Нападающие, конечно, тоже выдохлись, но ненависть к Лансу и Келлепо, видимо, была сильнее усталости. Каждый удар по ним, доставлял команде Мусалима массу удовольствия. Они сменили тактику и теперь ещё яростней и более слаженно решили долбить только крышку многострадающей коробочки, замахиваясь исключительно с двух рук. Звук ударов полицейской дубинки о стекло был оглушающе громким и устрашающим, Рифэль то и дело прогибался каждый раз и, казалось, что сейчас упадёт. Он еле стоял на ногах.
– Держись! – что есть мочи кричал ему Каткема, чье лицо было переполнено ужасом, а в носу собиралось колющее давление.
– Если упадешь, сука, все ноги переломаю! – Заорал трясущейся Кел, разбрызгивая слюни по всему стеклянному щиту.
Рыжеволосый сдерживался из последних сил, и тут свисток. Прошло всего лишь три минуты.
– Теперь квадрат пытается передвигаться. Вперед! – Сказал главный надсмотрщик, ехидно улыбаясь, и снова свистнул. Януш с наслаждением смотрел на такого рода тренировку, так как он обожал насилие, обожал противоборство. Смотря на свору неподготовленных пока еще курсантов, Януш то и дело плевался в стороны, отворачивал разочарованно голову и закрывал лицо своей огромной ладонью с длинными, не стрижеными ногтями и крестообразным шрамом еще со службы. Уборщики, чистящие стадион, то и дело останавливались и уставлялись на курсантов с прекрасным чувством, что им не приходится мучаться под невыносимой жарой и гнетом седого грубияна.
Тем временем Като проникся сочувствием к бедолаге и решил пожертвовать своими силами, поменявшись с Рифэлем местами, в противном же случае крышу бы им точно проломили.
– Молодчик, сдвинул дохляка! Ну что, погнали! – Приказал Ланс, машинально накидывая на себя мундир капитана их маленького коллектива.
Они шли и видели, что их атакующие уже не могли держать оружие в руках, поскольку не могли отдышаться.
– Эй, вы! Быстро налетели на “поганцев”! – Закричал Януш, махнув на них своей ручищей и злобно выкатив нижнюю челюсть.
И пятерка Мусалима через силу начали лупить по теперь уже подвижной цели. Их удары стали слабее и реже, но и у команды Като, а точнее Ланса, дела шли так себе. Их руки и ноги закислились, кое-как выдерживая нагрузку, Каткема сразу же понял, насколько тяжело было Рифэлю, слабые плечи отнимались на раз. Однако этот “локомотив” продолжал свой “путь праведника”, не останавливаясь, пока ударяющие не смекнули и не начали бить по открывающимся ногам. Друг Мусы, так кратко называли Мусалима, со всей силы сразу же зарядил по ноге Ланса.
– Ах ты тварь!!! – Заорал “капитан” квадрата и со всей силы оттолкнул противника щитом, да так, что атакующий сразу повалился наземь. Этот ответный удар заметил преподаватель.
– Вот это правильно! Вот это по-нашему! Внимание всем! Теперь обороняющиеся могут производить контратаки, но чтобы квадраты обязательно продолжали движение и сохраняли свою целостность! – Объявил Януш рубленой речью, не изменяя своей суровости. Он то и дело косился на дворника за спринтерской дорожкой, который принялся закуривать сигаретку.
И настоящая игра понеслась: Ланс тут же, ударил с размаху Мусу по шлему, получилось неожиданно, и поэтому так эффективно. Последний на секунду потерял ориентацию в пространстве и попятился назад, пытаясь поправить шлем. Настало время и Рифэлю отомстить за свои страдания, амплитудным и размашистым ударом снизу он как-будто бы хотел разрубить врага надвое, но удалось только разбить губу чернокожему атакующему. Като в этот момент очень сильно пожалел, что не мог побадаться с противниками, ведь иначе своей команде прилетело бы по голове. Беззубик тоже нанес размашистый удар сверху, но противник успел поставить блок дубинкой. Тут беззубик не растерялся и решил использовать их же прием, то есть заехал южанину по животу с колена, попав прямо между щитков. По итогу, враг остался повержен, сложившись пополам. Келлепо тоже не терял шанса безнаказанно подраться и колющим ударом заехал Мусе в область паха. Несмотря на то, что там была защитная ракушка, невезучий паренек с внешностью типичного жителя средне-восточных республик загнулся от боли, матерясь и угрожая, что сейчас всех тут размажет. Только он поднялся и собрался налететь всем телом на Кела, раздался свисток. Януш остановил “сражение” после того, как наставлял словесных тумаков дворнику за то, что тот позволил себе отравлять воздух сигаретным дымом вблизи курсантов и что подавал дурной пример. Преподаватель не мог допустить дурного примера для юнцов, хотя бы даже в его присутствии.
– Ну что, наигрались, ребятишки? На сегодня хватит. – Захихикал главный ответственный по физическому воспитанию, с довольным видом скрестив руки и оттянув туловище назад. Насмотрелся на насилие он сегодня вдоволь.
На этом моменте лицо Мусы выражало неистовую злобу, но против приказа пойти никак не мог, дисциплина сделала свое дело. Мусалим бросил на землю палку, снял шлем, оголив мокрые угольные волосы с влажным лицом, и откинул нагло туловище назад; злость прошла, он смотрел на Кела исподлобья, сильно прищурившись из-за высохших линз, и ртом быстро выдыхал воздух, отпуская порциями гнев. В сознании ему сейчас оставалось лишь представлять, как он поквитался бы с ним. Но в целом, в повседневной жизни такой ярости от него никто обычно не встречал.
У Като, как и у остальных, тоже было прекрасное ощущение легкости в конце боя, ходить и даже дышать получалось намного приятнее. Он был безмерно рад, что смог выстоять и сдержать напор оппонентов, это поднимало самооценку и уверенность в себе, улыбка от облегчения не спадала с лица.
Тут их всех снова собрали на построение, на конечный пересчёт. Като стоял рядом с Лансом и Келлепо и слышал их разговор.
– Этому черту похоже мало, что мы в камере все выходные просидели. Ублюдок, пусть идёт нахрен! – яростно голосил Келлепо, стараясь не превращать шепот в очередную истерику. Он приподнял визер и протер потное лицо, неаккуратно размазав грязь по лбу вдоль складок.
– Была бы возможность, избил бы его, как того додика, – продолжал рассерженно он, взглянув на грязные пальцы и поняв, что теперь выглядит как свинья.
– Ладно, успокойся, сегодня пойдем в клуб, там нас уже небось заждались, надо доделать начатое. – Ехидно сказал Ланс, взор которого был направлен далеко в небо, а фантазии взяли верх над реальностью
– Ухх, да. Мою уж совсем чуть-чуть осталось уболтать… – пояснил хвастливо Келе, однако до Ланса ему было далеко, так как этот потомок коренных северян менял себе девушек как перчатки.
– Да я свою прямо там, в туалетной кабинке отодру. Вообще плевать. Я сейчас злой.
Януш совсем не обращал на них внимания, так как с ассистентом гневно и придирчиво докапывались до курсанта, который предоставлял мед-справку по болезни из-за пропуска занятий. Преподаватели класть хотели на его причины отсутствия, для них никто не имел права пропускать пару, иначе вводились штрафные санкции в виде отработки занятия.
– А мы им, похоже, настолько понравились, что хотят уже общаться и за порогами клуба. – С усмешкой добавил Кел, легонько ударив Ланса по плечу и показав непристойные движения бедрами.
Стиль поведения Кела походил на спокойный, расслабленный, властный и созидательный, его манера речи была неторопливой. А Ланс же говорил быстро и невнятно, будто маленький гоблин, который хотел кому-то напакостить.
– Ага, им с моим “другом” общения хватит. Потом пусть идут на все четыре стороны. – Подтвердил белоголовый и смачно сморкнулся в сторону кроваво-зеленой слизью. Все-таки пару раз ему зарядили по лицу во время обороны. Из-за высмаркивания у Ланса лопнули капилляры, от чего вокруг глаз нарисовались красненькие точечки.
Непристойный разговор продолжился, в ходе которого они в голос хохотали над теми девушками. С каждой оброненной фразой Каткема ненавидел их все больше и больше. Его переполняло презрением, и было все сложнее скрывать свой неодобрительный взгляд в их сторону, потребовалось много усилий чтобы смотреть строго вперед, на трибуны, где шастали уборщики в оранжевой униформе. Поведение Ланса с Келом – это была обычная практика среди молодых парней, но не для него. Като считал дикостью, так спаивать девушек до потери сознания, воспользоваться ими и исчезнуть навсегда, как какие-то кочующие дикари. Пока Чешуа стоял рядом с ними, он ощущал, что его тело будто пронизывает их чудовищная аура, отравляющая душу. Их поступки полностью расходились с его “кодексом чести”. “Ланс, Ми-фенг и Келлепо… ощутить бы им это на собственной шкуре! Они же небось за людей никого кроме себя не считают!” – корча лицо, думал Чешуа. После прошлого драматичного опыта Като не мог себе позволить ничего большего, чем поцелуй, да ещё только в тех случаях, когда у него было хотя бы немного симпатии к партнеру. Он считал такой путь мужчины правильным, что это и должно отличать человека от животного. Верностью и сохранением чести Каткема хотел заслужить настоящую любовь, так как он яро верил, что если человек будет постоянно бросаться из одной постели в другую, то это может продолжаться всю жизнь, пока в старости ему некому будет подать стакан воды.
