Мертвенно-синие огоньки мигнули и загорелись ярче. Императорские Когти слаженно выпустили плечи Тао, и тот поднялся на ноги — дерганым, неестественным движением, запрокинув голову, словно крокодилий череп тянул его вверх за лицо. Принц наградил бывшего друга скептическим изучающим взглядом, чему-то кивнул и, повернувшись в сторону джунглей, деловито крикнул:

— Велд, выходи!

Я вскинулась, сжимая окровавленные ладони в кулаки, и застыла, когда из тумана неспешно выступил камердинер принца.

У него было слишком худое, но все еще красивое лицо с выступающими скулами и чувственный рот с полной нижней губой, длинные ресницы и выразительные брови вразлет. Он выглядел бы еще младше Его Высочества, если бы не отчаянный, злой взгляд. Как у крысы, загнанной в угол.

За руку он держал Терренса Джея Хантингтона III, и впервые на моей памяти достойный наследник династии кухонных мальчишек Мангроув-парка стоял тихо-тихо, потупив глаза, и не порывался куда-то бежать, что-то тараторить и выклянчивать леденцы.

Я смотрела на его погасшее личико и изгвазданные в песке и грязи шорты, и отчетливо понимала, что зверею.

— Ты отведешь нас к Ламаи Вонграт, — утвердительно произнес камердинер Его Высочества высоким от волнения голосом. — И без фокусов! Заложников у нас двое, и одним вполне можно пожертвовать.

Принц метнул на Велдона нечитаемый взгляд, но промолчал.

— Три, — криво усмехнулась я, поднимаясь на ноги. Колени были словно из желе, и меня потряхивало. — У тебя три заложника, Велдон Гровер. Не так ли?

Его Высочество не проронил ни слова.

— Два, — невозмутимо поправил меня камердинер и выразительно дернул Терренса. Мальчик вылетел на два шага вперед, едва не пропахав носом землю, и на мгновение повис на вытянутой вверх руке, прежде чем остановиться. — Но может остаться всего один. Веди, Вивиан Блайт. И убедись, что найдешь нужные слова, чтобы твои прихлебатели держали пушки при себе.

Терренс молчал и не поднимал глаз. Альциона на руках у Его Высочества безразлично смотрела куда-то поверх моей головы. Тао стоял неподвижно, и крокодилья маска на его лице злорадно скалила зубы.

— Хорошо, — процедила я сквозь сжатые зубы и развернулась в сторону мангровой рощи.

Я не питала особых иллюзий насчет своего положения. Колдуны не допустили ни единой ошибки: не отправили меня за Ламаи одну, чтобы я не привела с собой подкрепление, выбрали заложников, которые сами по себе были для меня словно удар под дых, и, наконец, обзавелись целой прядью моих волос, выдранных альционой во время отчаянного полета с огнем. У меня не оставалось союзников.

Только чистая, незамутненная ярость. Увы, бессильная и совершенно бесполезная.

Ярость не выигрывает схваток. Побеждает тот, кто лучше осведомлен и грамотнее использует известную ему информацию — а этим я похвастаться точно не могла.

Мы строили все теории вокруг Ричарда Аллистера, искренне считая, что человек с его смекалкой и жизненным опытом взял лидерство на себя. Но чем дольше я наблюдала за принцем и его камердинером, тем отчетливее понимала: Велдон Гровер даст Его Высочеству сто очков вперед. Только ему-то зачем затевать суматоху с бастардами?..

Не из чувства глубокой привязанности к Ричарду, в самом-то деле. Иначе бы ему не понадобилось снабжать Его Высочество крокодильими черепами и, кажется, чем-то еще — из-за чего принц временами держался до ужаса похоже на Терренса, который молча тащился за Велдоном, не поднимая глаз.

К хорошим новостям следовало причислить некоторую вероятность того, что Ричард все-таки останется в своем уме, если отобрать у него зачарованный предмет. К плохим — что я понятия не имела, как его вычислить и, тем более, отобрать. К катастрофически ужасным — что я вовсе не знала, что делать, но однозначно не собиралась приводить колдунов к беременной женщине, которой обещала защиту.

Потому на развилке дорог, огибающих общину Ратана, я замешкалась — и незамедлительно схлопотала тычок в спину от особо бдительного Императорского Когтя.

— Слишком долго думаешь, — раздраженно прошипел Велдон Гровер. — Забыла, что стоит на кону?

Из-под крокодильего черепа на голове Тао уже давно виднелась темно-бордовая дорожка, спускающаяся по смуглой шее к форменной сорочке, которая перестала быть белой. Это не поднимало боевой дух, но изрядно стимулировало мыслительный процесс. Я беспомощно выругалась и свернула на восток, на самую короткую дорогу. Днем ее частенько затапливало, но утром и вечером по ней сновали самые рисковые (и самые расторопные) посыльные.

С отлива прошло несколько часов, но под ногами все равно вскоре захлюпало. Мертвый конвой неутомимо маршировал по соленой грязи, но живые вынужденно сбавили темп. Особенно тяжело приходилось маленькому Терренсу, босому и коротконогому, и я, не выдержав, предложила понести его.

— Держи свои грязные руки при себе, ведьма! — мгновенно вызверился Велдон и впихнул мальчишку Тао.

Тао с готовностью подхватил Терренса на обе руки, кажется, вовсе не чувствуя боли в распухшей правой, и продолжил мерно плестись за камердинером принца, ступая след в след. Я нервно сглотнула и скорее отвела взгляд.

— Имеешь что-то против ведьм? — с нарочитой наивностью поинтересовалась я и чуть сместилась, забирая к югу.

Велдон злобно сверкнул глазами и смолчал, но мне так прилетело в спину от ближайшего Когтя, что я рухнула в грязь и распорола ладонь о дыхательный корень мангра, взвыв от боли.

— Пошла, — раздраженно скомандовал камердинер, и тот же самый Коготь вздернул меня на ноги, не дав опомниться. — Заткнулась и пошла!

Я покорно прикусила язык и побрела вперед, баюкая ладонь и давя всхлипы.

Дыхательные корни окружающих мангров становились все выше, острым частоколом наступая на тропинку со всех сторон. Постепенно их сменяли корни ходульные: здесь в сезон дождей вода не уходила вовсе, обнажая землю лишь к лету — и все равно предпринимая наступление в каждый прилив. Идти стало еще сложнее; мы проваливались в грязь, и принц начал заметно выбиваться из сил — но соображал, увы, по-прежнему хорошо.

— Что-то не так, — настороженно заметил он, цепляясь за ходульный корень, чтобы высвободить увязшие до середины голени ноги. — К морским пещерам они пришли в чистой одежде, а значит, никак не могли идти от своего логова по этой тропе!

Я раздраженно дернула плечом, ни на минуту не прекращая методично месить ногами грязь: стоит только остановиться — и увязнешь еще глубже.

— Когда мы выходили из дома, тропа еще была под водой. Это самая короткая дорога.

Его Высочество вопросительно покосился вниз, на сребровласую девочку, цепляющуюся за его рубашку. Альциона, словно почувствовав взгляд, подняла голову и равнодушно подтвердила:

— Тропа через сердце мангровой рощи — самая неудобная, но действительно самая короткая дорога. Еще около полукилометра по жидкой грязи, и мы выйдем на относительно твердую землю, а там будет рукой подать до поляны с домиком.

Я отвернулась и тут же провалилась по колено, едва успев схватиться за дугу ходульного корня, чтобы не уйти глубже.

— Держитесь, — равнодушно посоветовала альциона и без предупреждения вспорхнула птицей прямо с рук принца.

Тот от неожиданности шарахнулся и налетел на охотно протянутые к нему ветки молодого мангра, вспоровшие слишком свободную рубашку и от души хлестнувшие Его Высочество по спине, как пучок хворостины. К чести принца, возглас, который он себе позволил, был вполне приемлем и для более приличного общества, нежели собравшаяся в соленых болотах компания, но камердинер все равно раздраженно дернул уголком рта и отвернулся, даже не проверив, серьезно ли поранился господин.

А Ричард, к моему удивлению, отскочил от мангров и, не подумав возмущаться, побрел следом за нами, хватаясь за корни и ветки, чтобы не увязнуть. Но болота становились все глубже, и, когда мы проваливались уже по бедро и потихоньку начинали завидовать неутомимым мертвецам, Его Высочество все-таки не выдержал.