— Берегите себя, сэр Хьюго, и не верьте ему ни на грош, — так напутствовал верный слуга своего хозяина и чуть не плача сошел на пристань.

Ему еще предстояло добираться до Гилфорда, но что это было по сравнению с тем, на что добровольно пошел его господин. Хью махнул на прощание рукой, и вот уже невысокая фигура Питера затерялась среди портового люда. Кто-то тронул рыцаря за рукав. Он обернулся. Необыкновенно красивый юноша с темными влажными глазами газели потянул его за собой, указывая на шатер хозяина и повторяя.

— Саид-бей, Саид-бей.

— Твой господин хочет меня видеть?

Мальчик усиленно закивал, продолжая тянуть рыцаря за собой и почти нежно заглядывая ему в глаза. Хьюго ободряюще улыбнулся юноше, и тот замер, недоверчиво всматриваясь в лицо огромного англичанина, чья улыбка вмещала в себя столько тепла. Наконец, засмеявшись в ответ, юноша вновь потянул его за собой, и Хьюго безропотно последовал за ним.

— Я забыл кое-что спросить у тебя, англичанин. На твоей груди висят католический крест и языческий амулет. Какова твоя истинная вера?

— Я христианин.

— Тогда, что делает у тебя на шее молот Тора?

— Это подарок очень дорогого для меня человека. Женщины.

Шейх кивнул, удовлетворенный ответом. Потом поднялся и, шагнув к выходу из шатра, повелительно крикнул:

— Али!

Через мгновение перед ним, низко кланяясь, остановился темнокожий гигант, за поясом которого торчала плетка. Богаэтдин обернулся к Хьюго.

— Это Али. Он главный надсмотрщик за галерными рабами. Его приказы — закон и для тебя. Иди за ним. Он все покажет и кое-что объяснит. Скоро мы снимемся с якоря, англичанин. Будь готов к этому времени.

— Пойдем, сэ-эр, — растягивая слова, на ужасном английском произнес надсмотрщик.

Его черные с яркими, почти голубыми белками глаза заскользили по крупной фигуре рыцаря. Тот ответил ему спокойным уверенным взглядом, в котором Али, тем не менее, прочел предупреждение и нахмурился.

— Оставь свой гонор на берегу, сэ-эр, и отправляйся следом за мной.

Галера была устроена иначе, чем корабль викингов. Она оказалась много длиннее и шире. Для гребцов перпендикулярно бортам стояли лавки, и у весел сидели парами, тогда как каждый викинг в одиночку управлялся со своим веслом, сидя на своем сундучке с вещами и провизией. Между рядами лавок посередине судна шел помост, соединявший возвышения на носу и корме. По этому узкому проходу прогуливался надсмотрщик, чья плеть частенько со свистом разрезала воздух, опускаясь на спину заленившегося, по его мнению, раба.

Если ладья Тир походила на поджарого стремительного хищника, то галере больше подходило сравнение с диковинным зверем слоном, которого Хью как-то раз видел в Палестине — она была огромна, величественна и медлительна. Посередине возвышалась мачта, но, как позднее убедился Хьюго, парус оказывал гребцам чисто символическую помощь. Он был слишком мал для такого внушительного судна.

Али указал рыцарю на его место ближе к проходу. У борта на лавке уже сидел невысокий, но коренастый и широкоплечий малый, плоское веснушчатое лицо которого имело столь беспокойное и плутовское выражение, что Хью подивился.

— Покажи руки, — немедленно потребовал сосед, едва рыцарь опустился на скамью.

Хью, недоумевая, протянул ему свои ладони, и тот придирчиво ощупал и осмотрел их.

— Новичок, — констатировал он. — Тебе надо замотать их тряпками, иначе к вечеру первого дня сотрешь в кровавые мозоли.

— Спасибо, — поблагодарил рыцарь.

Он тотчас занялся руками, тем более что над головами гребцов пронеслась команда отваливать. Через полчаса галера уже неспешно двигалась вдоль берегов, и сосед Гилфорда вновь заговорил:

— Как тебя величать?

— Хьюго Гилфорд.

— А меня Питером нарекли.

То, что хитрюгу звали так же, как и его слугу, с которым он был вынужден только что распроститься, показалось рыцарю хорошим знаком.

— Просто Питер? — переспросил он.

— Другого имени бог не дал, — малый подмигнул, и Хьюго приподнял темную бровь.

— Ублюдок?

— Законнорожденный ублюдок, — подняв палец, наставительно поправил Питер, но потом рассмеялся и пояснил. — Матушка нагуляла меня от другого, будучи крепко замужем.

Хьюго хохотнул и протянул руку для рукопожатия.

— А я бастард в чистом виде.

— Добро пожаловать в ад, Хьюго Гилфорд, — Питер ответил на приветствие, крепко стиснув ладонь рыцаря. — Ты еще не знаешь, с кем связался, эти мусульманские свиньи…

— Ошибаешься, я пошел на это с открытыми глазами. Палестина дала мне большой опыт общения с ними.

— Ты был в крестовом походе? — понизив голос, поинтересовался Питер.

— Да.

— Не болтай об этом, приятель, здесь все стучат друг на друга, словно в барабан бьют.

— Это уже второй добрый совет. Я твой должник.

— Выкупи меня, и будем квиты, — хохотнул Хитрец.

— Ты раб?

— Как видишь, — парень указал на ножные кандалы, намертво приковывавшие его к лавке, на которой он сидел. — А ты-то как вляпался в эту историю? Ты, я вижу, не из бедняков, — оглядывая добротную одежду своего нового товарища, спросил Питер.

— Мне необходимо срочно попасть в Скандинавию. Другого способа просто не нашлось.

— Ты безумец.

— Боюсь, ты прав. Как сказал мне недавно один мудрый старик: «Любовь сродни безумию».

— Из-за бабы? — изумился Питер.

— Да. Но из-за какой!

— Чтой-то далеконько она сбежала от тебя.

— Ее дом там. На Севере.

— Смотри. Папаша твоей красотки запродаст тебя в рабство и все.

— Она сирота, — посмеиваясь, ответил Хью.

— Ну, хозяин.

— Опять не угадал. Она сама себе госпожа.

— И чего ж тебе так свербит? Не сумел в постель затащить?

— Дурное-то дело не хитрое, — хмурясь, задумчиво проговорил Гилфорд.

— Тогда что же?

— Жениться хочу.

— Как есть псих! — заключил Питер и покачал головой.

Он замолчал, а Гилфорд получил возможность осмотреться. Его место оказалось в самом начале, во втором ряду скамей, почти возле шатра шейха, так что, оборачиваясь, он видел лица практически всех гребцов, сидящих за веслами. От нечего делать он принялся рассматривать этих людей, скользя взглядом от лица к лицу, от одной согнутой фигуры к другой. Как вдруг глаза его широко распахнулись — в рабе, сидящем чуть сзади и правее его, он узнал одного из своих рыцарей, которых почти четыре года назад увел за собой в Крестовый поход. До сих пор он был уверен в его смерти, и вот…

Сэр Джон Эллиот, так звали рыцаря, с испугом и, что потрясло Хьюго больше всего, с робкой надеждой, вглядывался в такое знакомое лицо своего бывшего господина, которому он давал вассальную клятву и честно бился плечом к плечу с ним в Палестине, пока… Воспоминания накрыли его, и бедняга не услышал шагов за своей спиной. Расплата была мучительной — плеть чернокожего надсмотрщика обожгла плечи. Джон невольно вскрикнул, а Хью дернулся так, словно ударили его самого. Его реакция не ускользнула от внимательных глаз Али.

— Берись за весло, сэ-эр, а то и ты узнаешь вкус моей плетки.

Резкий ответ уже был готов слететь с губ Гилфорда, но он сдержал себя, отдавая отчет в том, что действительно зазевался и не работал как должно. Гребцы крепко сжимали отполированные до блеска их собственными ладонями рукояти огромных весел, с мерным скрипом ворочавшихся в уключинах. Бросок от себя, тяжело, с усилием, обратно, и снова, и опять. До самого вечера, когда галера вошла в небольшую пустынную бухточку на ночлег. Был разбит лагерь, и вольнонаемным англичанам тоже разрешили сойти на берег. Однако Хьюго медлил. Дождавшись, когда остроглазый Али уйдет, он поднялся со своего места и, быстро добравшись до Джона, присел рядом с ним.

— Сэр Хьюго, неужели это вы? Святые угодники! Вы тоже в руках у этих бестий?

— Нет, Джон, старина. Я не раб. Просто так сложились дела… Долго рассказывать.

— Тогда бегите отсюда. Бегите не оглядываясь, ибо это настоящие слуги дьявола.