Академик С.Ф. Платонов, характеризуя этот период, писал: «На бедную, еще слабую средствами Русь при Алексее Михайловиче обстоятельства наложили столько государственных задач, поставили столько вопросов, требовавших немедленно ответа, что невольно удивляешься исторической содержательности царствования Алексея Михайловича» [152, с. 291].
В ряду государственных задач первым было названо составление нового законодательства. В 1648–1649 гг. Земский собор принял «Соборное Уложение», заложившее правовые основы Русского государства.
Были предприняты некоторые шаги в сфере образования, появились первые школы при Посольском, Аптекарском и других приказах, приходские школы при церквях и монастырях. Подчеркнем, что образование не стало еще заботой церкви или государства, а лишь делом частной инициативы отдельных светских или духовных лиц, в редчайших случаях школы открывались по просьбе жителей того или иного прихода.
Заметные успехи были достигнуты в организации и развитии государственного книгоиздания и книжной торговли. Увеличивалось количество изданий светского характера, книга входила в повседневный быт русских людей. Поскольку частных типографий тогда еще не было, книги издавал государственный Печатный двор. В середине столетия он был перестроен и расширен, его штат достиг 160 чел. При Печатном дворе была открыта книжная лавка, что знаменовало начало свободной торговли книгами: до этого издания распространялись по прямым правительственным поручениям или путем рассылки на места под ответственность церковных властей [79, т. 4, с. 230].
Среди изданий Печатного двора преобладала церковная литература, но постепенно доля книг светского содержания увеличивалась. В 1650 г. было напечатано Соборное Уложение. Несмотря на высокую цену тираж в 1200 экз. разошелся быстро. Уложение охотно покупали дворяне, приказные люди и духовенство. Печатный двор имел свою библиотеку, возникли библиотеки при Посольском, Аптекарском и других приказах. Обширные книжные собрания имели Алексей Михайлович и многие бояре.
Постепенно книги входили в повседневный обиход горожан: возникали книжные торговые ряды, появились мастера-переплетчики, личные библиотеки стали передавать по наследству. Торговцы доставляли книги духовного и светского содержания в разные концы страны. По оценкам исследователей, в частных книжных собраниях середины XVII в. до 40 % занимали зарубежные издания, причем заметную часть их составляли произведения Аристотеля, Гомера, Плутарха, до того времени бывших достоянием лишь высшего духовенства [79, т. 4, с. 231]. С чтением книг в высшие слои общества проникало понимание необходимости просвещения, и постепенно смягчалось настороженное отношение к европейской образованности.
Большое значение для развития Руси в XVII в. имели продолжительные и дальние экспедиции, предпринятые при поддержке правительства и преследовавшие не только фискальные, но и исследовательские цели. Путешественники описывали новые земли, нравы и обычаи местных жителей, составляли «чертежи» (карты) дотоле неизвестных земель. По «чертежам» русских первопроходцев в 60-е гг. XVII в. были составлены первые карты Сибири и Дальнего Востока. Путешествия помогали включать в хозяйство новые земли и месторождения полезных ископаемых, пополнять казну за счет новых налогов. Вместе с тем географические открытия и этнографические данные расширяли представления людей о своей стране и народах, ее населяющих. Русские люди приобретали новое мироощущение жителей огромной и разнообразной страны.
В XVII в. стал формировался новый тип человека, в отличие от древнерусского начинавший осознавать собственную отсталость и желавший ее преодолевать: «Прорывавшаяся во всем несостоятельность существующего порядка и неудача попыток его исправления привели к мысли о недоброкачественности самых оснований этого порядка, заставляли думать, что …старина не даст пригодных уроков для настоящего и потому у нее нечему больше учиться… Тогда и начался глубокий перелом в умах: в московской правительственной среде и в обществе появляются люди, которых гнетет сомнение…; они теряют прежнее национальное самодовольство и начинают оглядываться по сторонам, искать указаний и уроков у чужих людей, на Западе, все более убеждаясь в его превосходстве и в своей собственной отсталости» [94, т. 3, с. 258].
В 1676 г. Алексей Михайлович умер и на престол вступил его старший сын четырнадцатилетний Федор, правивший до 1682 г.
Федор Алексеевич, воспитанник Симеона Полоцкого был, как и его отец, сторонником реформ, но для русского общества в те времена (да и во все другие) нужна не только санкция верховной власти, но и ее непосредственная реформаторская деятельность. Слабый и болезненный, юный царь не мог возглавить реформы. Казалось бы, родственники матери Федора должны были бы помогать ему, но они были ярыми противниками реформ и всеми средствами им препятствовали. Тем не менее, при царе Федоре было организовано несколько духовных школ и составлен проект будущей Славяно-греко-латинской академии, открывшейся уже после его смерти.
Со времени Собора 1666 г. велись споры о том, какой должна быть «правильная школа» – латинской или греческой. Победили сторонники греческой школы, потому что несмотря на присутствие многочисленных иностранцев, Немецкую слободу в Москве и т.п., Европа все еще представлялась далекой и чуждой многим русским людям XVII в. Они видели в «латинстве» опасность для православия и национальной самобытности.
Но «ревнители старины», ратовавшие за греческую школу, не принимали во внимание, что наследие Древней Греции было доступно в основном на латинском языке, а толкование этого наследия великими умами Западной Европы было всё на латинском языке. Кроме того, они не учитывали, что чисто греческую систему обучения после падения Константинополя в 1453 г. уже негде было заимствовать. Поэтому неизбежно возникали латинские школы. Но при распространении латинского языка расширялась аудитория у католических богословов. Для Руси это имело то пагубное следствие, что охранители православной веры оказывались, может быть, и вопреки их воле, в положении противников просвещения и образования вообще. Выходом из этого противоречия, казалось бы, была организация перевода нужных книг с латыни на церковнославянский и соответствующее сокращение преподавания на латыни. Иными словами, «правильная школа» должна была бы быть славянской. Но такая концепция даже не обсуждалась. Лишь спустя двести лет она была реализована Ломоносовым в регламенте Петербургской академической гимназии.
Задержка в развитии не только светского, но даже духовного образования имела существенные негативные последствия. О них С.Ф. Платонов писал так: «Необразованный ум тогдашних мыслителей не умел отличить догмата от внешнего обряда, и обряд, даже мелкий, стали ревниво оберегать как залог вечного правоверия и национального благоденствия. С обрядом смешивали обычай, берегли обычаи светские как обряды церковные. Это охранительное направление владело многими передовыми людьми и глубоко проникало в массу. Такое направление многие и считают характерной чертой московского общества, даже единственным содержанием его умственной жизни до Петра» [152, с. 325].
В борьбе с «латинством» и вообще с европейскими веяниями Русь отказывалась от грандиозного наследия, оставленного Древним Римом, арабской наукой, эпохой Возрождения, великими географическими открытиями, средневековыми мыслителями и учеными Нового времени. Поэтому к концу XVII века наша страна подошла с грузом таких проблем, которые в странах Западной Европы были решены несколько столетий назад.
Корень этих проблем мы видим в том, что по ряду причин объективного и субъективного характера за семьсот лет, прошедших после крещения Руси, православная церковь не выросла в социальный институт, способный адекватно реагировать на вызовы времени. Особенно большое значение имело то, что за эти годы церковь не смогла создать систему подготовки служителей культа и ввести в практику регулярное заявление своего мнения по социально значимым вопросам во время проповедей.
