Каткема в течение всего разговора не замечал, что из-за раскрытой двери красного шкафчика на него с очевидным любопытством поглядывала очаровательная русая девушка с миленьким, красивым, миниатюрным личиком и с очень добрыми большими глазами. Она зашнуровывала ботинки и аккуратненько вытаскивала голову, чтобы по больше поглядеть на незнакомого высокого молчуна рядом с низким и кряжистым болтуном. Девушка подумала, что Като какой-то рефлексирующий, зажатый, неуверенный в себе скромняга, и принялась дальше заниматься своими делами.

– Да, конечно, без проблем, заберу. – выпрямлял Чешуа растрепанные, опустившиеся брови наслюнявленными пальцами, увидев себя, проходя мимо заляпанных зеркал.

“Друзья на века” дали друг другу пять и пошли на занятия. Каткема запросто согласился, так как свободного времени у него было навалом, хоть он и пытался всегда занять его чем-нибудь полезным, но основного занятия, кроме учебы не было, поэтому ощущал себя Чешуа, мягко говоря, бесполезно, больше дрейфовал и плыл по течению. Мнимое саморазвитие никаких результатов тоже не давало, а вот тут нарисовалось дельце, где можно проявить себя и сделать что-то поистине стоящее.

В учебной аудитории снова было невыносимо сидеть, кондиционеры с трудом справлялись с жаром палящего солнца, которое стояло еще высоко. Первой шла пара – “История военного искусства”, где рассказывали про ведение войн в древности. Каткеме было интересно, узнавал много нового, да и преподавательница так увлекалась своим же интересным рассказом, что строчила мелом без остановки, иногда царапав доску с невыносим режущим звуком. Затем шли “Основы автоматизированных моделей”, что для всех было скукой смертной, более того, преподаватель картавил так, что до ушей курсантов долетали четыре слова из десяти.

Като с убитым видом сидел, опершись подбородком на одну руку и натянув щеку до невозможности, мыслями он, как всегда, был где-то далеко, Артед же чтобы занять себя, писал всем подряд в Толлограме. И последней парой была как раз-таки практика того военного искусства, на которой все на том же огромном стадионе, скрывающим под травой тонны пыли, отрабатывали элементы обороны и нападения с щитами. Так как в основном использовались скутумы из прочного, но тонкого стекла, даже самые слабенькие курсанты поднимали их без труда. Работали по пять человек, Като, к его великому сожалению, определили к Лансу и Келлепо. Где-то сорок минут они беспрерывно отрабатывали движения: “закрытый квадрат” (когда щиты образовывали коробку, закрытую со всех сторон), “быстрые перебежки одной шеренгой”, держа щиты на одной стороне (в случае обстрела с фланга), “быстрое наступление” (два человека вставали первыми, закрывшись скутумами, и начинали стремительно набегать на врага, а трое, идущих позади, держали дубинки наготове для быстрого, внезапного нападения). На тренировке курсантам было положено орудовать только полицейскими универсальными дубинами, а уже непосредственно на службе в городе полицейским выдавали смертоносные палицы. Когда все уже порядком подустали, пришла пора адреналину влиться в кровь, старший надсмотрщик Януш решил добавить в занятия немного реализма и объявил, что сейчас начнется “натуральная” практика. Всё, чему научились за данное время курсанты, пятёрки должны были использовать друг на друге. Предстоял первый настоящий спарринг. Помощник Януша – заместитель Мюрг, рябой невысокий брюнет с вечно засаленными волосами, ехидно улыбался, как впрочем, и каждый раз, когда старший надсмотрщик жестко обращался с изнеженными курсантами.

– Так, дармоеды, сейчас ваше сальце мы хорошенько отобьем! – Януш не скрывал удовольствия, говоря это и расстегивая пожелтевшие от пота манжеты своей голубой рубашки. Сегодня он, видимо, где-то забыл свою рабочую одежку, и поэтому был одет по классике, которую без труда был готов замарать, лишь бы показать, как правильно делать те или иные приемы. Сегодня у него, на редкость, было хорошее и болтливое настроение.

Два мужских потока в шеренгах ровненько выпрямились. А в горячем пыльном воздухе повисла тишина.

– Молодцы, молодцы, дармоеды, загляденье, какие послушные стали, не то, что вначале месяца, как стадо неотесанных баранов… Смирно! – Во всеуслышание голосил главный надсмотрщик, задрав гордо подбородок. Мюрг же на секунду отвлекся от процесса, заметив, что измарал свои белые боты в кошачьем дерьме, и всю дальнейшую речь Януша ему пришлось пропустить, вытирая ноги об траву.

Вся шеренга вмиг и в такт повернула голову направо.

– Этот спарринг может показаться для вас довольно-таки жестким и пугающим, но не обольщайтесь, по сравнению с настоящим боем – это лишь детский лепет! – Януш ходил вдоль выстроившихся салаг, скрестив руки за спиной и опустив голову от яркого солнца. Вдруг он резко остановился и посмотрел в лицо одному курсанту. – Был бы это реальный бой, какой-нибудь головорез из порта вас с легкостью зарубил бы как свиней. Так ведь? А, боец?

Януш приблизил лицо к восточному пареньку настолько близко, насколько ему позволяли рамки личного пространства, и начал орать, выплескивая литры слюней. Однако ни один мускул на лице пацана-восточника не дрогнул.

– Так точно, господин старший надсмотрщик! – закричал в ответ курсант, не щадя голосовые связки.

– Не ори на меня, салага, пожалей мои перепонки. – Засмеялся Януш, отходя к другому пареньку. – Как свиней, да?

– Так точно, господин стар… – не успел закончить курсант, как его тут же перебили.

– А меня, курсант, зарезали бы эти уроды по ту сторону стены?

– Никак нет, господин, враг бы сдался незамедлительно из-за вашего внушительного вида, а от ваших боевых навыков и умений он бы пал замертво! – Уже потише, но с энтузиазмом ответил один из активистов, которые всегда были наготове подмазаться к преподавательскому составу.

Его ответ понравился Янушу, и он с удовлетворенным лицом направился дальше, уже не смотря на молодежь. Только разок остановился и показал на одного пальцем со словами: “А как ты считаешь?”

– Полностью согласен с его словами, сэр! – Подлизался еще один.

Сэр расхаживал дальше, одобрительно кивая головой, сам себе на уме. Все курсанты старались не издавать ни единого лишнего звука, лишь редкое шмыганье Артеда, да сопение другого паренька нарушали гармонию.

– И не жалейте ваших дружков! Их униформа выдержит, а вот у вас даже дополнительная защита, со сверхпрочным щитом-то. На поле боя на вас будут яростно нападать враги, намереваясь снести голову напрочь, так что вы должны быть полностью готовы к такому раскладу, – грозно скомандовал Януш, красуясь седой бородой и желтыми кривыми зубами.

У всех пробежала дрожь по телу, даже несмотря на то, что у них имелся прочный шлем со стеклянным визором, на руках кожаные перчатки с вырезами для всех пальцев, чтобы оружие не выскальзывало, капритоновые черные щитки, вшитые в штаны и в длиннорукавку темно-синего цвета, также были легкие и чертовски прочные. Очень повезло ребятам, что на их веку создали уникальную смесь углепластика и металла, но так как пластины, не являясь одним целым, терлись друг об друга и не давали иногда комфортно находиться даже в базовых положениях. Полицейская броня считалась очень надежной и практичной, но, всё равно, каждый боялся, удар попадет в пространство между пластин.

– Так вы, пятёрка с поганцами, будете стоять с пятеркой Мусалима. Начнете со статичного квадрата, потом поменяете элемент по свистку… Поганцы обороняются первыми! – с удовольствием и злобной ухмылкой заявил Януш.

Каждый раз, когда он щерился, курсанты с отвращением хотели отвернуть голову, но из-за команды “смирно” не могли. Вид кривых, как деревенский забор, зубов и тухлый запах изо рта заставляли внутренние органы сворачиваться в клубок и вылезать из всех щелей наружу. И под конец фразы Мюрг наконец-то до блеска натер свои ботинки.

– Отлично сказали, командир, впрочем, как и всегда.

– А? – Не расслышал старший преподаватель, так как еще был на волне разговоров повышенных тонов.