Около часа спустя, гости графа насытились и, пожелав друг другу спокойной ночи, разбрелись по своим комнатам. Абрахам вошел в свою спальню, запер дверь на ключ и, разобрав постельное белье, забрался под одеяло. Дрова в камине догорали. За окном было тихо, видимо дождь закончился. Стокер чувствовал усталость во всем теле. Он размышлял о прошедшем дне и части ночи. Но более всего его мысли занимала рыжеволосая Мирелла. Абрахам был женат на одной женщине и был верен ей. Но племянница графа не выходила у него из головы…

Стокер медленно проваливался в сон, он почти уснул, когда услышал в своей спальне странные шорохи и тихий шепот, словно кто-то звал его, произнося его имя. Решив, что он перебрал вина, Абрахам повернулся на другой бок и принял удобное положение. Несколько мгновений спустя, он почувствовал как кто-то забрался под его одеяло позади него. Повернув голову назад, Стокер ощутил чьи-то нежные губы, прикоснувшиеся к его губам и тепло ладони на своей щеке. Абрахам прижал своей рукой изящную, явно женскую ладонь, трогающую его лицо. В туже секунду какая-то неведомая сила сорвала одеяло с кровати и швырнула его в угол комнаты, прикосновения исчезли. Стокер вскочил на ноги и в полумраке нащупал масленую лампу, которая едва тлела стоя, на письменном столе. Прокрутив механизм подачи фитиля, Абрахам разжег осветительный прибор и направил его в область над кроватью. Лампа вспыхнула ярким светом, разгоняя темноту. Одеяло лежало на полу в двух метрах от пастели. Стокер был один в комнате. Решив, что ему приснился дурной сон, Абрахам поднял одеяло и, вернувшись в кровать, попытался уснуть. Лампу он не стал гасить, лишь приглушил свет, оставив полумрак.

Абрахам пробудился ото сна. Первое, что он ощутил, было чувство невероятной легкости и умиротворения. Впервые за долгие годы, Стокер как следует выспался, и чувствовал себя максимально отдохнувшим. Он откинул в сторону теплое одеяло и протяжно зевнув, потянулся. Где-то за окном слышались голоса птиц. Из глубины замка доносились приглушенные звуки местной суеты. Абрахам поднялся с постели, подошел к окну и развел в стороны шторы. Спальня наполнилась ярким солнечным светом. Июльский теплый день был в самом разгаре. За окном открывался удивительной красоты пейзаж. Горный хребет, поросший соснами, уходил в сторону за предел видимости. Абрахам открыл двойную оконную раму и, вдохнув свежий воздух, взглянул вниз. Под окном была отвесная стена, уходящая к подножию замка. Местность в окрестностях крепости завораживала своей мистической красотой. Стокеру захотелось совершить прогулку по тем местам, но он вспомнил причину своего приезда и поспешно стал приводить себя в порядок.

Одежда Стокера, висевшая на спинке стула, просохла. Прежде чем облачиться в свой костюм, Абрахам достал из кармана жилета серебряные часы на цепочке и, покрутив заводную головку ремонтуара (механизм перевода стрелок и завода часов), открыл крышку циферблата. Часы показывали один час и сорок пять минут. Прежде чем убрать часы в карман, Стокер заметил то, что серебряная цепочка прикрепленная к ним потемнела. Так же он обратил внимание на то, что перстень на среднем пальце его правой руки так же изготовленный из чистого серебра (подарок его жены Флоренс Бэлкам) покрылся черным налетом.

Абрахам собирался отправиться на поиски уборной. Он чувствовал голод и жажду, но все же, прежде, решил сделать запись в дневнике. Порывшись в своем саквояже, Стокер выложил на письменный стол дневник и перьевую ручку…

Дневник Абрахама Стокера.

21 июля. 1896 г. Два часа дня.

Я прибыл на съезд писателей. Нахожусь в гостях у организатора и спонсора мероприятия. Надеюсь на то, что не буду разочарован своей поездкой и участием. Граф Влад весьма гостеприимен и обходителен. Оказал достойный прием мне и другим писателям. Надеюсь на лучший исход конкурса и скорейшее возвращение в Лондон.

Моя поездка в Румынию оказалась увлекательным приключением. Прибыв в Бухарест, мне тут же пришлось отправиться на территорию земель Трансильвании (что означает «залесье»). Здешняя природа поразила мое воображение. В Трансильванской глуши даже время течет иначе, а в душе рождается странное чувство безграничной свободы и желание задержаться здесь на некоторое время, что бы отвлечься от суеты большого города.

Замок графа огромен, но в тоже время достаточно уютный. Все в нем гармонично и наполнено духом эстетики. У крепости даже есть имя — «Бран». Хозяин замка Влад весьма галантен и обходителен, но есть в нем что-то нечеловеческое. За ужином, не Он, ни его племянницы не притронулись к еде. Еще, я заметил одну странность. Возможно, мне показалось, но граф совершенно не имеет тени. Так же, в поведении одной из его племянниц были необъяснимые странности в ее быстром перемещении с одного места в другое. Обычный человек не способен на такое. Хотя все это могло мне привидеться из-за усталости.

За поздним ужином, я весьма мило побеседовал с Миреллой, которая, как мне показалось, испытывает ко мне определенный интерес. В ее присутствии, я становлюсь лет на тридцать моложе. Эта женщина способна разбудить страсть даже в покойнике. Я должен держать себя в руках. После запланированного мероприятия, я уеду и забуду о ней.

Мне пора выйти из своей комнаты. Иначе, другие гости графа решат, что я невежда…

Покинув спальню, Стокер шел по длинному коридору в направлении к залу-гостинной. Оттуда доносились голоса. Войдя в зал, Абрахам увидел писателей сидящих за столом. Кроме прибывших с ним гостей, в помещении находились и другие, незнакомые ему люди. Они что-то живо обсуждали и вели записи в открытых журналах. Неподалеку от дальнего края стола, стояла на треноге фотокамера. Возле нее суетился пожилой мужчина, одетый в черный длинный сюртук похожий на фрак. Племянницы графа тоже были в зале. Они сервировали стол. Мирелла, словно почувствовав появление Стокера, обернулась и, бросив взгляд в его сторону, мило улыбнулась, продемонстрировав при этом жест приветствия.

В зале-гостинной было три огромных окна. Но по каким-то неясным причинам, все три были занавешены шторами, пошитыми из плотного, светонепроницаемого материала. Зал хорошо освещала массивная люстра, висевшая над столом. Она была выполнена из кованных стальных пластин и состояла из трех ярусов, на которых располагались три деревянных обруча разных диаметров. На каждом из обручей были закреплены несколько масленых ламп. Люстра была подвешена к потолку на прочной стальной цепи и при помощи механизма, при необходимости, могла подниматься и опускаться.

В камине горели дрова излучая тепло и свет. Над столом витали приятные ароматы свежеприготовленной еды. Абрахам присел на один из не занятых стульев. Тут же к нему подошла Мирелла. Она была одета в строгое платье серого цвета. Стокер встал со стула, взял в руку изящную ручку женщины, и наклонился, что бы совершить жест приветствия. Но поцеловать руку не удалось. Мирелла отдернула ее и спрятала за спиной, затем поспешно выбежала из зала. Абрахам, в негодовании думал о том, что он сделал не так, и вспомнил одну любопытную деталь. Готовясь поцеловать руку Миреллы, он увидел на тыльной стороне ее ладони ожог. Темное пятно с красной окантовкой. Стокер решил, что ожоги у того, кто готовит еду, это привычное дело. На этом странности не закончились. Когда Абрахам прикоснулся к руке рыжеволосой красавицы, его перстень изрядно нагрелся и потемнел еще больше. Этому не было объяснения.

Мирелла вернулась в зал-гостинную. Ее отсутствие длилось всего несколько минут. Она снова подошла к Стокеру и присела на соседний стул. Руки женщины были одеты в перчатки из тонкой, хорошо выделанной кожи. Мирелла заговорила первой:

— Добрый день мистер Стокер. Простите меня за то, что я сбежала. Я вдруг вспомнила о одном неотложном деле. Расскажите, как вам спалось на новом месте? Удобна ли постель в вашей спальне? И будут ли у вас какие-нибудь пожелания?