Ван Хельсинг вдохнул воздух через нос и прислушался к тишине.
— Нам пора идти. Скоро здесь будет волчья стая, — пояснил вампир, взглянув на Стокера сияющими синим светом глазами.
Стокер облачился в одежду, принесенную в мешке. Сюртук, штаны и жилет с рубахой уложил стопкой и спрятал под крышей беседки. (Крыша беседки имела под перекрытием деревянные бруса — поперечины, дающие возможность прятать под крышей не очень большие предметы). Стокеру пришлось оставить свой дневник и карманные часы. Он завернул их в жилет и поместил среди остальных вещей.
Вампир и писатель подошли к берегу пруда и вошли в воду. Пройдя несколько метров, Ван Хельсинг нащупал ногой на дне водоема кованную железную решетку. Затем, погрузился в воду и открыл вход в заполненный водой тоннель. Вампир объяснил Стокеру, что нужно сделать, и они вдвоем скрылись под толщей воды. Ван Хельсинг схватил Стокера за руку, и проворно двигаясь под водой, протащил его по тоннелю к тому месту, где писатель смог вдохнуть воздух. Стокер вынырнул из воды и открыл глаза. Вокруг было темно, а воздух был затхлым и пахнущим крысиным пометом. В полной темноте были слышны шлепающие по воде шаги Ван Хельсинга. Брат Миреллы достал огниво, и ударяя камень о камень, высек пучок ярких искр, тем самым воспламенив ими факел. Свет от огня озарил небольшое помещение заполненное водой. комната с каменными стенами заканчивалась ступенями выходящими из воды и ведущими к небольшой площадке. В центре площадки просматривался люк в виде железной решетки. Держа факел в руке, Ван Хельсинг открыл люк и спрыгнул в него. Затем предложил Стокеру проделать тоже самое…
Следующее помещение было с очень низким потолком. Вампиру и писателю пришлось передвигаться на четвереньках. Несколько минут спустя, Ван Хельсинг и Стокер уперлись в глухую стену. Вампир ловко разобрал каменную кладку части стены и спутники выбрались в более просторную область подземелья. Они оказались в тоннеле, в стенах которого зияли ниши с черепами. По каменному полу, громко пища бегали крысы. Ван Хельсинг осторожно ступал и озирался по сторонам. Вампир прислушивался к тишине, сверкая синим светом глаз. Стокер шел вслед за проводником, стараясь не наступать на снующих под ногами крыс. По мере продвижения в мрачном тоннеле все усиливался запах смрада. Некоторое время спустя, шествующие наткнулись на мертвое тело мужчины. Судя по остаткам одежды в лохмотья изодранным крысами, по волосам и росту, Стокеру стало ясно то, что мертвец при жизни был греческим писателем Андреасом Панайотисом. Крысы обглодали его тело практически до костей…
Еще через несколько минут пути вампир и писатель прошли через дно колодца, в который недавно спускался Стокер. И вот, наконец, оказались в обширном зале, в центре которого возвышалась скульптура в виде женщины. Ван Хельсинг осветил факелом каменное изваяние и произнес:
— Эта женщина — моя мать Элизабет. Так она выглядела перед моим появлением на свет. Она молилась перед тем как…
Ван Хельсинг отвел факел от скульптуры и обратил свой взор туда, где находилась клетка, в которой была заключена Мирелла.
Вампир и писатель приблизились к железным прутьям клетки. Тут же, из зеленоватого тумана, устилающего пол места заточения, поднялась плененная женщина-вампир.
— Уберите свет! Я вас прекрасно вижу в полной темноте, произнесла уставшим голосом узница.
— Прости, но свет не для тебя и не для меня, он для Абрахама, — пояснил Ван Хельсинг, — мы прибыли сюда для того, что бы поговорить. Пришло время нам обрести друг друга сестра. Мирелла, я твой брат Абрахам. Целую вечность я ждал момента, что бы произнести эти слова. Только один Всевышний знает, как я скучал по тебе моя сестра… Граф Влад, наш отец лгал нам обоим. Лгал тебе в том, что ты единственное его дитя. Он держал меня в отдалении от тебя сестра. Я приходил к тебе во снах. А ты чувствовала наше родство, но не знала наверняка. Я наблюдал за тобой издалека и не смел приблизиться, так как боялся ослушаться отца. Я верил в его ложь, в то, что наши объятья, и даже беседа убьет нас обоих. Мне пришлось пройти длинный и не простой путь к истинной правде. Я узнал причину, по которой отец удерживал меня вдали от тебя…
Ван Хельсинг протянул руку сквозь железные прутья. Мирелла осторожно положила свою ладонь в ладонь брата.
— О Боже, твоя рука, она теплая… Так значит ты тоже наполовину человек, сестра, — негромко произнес синеглазый вампир.
Глаза Миреллы вспыхнули изумрудным оттенком света, и стали видны две слезинки бледно зеленого цвета, скользнувшие по щекам женщины вампира.
— Я знала о том, что ты есть в этом мире. Чувствовала то, что не одна такая, но мне было нужно подтверждение моих догадок. И вот ты здесь передо мной. Теперь я верю…
Стокеру было не по себе. Находясь в мрачном подземелье, он созерцал горящие глаза двух вампиров. Пусть даже они были наполовину людьми, но все же… Писатель был до нитки промокший и думал о том, что где-то за соседними стенами набираются сил жуткие создания. Граф со своей свитой кровососов мог в любую секунду ворваться в зал, где пленена Мирелла и самым ужасным образом расправиться с незваными гостями. Стокер решил вмешаться в разговор Миреллы с ее братом, и не громко произнес:
— Послушайте, в стенах крепости нельзя беседовать на запрещенные темы, так как граф, с помощью магии всегда осведомлен о том, кто и что сказал. Почему же вы здесь, в непосредственной близости от усыпальницы Влада свободно и не принужденно ведете разговор?
Ван Хельсинг, выдержав паузу, ответил:
— Мистер Стокер, уверяю вас, вам не о чем беспокоиться. В подземелье можно беседовать на любые темы до тех пор, пока солнце высоко. Владу не интересно о чем говорят между собой крысы. Да и стража графа пробудится только, если кто-то попытается открыть двери, ведущие к усыпальницам хозяина замка и его любовниц — Никаноры и Эльзы. В нашем распоряжении есть еще минимум два, может быть три часа. И это время мы должны потратить с пользой. Нам крайне необходимо обсудить несколько важных вопросов, касающихся нас троих.
Стокер посмотрел в сияющие синим светом глаза Ван Хельсинга и задал вопрос:
— Мистер Абрахам, я могу понять и разделить вашу радость воссоединения брата с сестрой после долгой разлуки, а точнее четыре с лишним века. Я могу закончить начатый роман по просьбе вашего отца, но черт возьми, вы же все вампиры, а я простой смертный человек, оказавшийся черт знает где, в этом Богом забытом месте. Каким образом я могу быть полезен в ваших семейных интригах!? Простите меня великодушно, но я бы, ни кому не пожелал такой жизни, какой живете вы. Пусть лучше я буду простым смертным, и малоизвестным писателем, чем…
— Но вы не простой смертный! — воскликнул Ван Хельсинг, — в ваших жилах течет кровь пророков. При определенных условиях, все, что будет написано вашей рукой, может сбыться с большой вероятностью. Мистер Стокер, вспомните свое детство. До семи лет вы были прикованы к постели. Ни один лекарь не смог определить причину и дать название вашему недугу. Не кажется ли вам странным свое чудодейственное исцеление. До семи лет вы не могли ходить, а позже преуспели в некоторых видах спорта. Вспомните, вам приходилось преодолевать трудности такого характера, с которыми большинство людей и вовсе не справилось бы. Вам часто бывало скучно от того, что в вашей жизни ничего не происходит из ряда вон выходящего. Хотя, вашу жизнь нельзя назвать скучной. Каждый день вы сдерживаете свои тайные желания. Обманываете самого себя, относя к случайным совпадениям то, самое важное и сокровенное — ваше предназначение. Проживая очередную жизнь в этом жестоком мире, вы никогда не делали разделения между людьми. Что богач, что малоимущий бедняк, для вас они равны. Вы, мистер Стокер «не смотрите в карман», а норовите «заглянуть в самую душу». Вы всегда подадите руку упавшему, и просящему о помощи, пусть даже он является нечестивцем высшей степени, истгоем и выродком. Ваша тайная цель — сделать мир лучше…
