У меня все внутри похолодело. Мне уже с трудом удавалось удерживаться от того, чтобы не расплакаться прямо на глазах у столь высокопоставленных лиц.

Как так получилось, что из жертвы я оказалась обвиняемой? Причем, обвиняемой во всех смертных грехах? И да, в глубине души я понимала, что, когда против одного настраивается целая толпа, доказать что-либо крайне сложно, но ведь я всего этого не просила!

— Иногда я тебя не понимаю, Рейнард, — устало вздохнул ректор, вновь сгорбившись и превратившись в самого обычного старика, замученного жизнью.

Отец Арниэра, вскинув одну бровь, с оттенком сурового непонимания глянул на пожилого мужчину.

— За что ты злишься на меня? — прямо спросил он, так, будто до этого у него никогда не имелось такой возможности.

Карнелис, приблизившись к ректору, попытался было прекратить этот разговор, однако Филлис мягким жестом попросил куратора не вмешиваться.

— Ведь это ты собственноручно отправил мою внучку на казнь, — траурно завершил он, и мне вдруг стало совсем не по себе.

Мать Арниэра — внучка ректора Нелейской Академии?

Сердце с какой-то жалобной болью ударилось о грудную клетку, и я, и без того деморализованная недавними новостями, оказалась совершенно выбита из колеи. И ведь это действительно много объясняло: их вражду, ненависть советника к ректору и академии в целом, его редкие сюда визиты. Но каково же тогда самому старичку?

Повисла тяжелая пауза, и мы с Карнелисом явно ощущали себя в этой комнате лишними. Не нам нужно слышать такие речи, и не нам делать выводы.

— Потому что твоя внучка чуть не убила моего сына, — помассировав переносицу, молвил советник. — Потому что однажды ты решил поделиться с ней тем, чего ей знать было не положено, — его лицо, на котором лишь на краткое мгновение отразились истинные эмоции — усталость и дикая скорбь, — вновь приобрело непроницаемое выражение. — Однажды я позволил тебе чуть не погубить моего ребенка. Теперь же твои прихоти ставят на кон весь материк, и я на поводу больше идти не собираюсь.

Сообщив это, отец Арниэра, не дожидаясь каких бы то ни было речей или протестов, направился к выходу, и, задержавшись подле меня на долю секунды, бросил на меня отчужденный взгляд.

— Ты опасна для Арниэра. Ты опасна для всех нас, — слова прозвучали оскорбительно больно, и я, не выдержав, все-таки позволила слезам безмолвно катиться по щекам. — И тебе лучше исчезнуть.

С этими словами, ударившими по мне сильнее любой плети, мужчина удалился, плотно закрывая за собой дверь. Оставляя всех нас погруженными в свои думы и чувства. И у каждого они были по-своему мрачны…

Озадаченная, сбитая с толку и в совершенно растрепанных чувствах, я сидела под деревом, укутанная темнотой ночи и великолепной прохладой, позволившей мне хоть немного остудиться. Легкий ветерок играл с листьями, и их успокаивающий шелест возвращал потихоньку мне трезвость мыслей, злость постепенно улеглась, отступая.

Поначалу я психовала. Настолько сильно, что попереворачивала в комнате практически все вещи и предметы, на что Мартин посоветовал мне срочно бежать к психиатру, пока я и его по ошибке из окна не выбросила. Затем на смену агрессии пришла растерянность, а за ней — страх.

Что я буду делать в совершенно чужом государстве? Что, если и там Темных магов не любят? Что, если в любом уголке этой магической планеты я теперь вынуждена считаться изгоем?

Отчаяние затапливало сознание подобно цунами, и, чтобы привести мысли в порядок, мне в итоге пришлось выйти на улицу. Нашла одинокое дерево вдали от повседневной суеты и так и просидела под ним до самой глубокой ночи. К своему удивлению, холода не ощущала, хотя сегодня к вечеру начал потихоньку накрапывать мелкий дождик. Не мерзкий, даже в какой-то степени приятный вкупе с довольно удушливой погодой, царствовавшей днем. Небольшие капельки опускались на волосы и одежду, на оголенную кожу, и я подставила лицо приятной жидкости.

Наверное, еще не все потеряно, ведь так? И не все так плохо, как могло бы показаться. Меня ведь вообще могли судить, казнить, предать анафеме без суда и следствия. Но мне дали возможность жить. Не здесь, но все-таки… И выход все равно имелся: научиться магии, развить в себе достаточно силы мироздания, чтобы открыть портал до дома, и прощай, недружелюбный мир, Нелей, академия и чертов советник!

Вот только как я всего этого добьюсь — вопрос достаточно сложный. Такой, о котором думать в настолько отвратительном состоянии совершенно не хотелось. Иначе я совсем паду духом…

— Ли? — неожиданно раздался со спины голос, и я внутренне напряглась.

Обернувшись, столкнулась взглядом с Арниэром и сообразила, что выгляжу не самым лучшим образом. Постаралась хотя бы взлохмаченные волосы пригладить ладонями, но и то вышло наверняка скверно.

— Что ты тут делаешь? — строго поинтересовался парень. Приблизился, внимательно меня разглядывая, и тут же протянул руку в намерении помочь мне подняться с земли.

Спорить не стала, наоборот, приняла его помощь. Вложила свою ладонь в его, и сын советника уверенным движением в момент заставил меня оказаться на ногах.

— Размышляю, — скомкано отозвалась, пряча взгляд и утыкаясь им во влажную землю.

Арниэр ведь еще не в курсе, наверное, что король постановил выгнать меня из своего государства, и что его отец-советник собственноручно доставил для меня это послание. Я закусила губу, вздыхая от тяжелого ощущения безысходности, лежавшего грузом на моих плечах.

— Рассказывай, — потребовал парень серьезно. В голосе отразилась сталь.

Неожиданно пальцы Арниэра коснулись моего подбородка, приподнимая его и заставляя меня посмотреть прямо в глаза. Невинный жест, но от него мурашки пробежались по телу.

— Ты меня все-таки преследуешь? — попыталась отшутиться, и сын советника сузил глаза.

— Да ты расселась прямо под нашими окнами, — фыркнул он в своей привычной манере, но на этот раз его тон не вызывал у меня негативных чувств. Наоборот, заставил улыбнуться. — Так что я бы поспорил, кто еще кого преследует.

Рассмеявшись, притворно надула губы.

— Знала бы, что там ты, — частично отвернулась, сложив руки на груди в наигранно обиженном жесте, — отошла бы на другой конец света.

Арниэр, нахмурившись, никак не прокомментировал мою реплику, и я ощутила, что веселость, хоть и ненадолго ворвавшаяся в сегодняшний день, вновь канула в небытие, оставляя на груди тяжеленный камень.

— Поговори со мной, — попросил Арниэр, приближаясь. Сердце дрогнуло, а на глаза чуть не навернулись слезы бессилия.

— Король выгоняет меня из своего государства, — буркнула еле слышно, покрепче обхватив себя руками. Голос все-таки предательски дрогнул.

Моросящий дождик стал чуточку настойчивей, и его капли тихонько шуршали в кроне дерева, практически нас не касаясь. Укрытые лиственным куполом, мы с Арниэром оказались в своего рода коконе, и в глубине души мне это нравилось.

— Что? — переспросил парень так, будто не расслышал моих слов.

Впрочем, по потемневшим глазам и суровому взгляду было понятно, что прекрасно расслышал.

— Король меня выгоняет, — повторила безжизненно. — И я не знаю, что делать. Куда податься, Арниэр? — я вновь обернулась к нему, на эмоциях вцепляясь пальцами в ворот рубашки. — Я никогда прежде не оказывалась в таких ситуациях! Да, я жила на съемной квартире вдали от родителей, — залепетала, когда руки сына советника сомкнулись на моих запястьях, даря легкое тепло, — но оказаться в совершенно чужом мире без семьи, родных и друзей… без средств к существованию. Что мне делать?! — голос сорвался на крик отчаяния. — Куда податься, если целый материк тебе не рад? А если и другие государства примут меня враждебно? А если я никогда портала домой открыть не смогу? А если…

Резко притянув меня к себе, Арниэр не позволил мне договорить. Освободив одно мое запястье, правую руку он запустил в мои волосы, накрывая мои губы своими. Безжалостно вырывая из реальности и заставляя растеряться, рассыпать все мысли. Мои пальцы сильнее сжали ворот его рубахи, и я, повинуясь захлестнувшим эмоциям, теряя голову, ответила на поцелуй. Мягкий, но уверенный, разбивающий сомнения вдребезги, заставляющий почувствовать что-то гораздо более приятное, нежели отчаянная паника.