С мыслями о божественной Тир Хью, напевая, вытерся, оделся в чистое, застегнул пояс с коротким домашним мечом и присел в кресло. В нем, бывало, так любил сиживать отец… Мгновенная боль сжала сердце рыцаря. Старик умер, а его даже не было рядом… От печальных мыслей его отвлек стук в дверь. Это был Гай.

Чувствуя себя до крайности неловко, молодой человек, получив разрешение войти, сразу направился к камину, где замер, облокотившись на верхнюю балку очага и поставив обутую в высокий сапог ногу на чугунную решетку у огня. На лице его играли алые отсветы, и когда он решился все же взглянуть на Хьюго, тому показалось, что пламя так и осталось в глубине карих с золотым отливом глаз. Гай смущенно взъерошил гриву светлых прямых волос и выпрямился.

«Красив, — довольно подумал Хью. — Вот только как узнать, достоин ли? Будет ли Куини счастлива с ним? Может, опять я тороплюсь?»

— Сэр Гай, хорошо ли тебя устроили в Гилфорде?

— Спасибо, сэр Хьюго. Все прекрасно. Почти, как дома…

— Ты давно не был там?

— Больше двух лет…

— И далеко твой дом?

— Отсюда дней семь пути к западу.

Хьюго удивился.

— Как же ты умудрился попасть в лапы к викингам? Это удел прибрежных жителей.

— Я много путешествовал. Нанимался на службу то к одному, то к другому господину, когда ему нужна была крепкая рука и острый меч. Что еще остается делать младшему сыну, если его мутит при одной только мысли о сутане? О… Прошу прощения, сэр Хьюго, — вдруг спохватился Гай. — Я, должно быть, оскорбил вас. Вы сражались за Гроб Господень…

— Не уподобляйся тете Оливии, сэр Гай, — заметно занервничав, оборвал его Хьюго. — А на будущее знай: самые большие безбожники — сами церковнослужители, а хуже их только крестоносцы. Ты бы видел это воинство Христово, сэр Гай, — рыцарь отвернулся и запустил руку в волосы на затылке. — Рядом с истинной верой и геройством — грабежи, разврат, насилие, жестокость, кровь… — Хьюго вновь взглянул на собеседника, и молодой человек увидел в его глазах муку. — Болезни, голод… Тебе приходилось голодать, сэр Гай? Нет? Мне, бог милостив, тоже. Но я видел, как христиане дрались из-за трупа павшей лошади, или отнимали друг у друга кость, которую уже обглодали собаки. Той жуткой зимой 1191 года пилигримы, которые пришли в эту землю, следуя за своей верой, отрекались и переходили к врагам ее из-за куска хлеба. А резня под Акконом… Мне до сих пор, бывает, снятся мои же руки по локоть в крови невинно убиенных. Их было две тысячи, сэр Гай. Две тысячи безоружных заложников. Саладин вовремя не заплатил оговоренные 200 000 червонцев, и король Ричард приказал заколоть их перед воротами Аккона… И мы резали, рубили, кололи и снова резали, пока все вокруг не залила их кровь. Поверишь ли, сэр Гай, у мусульман она такая же красная, как и у христиан… Их крики всегда будут звучать у меня в ушах.

Хьюго зазнобило, и он сел, ссутулив могучие плечи и обхватив голову руками.

— Король Ричард тоже вернулся в Англию? — негромко спросил Клермон.

— Ах, нет, сэр Гай. Он попал в плен к Генриху VI[7], и кто знает, обретет ли свободу вообще. Слишком многие хотят, чтобы «черт» никогда не вернулся домой, и его львиное сердце перестало биться где-нибудь на чужбине.

Повисло тягостное молчание. Но вот Хьюго встрепенулся, провел ладонями по лицу, словно стирая с него печаль и, хлопнув себя по коленям, вскочил.

— Но что это мы все обо мне да обо мне. Лучше расскажи, сэр Гай, как ты оказался у госпожи Тир в гостях?

Молодой человек быстро стрельнул в Хьюго взглядом, улыбнулся и пожал плечами.

— Я был ранен… Сейчас я мог бы, наверно, отбиться, но не тогда.

— Кстати, я хотел спросить, кто учил тебя, сэр Гай. Уж больно ловко ты орудуешь своим мечом. Многие приемы даже я видел впервые.

Клермон помедлил, а потом глаза его хитро блеснули.

— Пригласите как-нибудь пофехтовать Тир.

— Она? — глаза рыцаря широко распахнулись.

— Сейчас я выигрываю два раза из трех…

— Ну… — Хьюго собирался уже пренебрежительно отмахнуться, но Гай лишь качнул головой.

— Все это несерьезно, сэр Хьюго. Обольщаться не стоит, потому что на ристалище просто меряются силами, а их у меня все-таки много больше. Если бы мы бились всерьез, я не поставил бы ни за себя, ни даже за вас и ломаного гроша. Для Тир не существует такого понятия, как рыцарская честь, правила, когда вопрос идет о жизни или смерти. Она слишком долго вынуждена была не жить, а выживать. Родиться для смерти, начать жизнь рабыней, а стать предводительницей вольной дружины викингов… Это что-нибудь да значит.

— У нее есть мужчина?

— Нет. А что? — что-то в поведении крестоносца заставило Гая с любопытством уставиться в его загорелое лицо.

Хьюго, заметив его взгляд, смутился.

— Она красива…

— Да. Но еще к тому же умна, независима, привыкла распоряжаться своей жизнью сама и неплохо орудует ножом. Я бы на вашем месте помнил об этом, если бы собрался опять целовать ее.

Хьюго грозно нахмурился, и Гай поспешил сделать самое невинное лицо.

— Знаешь, почему ты сейчас здесь, сэр Гай? — мстительно спросил крестоносец.

Молодой рыцарь сразу смешался, посерьезнел и буркнул, отвернувшись:

— Догадываюсь. Но вы напрасно думаете, что я воспользовался доверием, которое мне оказала леди Реджина. Я никогда не позволил бы себе…

— Почему? Она тебе не нравится? — в глазах Хью прыгали чертики, однако Гай смотрел лишь на огонь в камине.

— Я люблю ее, сэр Хьюго. Но что я могу ей предложить? Я беден, у меня нет даже дома, в который можно было бы привести молодую жену…

— Гилфорд велик… — вкрадчиво вставил Хью.

Гай не поверил своим ушам. Изумление и надежда, написанные на его лице, были столь забавны, что Хьюго едва сдерживал смех, искренне наслаждаясь моментом.

— Но… Я слышал, вы уже обещали руку леди Реджины своему другу, сэру Рольфу Дарему…

Тут крестоносец не выдержал и расхохотался.

— Она отправила его восвояси, — возвестил он, делая страшное лицо. — И меня вместе с ним. Иначе и не скажешь. А теперь готовится вынести порку или сесть в темницу на хлеб и воду, но только не идти под венец. Из-за чего бы это?

— Не знаю, — потупившись, чтобы скрыть восторг в глазах, фальшиво промямлил Клермон.

— А я думаю, что знаешь. В любом случае Тир выдала вас с головой. Более того, сэр Гай, она взяла на себя смелость от твоего имени просить руки моей сестры.

— И что вы ответили ей? — с замиранием сердца спросил молодой человек.

— По-моему, я ее снова поцеловал.

— О… — перестав что-либо соображать от волнения, выговорил Гай.

Сжалившись над ним, Хью хлопнул его по плечу и, тепло улыбаясь, заговорил:

— Вы встретились с Куини при очень необычных обстоятельствах. Быть может, это само провидение свело вас, и кто я такой, чтобы противиться божьему промыслу? Конечно, я хотел бы переговорить с твоими родителями, сэр Гай, лучше узнать тебя… Скажем, месяца через три? Что скажешь?

— А принц Джон?

Хьюго выпрямился и гордо расправил плечи.

— Я подданный короля Ричарда и лишь у него должен просить позволения на брак сестры, — тут глаза неугомонного шутника блеснули. — Но не ждать же нам, в самом деле, его возвращения. Так чего доброго еще и невеста состарится!

— Спасибо, сэр Хьюго, — уже порываясь бежать, чтобы сообщить новость Куини, выпалил Клермон.

— Постой, постой, — Хьюго удержал нетерпеливого влюбленного. — За это ты мне кое-что будешь должен, сэр Гай.

— Все, что угодно.

Хьюго стал непривычно серьезен, когда заговорил:

— Уговори Тир остаться здесь хотя бы до вашей свадьбы, сэр Гай. Кажется, это важно для меня…

Тир опоздала к ужину. Сидение перед зеркалом привело к тому, что она решила сделать себе прическу… Получалось плохо, и молодая женщина начинала сердиться. Через час мучений ей все же удалось уложить свою, отвыкшую от подобных ухищрений гриву, в аккуратную «ракушку» на затылке, позволявшую видеть ее длинную изящную шею и маленькие ушки. Она удовлетворенно осмотрела себя и вдруг смутилась. Что это с ней? Ради чего Тир по прозвищу Рысь прокрутилась битый час перед зеркалом? Или ради кого?