корпусе. Закачав в нее чернила принесенные графом, продолжил. Теперь дело пошло как нельзя лучше. Абрахам избавился от пагубных мыслей и решил «будь что будет».

Начало романа было положено. Абрахам с головой погрузился в работу. Он впервые писал в готическом жанре. Этот стиль для него был новшеством, который предстояло обуздать…

Стокер увлеченно выводил строки на бумаге. В дверь его комнаты постучались.

— Войдите, открыто! — не отрываясь от романа, произнес Абрахам.

Массивная дверь скрипнула петлями и в комнату вошла Мирелла. Племянница графа была одета в ярко-зеленое платье. Огненно-рыжие волосы были уложены под шляпой с большими полями. На руках были одеты перчатки из белой кожи.

— Добрый день мистер Стокер, — Мирелла мило улыбнулась и подошла к письменному столу. В руке она держала свернутый лист бумаги. Абрахам встал со стула, взглянул на Миреллу и замахнулся правой рукой с желанием дать пощечину чертовке. Ему было не важно, что сделает с ним граф в защиту своей родственницы. Мгновение застыло… Стокер был зол на Миреллу одурманившую его и выдавшую себя за его жену. Абрахам не ударил рыжеволосую бестию. Сдержав свой гнев, он опустил руку и сел на стул. Стокер был удивлен тем, что хрупкая женщина нисколько не испугалась, осознав его намерения. Абрахам был высокого роста и обладал телом борца. Мирелла была ниже на целую голову и довльно таки хрупка. Но нрав ее как оказалось, не уступал суровому характеру бесстрашного воина. Женщина даже не моргнула и не отклонилась в сторону что бы уйти от удара. Она просто смотрела в глаза разгневанному мужчине, словно знала что должно случиться и ждала этого.