Когда в XVIII в. государству понадобилась школа, и оно приступило к ее устройству, то «государство уже не встретило конкурента в лице церкви. Напротив, по его же настоянию церковная администрация завела первые свои духовные школы. На первых порах государственная власть готова была передать в духовное ведомство и светские школы. Но церковь, как и общество, смотрела на школу как на государственную повинность» [125, с. 475–476]).
Православная церковь не смогла взять на себя не только обязанность повсеместно обучать людей, но также и обязанность издавать книги и другими способами содействовать государству в развитии страны. Наоборот, государство оказывалось вынужденным помогать церкви в решении ее проблем. Так, царь Алексей Михайлович должен был стараться преодолеть церковный раскол, а Петру I приходилось заботиться о правильном переводе Библии и строить церковь как институт. (Но у императора никак не может получиться социальный институт, только государственный, т.е. аналог министерства. Св. синод и стал таким «министерством».)
С.Ф. Платонов отмечал, что с середины XVII в. русское общество разделилось «на два лагеря: людей старозаветных и новых. Одни отворачивались от «прелести бесовской», другие же всей душой шли навстречу образованию и культуре, …думали о реформе (выделено Платоновым). Но оба лагеря не представляли в себе цельные направления, а дробились на много групп, и поставить эти группы хотя в какой-нибудь порядок очень трудно. …Каждый думал совсем по-своему, и нельзя заметить в хаосе мнений, какой тогда был, сколько-нибудь определенных общественных течений» [152, с. 327].
О том же писал Ключевский: «Раскол, происшедший в русской церкви XVII в., был церковным отражением нравственного раздвоения русского общества под действием западной культуры. Тогда стали у нас друг против друга два миросозерцания, два враждебные порядка понятий и чувств» [94, т. 3, с. 362].
Из-за этого противостояния Русь не использовала опыт других стран и неоднократно выбирала тупиковые пути развития своих государственных институтов. Так к концу XVII в. перспективы развития утратили государственное устройство, система охраны порядка, отношения государства и церкви, образование, а тупик, в который зашло развитие обороны, угрожал существованию страны.
По словам историка К.Д. Кавелина, к концу XVII в. «древняя русская жизнь исчерпала себя вполне. Она развила все начала, которые в ней скрывались, все типы, в которых непосредственно воплощались эти начала. …Последним ее усилием, венцом ее существования, были первые зачатки государства и начало личности. В них она превзошла себя, как бы вышла из своих пределов, хотя и государство, и личность долго созревали и готовились к действованию под формами, ею созданными и развитыми. Она сделала все, что могла, и, окончивши свое призвание, прекратилась» [83, с. 50]).
Исчерпав себя и прекратившись, «древняя русская жизнь» не канула в Лету. Сама зайдя в исторический тупик, она ощущала себя загоняемой в угол и яростно боролась со всем новым и поэтому бывшим ей чуждым, о чем, в частности, свидетельствуют стрелецкие бунты 1682, 1689 и 1696 гг. Борьба «двух лагерей» не закончилась в XVII в. и продолжается по сей день.
Чем же должен был стать для Руси новый век? Веком крушения, подобного крушению Византии, и исчезновения с политической карты мира? Или веком отыскании новых путей развития и перемен всех движений на эти пути?
Для своего спасения Русь нуждалась в царе-преобразователе, сознающем необходимость научного образования и просвещения своих подданных и готового употребить для этого собственные титанические усилия и все возможности самодержавного правления. Правитель типа Алексея Михайловича никак не годился на роль такого преобразователя: «от него совершенно нельзя ждать той страстной энергии, какой отмечена деятельность его гениального сына, той смелой инициативы, какой отличался Петр» [152, с. 347].
По словам С.М. Соловьева, к концу XVII века, «необходимость движения на новый путь была сознана, обязанности при этом определились; народ поднялся и собрался в дорогу; но кого-то ждали; ждали вождя; вождь явился» [178, с. 72]). Осознавая необходимость огромных усилий, чтобы наверстать упущенное, и будучи великим тружеником, Петр заставлял трудиться и других (учиться, строить, воевать и т.п.). Это вызывало всяческое сопротивление. Если народ даже и «поднялся и собрался в дорогу», то почему-то решил, что она будет короткой и легкой, и что его ждет не упорный труд, а «манна небесная».
* * *
Г л а в а 2
Образование, наука и просвещение в XVIII в.
Нет, ты не будешь забвенно, столетье безумно и мудро.
А.Н. Радищев
В допетровской Руси государственные попытки духовного преобразования общества были нерегулярными; усилия отдельных деятелей просвещения тонули в болоте всеобщего невежества, равнодушия и даже враждебности. Так, после крещения Руси (988 г.) князь Владимир приказал «собирать у лучших людей детей и отдавать их в обучение книжное. Матери же детей этих… плакали о них как о мертвых» [143, т. 1, с. 133].
За 700 лет мало что изменилось. Пушкин в подготовительных текстах к «Истории Петра I» приводил фамильное предание: «За посылание молодых людей в чужие края старики роптали, что государь, отдаляя их от православия, научал их басурманскому еретичеству. Жены молодых людей, отправленных за море, надели траур (синее платье)» [160, т. 8, с. 12]. Создается впечатление, что русские вообще не хотели учиться. Это верно, но не вполне. Они хотели учиться так, как привыкли (т.е. дома или у знакомого дьячка, ремесленника и т.п.), а не так, как предписывалось властями.
К концу XVII в. на путях развития многих институтов Русского государства обнаружились тупики, – коренная смена этих путей стала жизненно необходимой и состоялась. Она неразрывно связана с именем Петра I и его преобразованиями, затронувшими все стороны жизни государства и общества.
В сфере образования реформаторские усилия Петра были обусловлены предшествующим отставанием страны: «Не сделав ничего для русского образования, господствующая партия сама поставила преобразователя в необходимость все делать самому и все начинать сначала» [125, с. 222].
За годы правления Петра были созданы профессиональные учебные заведения, необходимые для военных и гражданских нужд новой России, организованы светские начальные («цифирные») школы, сделана попытка ввести обязательное обучение сыновей дворян и приказных людей. Одним из последних просветительских деяний Петра было учреждение Петербургской академии наук с университетом и гимназией.
Даже простое перечисление того, что сделал Петр за четверть века для народного просвещения, производит сильнейшее впечатление: введение нового летосчисления и гражданского шрифта, создание первого российского музея – Кунсткамеры – и первой публичной библиотеки, издание первой общероссийской газеты и первых русских учебников, организация общедоступного театра и многое другое, о чем будет идти речь в этой главе.
Ближайшие преемники Петра (Екатерина I и Анна Иоанновна) не слишком преуспели в заботах о науке, образовании и просвещении. Петербургская академия наук продолжала существовать без регламента, по разным причинам она лишилась многих иностранных ученых. Академический университет и гимназия влачили жалкое существование. Из-за недостатка учеников сокращалось количество светских начальных школ, учрежденных Петром. Несколько лучше обстояли дела в военных учебных заведениях, куда дворяне охотно отдавало своих детей.
Однако титанические усилия Петра и его сподвижников «образовать, облицевать русских людей внутри и снаружи по подобию просвещенных народов» не были напрасны – общество, прежде всего дворяне, постепенно осознавало необходимость и выгоды образования.
С начала 40-х гг. XVIII в. в России начинается новое просветительское движение, во главе которого стоял Михаил Васильевич Ломоносов. С его именем связаны почти все значительные достижения в области науки и образования 40-х – начала 60-х гг.
В частности, в 1754 г. Ломоносов вместе с графом И.И. Шуваловым разработали проект совершенно нового для России высшего учебного заведения, которым должен был стать Московский университет. (25 января 1755 г. императрица Елизавета подписала «Указ об учреждении в Москве университета и двух гимназий»).
В 1760 г. Шувалов представил императрице Елизавете проект указа об учреждении во всех крупных городах гимназий, а в небольших городах – начальных школ, т.е. речь шла о создании государственной системы школьного образования. Однако указ не был утвержден. Дело организации государственных учебных заведений было отложено до екатерининской реформы начала 80-х гг. XVIII в.
Эпоха «просвещенного абсолютизма» в России неразрывно связана с правлением Екатерины II. В эти годы формировалась новая когорта просветителей, в числе которых были как близкие к императрице люди, так и ее оппоненты.
В начале царствования Екатерины наиболее значительные достижения в области народного образования были связаны с организацией воспитательных учреждений.
Возросла роль Академии наук в поддержке изобретательства, научных исследований и популяризации науки. Члены Академии принимали непосредственное участие в постановке и практическом решении разнообразных технических задач, создавали учебники по различным областям знания, в том числе, адресованные тем, кто не имел возможности получить систематическое образование. Академия наук организовывала экспедиции в различные области России для проведения естественнонаучных, исторических, этнографических и экономических исследований. В 1765 г. было основано первое в России научное общество – «Вольное экономическое общество к поощрению в России земледелия и домостроительства».
Немалую роль в развитии образования сыграла губернская реформа 1775 г. Увеличение количества губерний влекло за собой увеличение губернских и уездных городов и, следовательно, рост количества гимназий и других образовательных учреждений. Расширялась городская интеллектуальная элита, росло ее влияние на общественное мировоззрение, причем элиту составляла не только дворянская, но и разночинная интеллигенция – учителя, врачи, чиновники.
В 1782–1786 гг. была проведена реформа народного образования. Согласно «Уставу народных училищ в Российской империи», утвержденному императрицей в 1786 г., народное образование впервые объявлялось государственным делом. Для подготовки учителей создавались отделения при главных училищах, а в 1786 г. была основана Петербургская учительская семинария.
В 90-е гг. произошел резкий поворот в настроениях императрицы и во всей российской политике. В сложном сочетании объективных и субъективных причин этого поворота ведущую роль сыграла Французская революция. Опасения за будущее монархии и собственную судьбу заставило Екатерину всеми способами бороться с распространением революционных идей и всяким инакомыслием. Ссылка в Сибирь Радищева в 1790 г. и заключение Новикова в Шлиссельбургскую крепость в 1792 г. знаменовали конец политики «просвещенного абсолютизма» в России.
В этой главе мы проследим историю российского образования и просвещения в XVIII в., основные этапы которого связаны с именами Петра I, Ломоносова и Екатерины II. Особое внимание будет уделено реформам Петра, потому что они задали направление цивилизационному развитию России, и еще потому, что до сих пор продолжаются дискуссии о необходимости кардинальных реформ вообще и реформ Петра в частности.
