Внешняя ограда была проломлена, лестницу заполняли солдаты Атауальпы. Служители храма, вооруженные копьями и пейнтбольными маркерами, толпились за внутренней оградой, готовясь к отражению последнего натиска.

— Слушайте все! — крикнул Урумбо, выталкивая меня вперед. — Вот тот, кого вы ищете. Он проходит в храме солнечного бога обряд добровольной инициации. Отныне он жрец солнечного божества Виракочи. А теперь прекратите ломать храмовое оборудование и расходитесь по домам.

Взоры храмовых служителей и солдат Атауальпы обратились на меня.

— Это правда! — крикнул я, замечая в толпе графа Орловского. — Я принял обряд инициации! Я жрец храма солнечного божества Виракочи! Никаких проблем!

С некоторым замиранием сердца, не получу ли выстрел в спину, я перемахнул через ограду и через мгновение оказался в объятиях Орловского.

— Ты в порядке, Андрей?

— В полном, — подтвердил я.

— Где кенгуру? — спросил граф, понижая голос.

— У них.

Повод для штурма отпал. Солдаты, переговаривались, освобождали лестницу и храмовую территорию в целом.

Мы с Орловским направились домой, нам было о чем потолковать.

Я, на следующий день

На следующее утро (после бурного празднования освобождения и не менее бурной ночи сладострастия) я отправился обратно в храм — так сказать, по месту новой службы.

Я обязан был возвратиться по многим причинам. Во-первых, в храме оставался Пегий, которого позарез требовалось отправить обратно в микромир. Пегий не мог постоянно находиться в микромире, это было очевидно. Во-вторых, отказываться от жреческого звания было неудобно. Я понятия не имел, как на это отреагирует Атауальпа и другие инки. В-третьих, моей конечной целью была отправка в будущее: кого-то из моих товарищей — в 1812 год, остальных — еще через 200 лет. Для этого требовалось не только проникнуть в храм самому, но и провести туда остальных путешественников во времени.

На воротах меня пропустили без колебаний: возможно, из-за жреческой одежды, а возможно, из-за того, что по мрукси с утра передавали сообщения о том, что я принял жреческое звание, что сообщение о захвате храма было инспирировано врагами империи и что Великий инка Атауальпа по-прежнему почитатель солнечного бога Виракочи.

Зайдя внутрь храма, я остановился в замешательстве. Я не помнил даже, где находится кабинет Урумбы: на допрос меня тащили по коридору, а в храме никакого коридора не наблюдалось. Возможно, кабинет Верховного жреца вообще находился в другом здании.

Среди проходящих мимо служителей я заметил Улайю — девчонку, предлагавшую меня покормить, когда я находился в золотой клетке, — и схватил ее за локоть.

— Привет, — сказал я.

— Привет, — обрадовалась Улайя. — Я рада, что тебя выпустили из клетки. Хочешь, чтобы я сделала тебе минет?

Я опешил от такой детской непосредственности и непроизвольно оглянулся на проходящих мимо людей. Улайя заметила мой взгляд и заулыбалась:

— В храме имеются специальные комнатки. Пошли?

— Я бы рад, — сообщил я, — но у меня срочное дело. Где кабинет Верховного жреца, не подскажешь? Можешь меня проводить?

Улайя с радостью согласилась.

Храмовый комплекс состоял из нескольких зданий, все они соединялись переходами, иногда подземными. Мы с Улайей проследовали по длинным коридорам, сделали несколько заворотов, иногда взаимоисключающих, и в конце концов оказались перед знакомым мне кабинетом. В нем я уже дважды бывал и оба раза не по своей воле.

Я постучал и зашел внутрь.

Урумбо, казалось, ожидает меня.

— Я рад, что вы вернулись, Андрей, — произнес он с улыбкой. — Как раз вовремя. Сейчас состоится обряд, посвященный избавлению от неминуемой опасности.

— Какой опасности?

— Вчерашнего штурма.

По только что пройденным коридорам и переходам Урумбо провел меня в центральную часть храма, где — наконец-то! — я встретился со световым лучом.

Луч находился за круглой оградой — разумеется, из золота: в храме солнечного бога Виракочи все решетки были из золота. Он поднимался из дыры в полу, затем раздваивался и исчезал в дырах в храмовой крыше. На самом деле, конечно, поднимался вверх, затем опускался в то же самое место, из которого вышел.

Толщина светового луча производила невообразимое впечатление — совсем не то, которое я некогда испытывал в своей квартире. Теперь я понимал, почему столько людей молится солнечному богу Виракоче. Существо, которое сотворило этот поток солнца, уходящий в небо сквозь отверстия в крыше и оттуда же возвращающийся, не могло быть никем, кроме солнечного бога. Ирония судьбы заключалась в том, что один из настоящих создателей вселенной в это время находился в золотой клетке, где-то недалеко от солнечной дуги. Не знаю, как обстоит с воздаянием в макромире, но в нашем микромире все остается по-прежнему.

Вокруг решетки, огораживающей световой луч, стояли жрецы и… возносили молитвы солнечному богу Виракоче, видимо. По крайней мере, они стояли недвижимо, протягивая ладони в сторону луча и беззвучно шевелили губами.

Мы с Урумбо присоединились к жрецам. Я скосил глаза, надеясь в месте выхода светового луча разглядеть протечку во времени: линяющее и облезающее пространство, — но увидел лишь дыру в полу, из которой выходил и в которую входил луч. Кроме дыры, ничего не было. Значит, протечка находится ниже, в подвальном помещении. Там же световой луч генерирует пейнтбольные маркеры и мрукси, заодно и транслятор, с помощью которого мрукси озвучиваются.

По кругу жрецов пошла чаша с напитком. Я подумал, что меня хотят отравить, но жрецы смело отхлебывали из чаши, затем передавали чашу соседу.

Я сделал осторожный глоток. Напиток сразу ударил в голову. Перед моими глазами заплясали мыльные пузыри. Нависшая над жреческим кружком солнечная дуга изогнулась еще больше, затем перекрутилась, и передо мной предстал солнечный бог Виракоча собственной персоной.

Протуберанцем, исходящим от Виракочи, меня отнесло метров на десять в сторону. Вышло так, что жрецы продолжали стоять вокруг побледневшей дуги, а мы с Виракоча оказались в стороне и начали благонамеренную беседу. Что интересно, беседовали мы не вдвоем, а втроем. Третьим был мой внутренний голос. Тем не менее Виракоча запросто обращался к нему, как к реальному собеседнику: спорил и поучал, — в общем, реагировал на мой внутренний голос подобно тому, как реагировал на меня.

— Зачем вы, двое, хотите уничтожить световую дугу? — спросил Виракоча.

— Протечка во времени должна быть ликвидирована, — пояснил я.

— Иначе вселенная будет демонтирована, — добавил мой внутренний голос.

Черт возьми, приятно петь со своим внутренним голосом в унисон!

— Без солнечной дуги инки утеряют веру, — сказал Виракоча. — Этого нельзя допустить. Каждый народ должен во что-то верить, хотя бы в солнечное божество.

— Да инкам и с солнечной дугой хана! — горячо возразил я. — Испанские конкистадоры на подходе! Писарро наступает! Через несколько недель империя инков будет уничтожена, а твой храм, многоуважаемый Виракоча, разрушен. Цивилизованные люди разрушают все, до чего в силах дотянуться.

— Испанцам не разрушить солнечную дугу, — возразил солнечный бог.

— Зато кенгуру запросто разрушат! — заорал внутренний голос. — Ты что, в самом деле не понимаешь?! Вселенная будет демонтирована нашими создателями в облике кенгуру. Кажется, нормально объясняю.

— Тогда люди утеряют веру в меня, — резюмировал солнечный бог Виракоча, с грустью в голосе. — Будет вселенная демонтирована или не будет, бабушка надвое сказала. А веру в меня инки утеряют.

— И на солнце бывают пятна, — сострил я.

— Эгоист, — упрекнул Виракочу внутренний голос.

Солнечный бог задрожал и принял форму светящегося облака. После чего поплыл в сторону солнечной дуги и влился в нее. Световая дуга сейчас же засияла с прежней яркостью.

Мыльные пузыри, задрожав, выплыли из моих глаз, и я обнаружил себя стоящим в жреческом круге, рядом с Урумбо.