— Но вы беспокоились за мисс Браун, — заметил Тао Лат. — И за миссис Вест, судя по тому, какое на ней сегодня платье.

— Это потому что они женщины и не леди, — рассеянно пояснила я и, заметив несколько остекленевший взгляд собеседника, хмыкнула: — Они не избалованы чужой добротой и долго будут помнить, что я сделала для них. Леди Изабель, напротив, считает, что все по умолчанию должны быть добры к ней, а каждый, кто поступает иначе, заслуживает наказания. А мужчины в большинстве своем слишком быстро привыкают к тому, что им стараются услужить, и перестают ценить ежедневную поддержку. Когда вы, например, последний раз благодарили прачку, которая берет на себя большую часть стирки для мистера Кантуэлла? Она ведь не обязана это делать.

— Когда она отстирала чернила с манжет моей рубашки, — хмыкнул Тао Лат, и я с удивлением подняла на него взгляд. — Вы звучите, словно несчастная в браке крестьянка на склоне лет. Уберите свою гребенку, мисс Блайт, не все люди одинаковые.

— Кажется, я дура, — задумчиво сообщила я ему.

Камердинер озадаченно уставился мне в глаза, потом сморгнул и на всякий случай уточнил:

— Простите?

Но я уже взяла себя в руки и только покачала головой.

На рубашке, которую Дейзи принесла мне для гадания на мистера Кантуэлла, манжеты были испачканы в чернилах. Но это Тао Лат занимался корреспонденцией господина — и ему ничего не стоило подсунуть безнадежно испачканную одежду в корзину для грязного белья. А если учесть, что камердинер, скорее всего, донашивал рубашки за хозяином, как принято в большинстве небогатых домов, то картина складывается презабавная. Дейзи об этом не задумывалась, когда стащила одежду у прачки, — она торопилась, и ей было не до уточнений. Но в первую очередь…

Вот почему гадание на чаинках показало полное отсутствие амурных интересов. На рубашке я гадала на Тао. На платке — на мистера Кантуэлла!

И это от Тао требовали найти принца. Не от Кристиана. Мистер Кантуэлл был замешан ровно настолько, насколько мог быть замешан доверенный, прошедший не одну проверку подчиненный.

И это в нагрудный карман Тао закатилась беглая бусинка — темно-оранжевая, как мои волосы…

— С вами все в порядке? — поинтересовался камердинер, которому явно не понравился мой чрезмерно задумчивый взгляд.

— Нет, — честно ответила я, — но это не должно вас волновать, мистер Лат.

А меня не должна волновать оранжевая бусинка. В конце концов, Тао ничем не дал понять, кому принадлежат его симпатии. С чего бы мне раздавать ему подсказки, которые могут обернуться против меня самой?

— Лучше расскажите мне все, что можете, — предложила я. — И я подумаю, что можно сделать.

— То есть просто снова накачать Хима… — начал было Тао, но я его перебила:

— Я ничем не опаивала вашего коня, мистер Лат. Позвольте мне оставить при себе секреты моего ремесла, как вы оставляете при себе свои. Просто поверьте: если я заставлю Хима победить еще раз, он занеможет — если вообще выживет. Даже из коня нельзя постоянно тянуть жилы.

Тао задумчиво побарабанил пальцами по скамейке.

— Следует ли мне напоминать, что вы окажетесь на виселице, если кто-то узнает о пропаже принца?

— Нет, — с достоинством изрекла я и, когда он выдохнул и принялся собираться с мыслями, добавила: — Не окажусь. Ведьм сжигают на костре, мистер Лат.

— А вы все-таки настаиваете на том, что вы — настоящая ведьма? — Его левая бровь приобрела чрезвычайно скептический изгиб.

— Разумеется, настаиваю, как и все женщины из семейства Блайт, — широко улыбнулась я. — Верю ли я в это — другой вопрос. Но сейчас главное, что в это верят ньямарангцы, не так ли?

Тао хмыкнул и откинулся на спинку скамейки — а я, напротив, подалась вперед, приготовившись слушать.

В темной громаде Мангроув-парка зажглись золотисто-желтые огни. Из распахнутых окон донеслась музыка; пока — чинная и неспешная, специально для Их Светлостей, открывающих бал. Вскоре она затихнет, господа пойдут отдыхать после насыщенного дня, и в нижней гостиной зазвучат переливы джаза.

Тао оглянулся через плечо, и золотисто-рыжеватый отсвет скользнул по его виску, чтобы спрятаться в непроглядной черноте волос. Я вдруг поняла, что в темном парке мы остались одни — и усмехнулась собственным мыслям.

Оранжевая бусинка закатилась в нагрудный карман его рубашки, показывая ближайшее будущее. Пожалуй, мне было даже любопытно, как все сложится — потому что пока складывалось впечатление, что Тао волнуют две вещи: его задание — и его брат. Именно в такой последовательности.

— Итак? — напомнила я о себе.

Тао тяжело вздохнул и откинулся на спинку скамьи.

— И чем я только занят?.. — тоскливо поинтересовался он у крыши беседки. Та безмолвствовала: должно быть, задавалась тем же вопросом. Тао не оставалось ничего, кроме как продолжить: — Чуть больше двух месяцев назад Его Величество отправил сына в Ньямаранг, поручив объехать общины коренного населения. Официальный визит, доверительные беседы с местными жителями, сбор информации о нравах и настроениях в колонии — как жест монаршего благоволения, необходимый, чтобы напомнить людям, что власть на их стороне. К сожалению, отнюдь не все ньямарангцы готовы принять факт, что их страна стала колонией Вайтона. Вы, должно быть, обратили внимание, с какой частотой мистер Анги вспоминал славную историю древнего Ньямаранга? Он, пожалуй, один из самых опасных радикалов, с которым мне доводилось сталкиваться. Слишком вежлив и обходителен, чтобы к нему проявила интерес полиция, слишком осторожен, чтобы особый отдел мог что-то доказать… но его речи о древнем величии заражают умы — юные умы, которые легко поддаются внушению и так же легко забывают, что красивые легенды выстроены на грязи, на крови героев — но не пророков, отправивших их на смерть. Его Высочество должен был аккуратно напомнить о самых простых вещах: откуда в Ньямаранге взялись нормальные дороги и врачи, кто платит за образование местных детей и почему тот же Фурминт или Дезервийское княжество больше не пытаются прибрать к рукам порт Уайт Перл. Принц возглавил целую миссию. Благополучно проехал через центральную часть колонии, написал отцу несколько писем, посетил пару концертов… добрался до Лонгтауна, почтил своим присутствием общину Ратана, затем — мэрию; остановился на ночлег в «Жемчужной короне» — и больше его никто не видел.

Золотистый свет из окон дома обрисовывал черты лица Тао, смягчая его и заставляя казаться моложе и беззащитней. Я отвела взгляд.

— Вы знали Его Высочество лично?

— Я? — с превосходно сыгранным удивлением переспросил Тао Лат. — О, разумеется, нет. Но мистер Кантуэлл был представлен ко двору и некоторое время составлял компанию Его Высочеству, пока не стал увлекаться неподобающими занятиями. Как только репутация мистера Кантуэлла оказалась подмочена, принц предпочел сменить круг общения.

— То есть безродный выскочка стал слишком дорог принцу, и его предпочли завербовать, предварительно разыграв целую пьесу, чтобы никому и в голову не пришло использовать полукровку в качестве ниточки, ведущей к наследнику престола? — истолковала я его слова.

Что-то не верилось, что мистер Кантуэлл влип в эту дружбу (и службу) первым.

— Я вам этого не говорил, — невозмутимо заметил Тао.

— Вы мне сегодня вообще ничего не говорили, — охотно подтвердила я. — И про номер Его Высочества — тоже ни слова из вас выжать не удалось.

Тао покачал головой, давя смех.

— Угловой люкс на втором этаже «Короны». Номер был заперт до утра, пока свита не забеспокоилась. Тогда его открыли ключом горничной и обнаружили, что в кровати никто не спал, однако ночной портье уверяет, что принц не спускался по лестнице. Скорее всего, это правда: когда открывается дверь из коридора с номерами, над ней довольно громко звенит колокольчик. Однако окна в номере тоже были закрыты. Его Высочество словно испарился.