— Не хотите отдавать город другим бандитам, — фыркнула Ветер. — Не думаете ли вы, господин Анахет, что Ренелькамы окажутся покладистыми?

— Я более чем уверен, — на лице Ганарда не было и тени улыбки, — они не знали, что такое жить при дворе, а потому не слишком-то знакомы с правилами игры. Так что, миледи, вы согласны на такое сотрудничество?

— Согласна, — протянула Ветер. — Найдите Ренелькамов. А я позабучь о префекте…

Как же её оживляли заговоры. Неудивительно, что магистр и Кассия нашли общий язык. Ринельгер улыбнулся собственным мыслям. Ветер и Ганард пожали друг другу руки, и аристократ поспешил убраться, пока патруль лояльной ему стражи не сменился. Служанки снова запорхали, словно бабочки, над столом, прибирая его. Фирдос-Сар и Ирма, о чём-то тихо переговариваясь, направились наверх. Ринельгер почесал переносицу — нужно было проверить Сенетру и спросить у командира, какие будут задачи на день. Но Ардиры в зале не оказалось.

***

В подвале было так тихо, что Антониан слышал собственное сердцебиение. Его привязали к стальному кольцу, предусмотрительно вмурованному в пол. Видимо, всегда предполагалось, что ринальтерийские властные натуры могут брать пленников когда угодно, и это было для них своего рода развлечением. Юноша усмехнулся собственным мыслям.

— Тебе весело? — недовольно буркнула Сандрия.

С тех пор, как её приковали напротив брата, она не сказала ни слова. В темноте Антониан чувствовал её осуждающий взгляд, может, даже презрение. Они попались и теперь сгинут тут за просто так.

— Мне страшно, — признался Антониан. Страх до сих пор сжимал его сердце, страх за несбыточную мечту, за будущие пытки, за мучительную смерть, которую пророчили ему люди Ветер.

— Ты дурак, — Сандрия поёрзала. — Ты глупый дурак! Стал наместником Норзесилла, а? Как тебе твои апп… аппарту… тьфу!

— Да, дурак, — произнёс Антониан. — Прости меня, Сандрия. Я ошибся. Потерял бдительность и попался. Но и ты тоже не лучше.

— Заткнись, мать твою, — бросила Сандрия. — Демон бы тебя побрал, Антониан! Вечно ты носишься с грандиозными планами и вляпываешься во всякое дерьмо, затягивая и меня. Ты хоть раз подумал о том, что мне приходится делать, чтобы тебя просто за угол не завели и не выпотрошили? Знаешь, скольких ублюдков пришлось от тебя отвести? Но ты находишь на свою голову новых. Связаться с имперскими магистрами было твоей самой глупой ошибкой, Антониан. И теперь нас обоих убьют.

— Да что ты понимаешь?! — крикнул Антониан скорее от страха, чем от злости. — Ты родилась и выросла в хлеву. Ты не знаешь, что потеряла наша семья. Мы были первыми в этой провинции, первыми на всём севере империи! С нами считались и долбаные магистры, и даже Капитул. Мы столько потеряли, и я, именно я, пытаюсь вернуть честь семейства. Чтобы наш герб на твоих доспехах снова блестел.

— Пошёл ты к демону, — фыркнула Сандрия. — Можешь врать мне, но не ври самому себе. Тебе просто, кроме меня, нужны ещё и те люди, что будут вылизывать тебе задницу. Ни о какой семейной чести на самом деле ты не думаешь.

— Закрой рот! — теперь-то гнев взял контроль над Антонианом. — Что ты себе позволяешь?! Если бы не я, тебя бы ещё девочкой изнасиловали и превратили в грязную шлюху! Ты бы торговала собой на улицах этого паршивого города, получала бы гроши и сдохла от сифилиса!

Сандрия заскрипела зубами. Если бы она не была прикована, то задушила бы его. Двери в подвал открылись, кто-то тяжело спускался по лестнице.

— Хватит, — факел осветил лица брата и сестры. К ним пришёл бородатый наёмник, тот самый, что пытал Антониана в гостиной. — Орёте вы так, что вас услышат магистр и кто-то из аристократов… а уж у них-то вредности хватает…

— И что? — бросила Сандрия. — Сегодня-завтра, вы нас всё равно убьёте.

— Ты так этого хочешь, девка? — наёмник вставил факел в держатель и присел на голый пол между пленниками. В зубах он сжимал трубку, которую с любовью наполнял сухой травой. — Зачем вас убивать?

— В смысле? — заморгал от яркого света Антониан: держатель находился прямо над его головой. — Разве мы не враги Ветер?

— Вы? — усмехнулся наёмник, затягиваясь. — Магистру Ветер? У неё есть враги посерьёзнее. Рубиновое Войско, слышали?

— Тогда что нас ждёт?

— Что-то да ждёт, — спокойно сказал наёмник и повернулся к Сандрии. — Это зависит от вас. Скажи-ка, девочка, что за герб был на твоей броне?

Сандрия не ответила, перевела глаза на Антониана — тот покрутил головой.

— Я не хочу тебя бить, — протянул наёмник. — Просто скажи, откуда у тебя герб наместников Норзрины?

Сандрия вновь промолчала. Сейчас мучитель начнёт её избивать, но Антониан знал — сестра выдержит больше него и ни за что не раскроется.

Наёмник, не дождавшись ответа, встал, демонстративно медленно снял с пояса широкий кожаный ремень с большой стальной бляхой.

— Иногда мне кажется, — спокойно произнёс он, сжимая зубами трубку, — что в мире много жестокости, насилия. Смерти.

Антониан уже приготовился к тому, что увидит пытку, какую пережил он сам, над своей сестрой. Сандрия зажмурила глаза, прижала ноги к груди — наёмник размахнулся ремнём и ударил по лицу юноши. Антониан крикнул больше от неожиданности, чем от боли.

— Но как иначе мне добиваться ответов? — наёмник размахнулся ещё раз. — Скажите мне?

Антониан не успел прикрыться, бляха зацепилась за нижнюю губу и разорвала её. Тёплая кровь полилась ручейком по подбородку, мучитель занёс ремень ещё раз — на этот раз юноша сжался. Резкая боль по затылку вызвала искры в глазах. Антониан всхлипнул.

— Нет, хватит! — не выдержала Сандрия. — Мой нагрудник, это мой нагрудник и мой герб!

Удара больше не последовало. Антониан, тяжело дыша, с опаской раскрылся — наёмник опустил ремень и присел на пол.

— Последним признанным наследником Норзесилла был Эремис Ренелькам, — сказал он. — Кем ты приходишься ему?

— Дочерью, господин.

— Хорошо, — кивнул наёмник. — А это твой брат?

— Да, господин.

— Понятно…

Наёмник выпустил клубок дыма, поднялся и забрал факел. Антониан прижал голову к прикованной руке, вытирая рукавом куртки слёзы и кровь с лица. В быстро удаляющемся свете он успел заметить перекошенное от страха лицо Сандрии, а потом наступила кромешная темнота.

— Что ты наделала? — дрожащим голосом сказал Антониан, успокоившись. — Нам теперь конец…

— Замолкни, — бросила Сандрия и откинулась спиной на холодную стенку. — Ради Аромерона, закрой рот…

***

Остаток дня Ринельгер провёл, ухаживая за Сенетрой. Её состояние постепенно улучшалось, но прогресс был несоизмеримо мал, и потому раз в два часа чародей вливал ей в рот раствор из корня анисима и листьев мелиссы. В перерывах он заполнял дневник, но уже лекарскими заметками, а также написал список трав и настоек для служанок, но, к глубокому своему разочарованию, понял, что девочки не умели читать. Потому было решено одному, чтобы не привлекать внимания, сходить на рынок, хорошо замаскировавшись.

За целый день Ринельгера никто особо не беспокоил: Ветер после встречи с Анахетом заперлась в покоях, и чародей чувствовал искры от её заклинаний, а командир приходил утром, чтобы проведать Сенетру и передать, что сегодня отряд для осторожности не будет покидать территории поместья. Часто заглядывали Ирма и Фирдос-Сар — эти двое нашли общий язык, играли в кости, точнее сарахид учил азартным партиям остварку, а та пыталась с ним философствовать. «Прекрасная парочка», — по-стариковски хмыкнул Ринельгер, когда дослушивал очередной рассказ Фирдос-Сара о пылкости новой соратницы.

Накинув тряпки и кольчугу, в которой чародей притворялся солдатом-дезертиром, он обнаружил на рукавах пятна крови. Снова кольнуло в груди — бедняжка Нелла, ведь Ринельгер даже не побеспокоился о её достойном погребении. Хотя какое тут могло быть погребение после жестокого убийства? Нашли ли стражники среди пепла хоть какие-то обугленные косточки? Были ли у Неллы дети, что так и не дождались готовую на всё ради хлеба маму? Впрочем, вряд ли у Неллы за эти годы появился хоть один ребёнок, но судью в голове уже не унять.