— Агафью верни! — грубым безжалостным голосом приказал Прохорович.

— Не тебе мне указывать! Загубил собственную дочь Настасью, до сих пор за грань уйти не может. Сидит на берегу, отца с подарком поджидает.

От слов русалки мужчина схватился за сердце, упал на колени, задыхаясь. Я кинулась к нему. А смех Кассандры разнесся по округе, пугая зверей и птиц. Зря, пожалела цыганку, за годы в настоящее чудовище она превратилась.

— Если поможешь ему, отдам тебе ключ! Сломаешь запрет и вернешься к жизни! — предложила сделку утопленной. Она смеяться перестала, лицо скривила в удивлении. Потом покачала головой и сказала:

— Добрая ты душа, не для того человека ключами разбрасываешься. Придет время и пригодятся тебе все семь заветных ключей. Но помни, открыть ими ничего нельзя, поскольку они уже открыли магические замки, теперь только закрыть могут запреты, что нарушил Вершитель.

Потом Кассандра перевела взгляд на мужчину и велела дать ему живой воды, от одного глотка которой Прохор пришел в себя и задышал ровно. Мужчина, молча, сидел на холодной земле. В глазах отражалась пустота и боль утраты, а еще горела сизым пламенем вина.

— Оставь его! — вдруг повелела Кассандра, когда я попыталась коснуться плеча мужчины. — Он давно не живет, существует. Не мешай делать задуманное. Все равно не сможешь переубедить.

Намека не поняла, но горький осадок, от злых слов, остался. Выместила свое негодование вопросом грубым.

— Куда тетушку дела, рассказывай!

Русалка улыбнулась, показывая ряд острых маленький зубов. И от оскала этого внутри все сжалось, затянулось в тугой комок. Поняла, что не отпустит Агафью Кассандра, больно много лесная ведьма ей задолжала.

— Знаю, о чем просить станешь, но тетушка твоя передо мной долг черный имеет. Одно только может жизнь ей спасти — мое освобождение. Коли по ту сторону уйти смогу, к миру мертвых присоединиться, то без надобности мне старая ведьма!

А вот Марьяну излечить помогу. Не виновата она ни в чем. Свою семью защищала, как могла, как умела, потому и пострадала. Хотя, с Наталиной поступила по-черному, как настоящая ведьма, но то натура женская.

Я подивилась, как легко русалка о матери рассуждает, оправдывает одну тетку и ненавидит другую, а ведь они обе виноваты, по — своему. Но за то пусть боги спрашивают.

— Пару капель своей крови добавь, оботри со всех сторон и в колодец брось! Только отойди подальше.

Сказала с усмешкой Кассандра, затем сорвала чешуйку с хвоста, бросила Прохоровичу да велела вперед идти, к колодцу с мертвой водой, который расположился по другую сторону частокола. Но он прежде попросил живой воды из колодца, для чего, спрашивать не стала.

Я последовала за мужчиной, а русалка словами остановила:

— Обещание, что мужчине дала, не забывай! В нем твое спасение!

Ни сказав больше ни слова, она крутанулась в воздухе, как диковинная птица, и скрывалась в глубине колодца.

Вздохнув, я отправилась следом за Прохоровичем, который, пребывая в своих мыслях, даже не заметил моего недолгого отсутствия.

Сделав, как повелела Кассандра, увидели настоящее чудо. Ведьма верхом на разросшейся чешуйке, величиной с сидушку табурета, вылетела из колодца, словно ядро из пушки. Ей не хватало горящего белого хвоста, чтобы назваться падающей звездой.

Прохорович шутку русалки оценил по достоинству, распугал хохотом всю живность в округе, и ведь не побоялся, что друзья лиходеи услышат.

Словно прочитав мои мысли, мужчина успокоил:

— Разбойники напились спиртного и спят мертвым сном, о творящимся безобразии и не подозревают.

Марьяна выглядела скверно. Старая разбитая старуха, которая вместо помощи, будет обузой. Я вздохнула с горечью, которую почувствовала ведьма.

— Не спеши с выводами! — рассердилась тетушка, в потом обратилась к Прохоровичу. — Живой воды принес?

Мужчина достал флягу и протянул женщине. Стоило той сделать пару глотков, как молодость и красота наполнили внешний облик. Временный эффект слетел через пару минут, пришлось пригубить еще пару раз напиток жизни, боялась ведьма переборщить, потому и пила с осторожностью.

— Даркирия они увели в разрушенную церковь, там подвал остался, где некогда служители припасы хранили. Ох и богатый народ был. Всех Вершитель в порыве гнева загубил, — Марьяна вспоминала прежние годы с горечью и тоской, скучая по былым временам и нравам.

Она отвлеклась от собственных мыслей и, переведя взгляд на меня, сказала:

— Вершитель не сразу учует, что я выбралась из плена. Пока глотки делаю, живая вода будет защищать от божественного взгляда. Но долго губы мочить не смогу, да и дна совсем скоро покажется, потому одна надежда на тебя, Ктерина! Ты хранительница ключей! Смотрю и живу, что все они тебе переданы. Напутствовать не стану, потому что сама не знаю, как лучше с богом разговаривать. Двадцать пять лет пролетели быстро, потому договоров со сроком не заключай. На искушение не поддавайся!

Марьяна говорила и говорила, а в душе рождалась тревога. Только сейчас поняла, что одно мое слово может стоит жизни дорогим и близким людям. Я зацепилась ухом за имя Дарка и вернулась в реальность из собственных мыслей.

— Служитель много о Вершителе знает, любимый сын, как никак. Гнев бога на Матрену обрушиться, когда узнает тот, что пленила да заперла Даркирия ткачиха. Раньше Верш спокойно наблюдал за приемышем, в судьбе не вмешивался. Но переплелись нити, жизни в узел завязались, не распутать, не порвав.

Страшно стало от слов и тона Марьяны. Но одно ясно — спасать в первую очередь нужно служителя, который может с богом разговор вести.

Тетушка отхлебнула знатный глоток, поежилась, плечами передернула и смела вперед пошла. По пути подобрала сухую ветку, поразмахивала, как мечом, хмыкнула удовлетворенно и двинулась дальше. А у меня зародилось нехорошее предчувствие.

Смело вышли на бой с бывшими друзьями лиходеями да преспешниками Марьяна да Прохорович. Силы неравные смелостью компенсировать хотели и страхом перед ведьмой могущественной, а что сила магическая покинула тетушку, о том разбойникам знать не следовало.

Я продолжала стоять, как велено, у самых ворот, прячась за высокой телегой. С ужасом наблюдала, как пролилась первая кровь, как трава не смогла впитать предложенный объем и покрылась красной краской. Прохорович продолжал одинокую битву против четырех бывших соратников, остальные с опаской наблюдали за доброй хозяйкой, которая прищурила левый глаз, а правым “стреляла” и наводила панику. Но как только мужчины поймут, что ведьма бессильна, убьют, не раздумывая.

— В чем дело? Что за шум? — услышала знакомый голос. На пороге ближайшей избы показался Демид, заспанный и помятый, в неправильно застегнутой рубашке, один край которой висел ниже другого. Штану небрежно заправленные в сапоги имели грязные пятна. Сейчас он не выглядел, как аристократ, а был одним из местных лиходеев.

Во мне закипела злость! Хотелось ринуться вперед, вцепиться в волосы и повыдергивать, застлав порог белым пухом. Но в плечо, словно толкнул кто-то. Я наклонилась и увидела кулон Марты. А стоило его коснуться, как девушка появилась рядом. От неожиданности чуть не закричала, пришлось закрыть рот ладонями.

Призрак протянул руку и поманил за собой.

Прежде чем подать руку, я оглянулась и увидела, как Прохорович заваливается навзничь на землю, но отпрянуть от призрака не получилось, Марта крепко сжала запястье, словно живая, а не бестелесный дух.

— Он искал смерти! Отпусти его! Знаешь, что воспоминания Ростислава и ненависть в блуждающей душе, держат в между мирами живых и мертвых созданий. Я устала и готова простить. Но Росток не позволяет.

Перебив призрака на полуслове, спросила:

— А как же Демид? Он искал тебя, чтобы попросить прощения!