Хорошо, что у меня не возникло желания не уступить кому-то из встречных пешеходов дорогу. Тем более что я вовсе не собирался возвращаться по этой дороге в джунгли. Я рассчитывал на то, что мне с помощью создателей нашей вселенной удастся устранить протечку по времени и вернуться в своей время, с Катькой и желательно с Люськой. Впрочем, насчет Люськи меня одолевали определенные сомнения. У нее же в нашем времени никого нет — придется прописывать на своей жилплощади. Опять-таки, с документами могут возникнуть проблемы.

«Самому не стыдно?» — спросил внутренний голос.

«Стыдно», — признался я, вспомнив, как Люська полетела ко мне навстречу, когда надо мной навис бандит, раскручивающий над головой пращу.

«То-то», — сказал внутренний голос.

За время, пока я препирался с внутренним голосом, мы спустились с холма с подошли к озеру — вернее, к перекинутому через него мосту.

Я заметил, как, ступив на мост, Якаки приосанился и приобрел важный вид. Я его понимал: одно дело — стоять связанным, чувствуя спиной вооруженных головорезов, и совсем другое — возвращаться в столицу: потерявшим охранников, но по крайней мере живым.

Мы ступили на мост и оказались в столице древних инков — Теночтитлане.

Григорий Орловский, сразу после

Путешественники прошли по мосту и очутились непосредственно в городе. Если на шоссе их иноземная для здешних мест одежда вызывала скромное любопытство, то в городе она произвела настоящий фурор. На одежды образца 1812 года не пялился только ленивый. Если что удерживало любопытствующих от большего, так это Якаки, шествовавший по городу с величавым, хотя потрепанным видом. Если кто-то из прохожих пытался дотронуться до необычной одежды путешественников, с целью оценить качество материи, то Якаки мягко, в двух словах, выговаривал прохожему, после чего путешественники продолжали путь.

Процессия проследовала по всему городу и остановилась у дворцовых ворот. Якаки повернулся к графу Орловскому и жестами дал понять, чтобы его возвращения ожидали здесь. После чего исчез в широком дверном проеме.

— Ожидаем возвращения Якаки, — сообщил Орловский своим спутникам.

Они отошли в сторону, чтобы не мешать входящим и выходящим, однако от толпы любопытствующих не так просто было отделаться. Очевидно, что в толпе находились инки разных званий и профессий: вельможи, воины, рыбаки, ремесленники, крестьяне. Это были люди, по тем или иным причинам оказавшиеся на дворцовой площади и заинтересовавшиеся необычным внешним видом путешественников во времени. От местных путешественники отличались не только одеждой, но и обликом, разумеется. Среди инков они выглядели совершенно инородно. Не удивительно, что желающих поглазеть собралось хоть отбавляй.

Чувствуя себя немного не в своей тарелке — особенно сейчас, когда их статус в империи инков еще не был определен, — путешественники прижались к стене. Непосредственно у стены оказались женщины. Мужчины же во главе с графом Орловским прикрыли их собственными телами.

Однако, любопытные руки продолжали тянуться, а Якаки все не появлялся.

Долгое время Орловский терпел, но когда чья-то рука, ощупав его костюм, потянулась к костюму прелестной Льсьены, граф не выдержал и довольно резко ударил по не в меру любопытной руке. Человек, которому принадлежала рука, вскрикнул и начал что-то быстро говорить. Судя по имевшемуся у него оружию и защитному нагруднику, это был воин. Впрочем, графа Орловского было не так легко запугать.

Поскольку любопытный воин изъяснялся без жестикуляции, к которой за время знакомства с Якаки привык Орловский, суть его речи осталась неизвестной. На всякий случай граф Орловский сделал утвердительный жест — в том смысле, что все понятно, человек может идти восвояси, — а чтобы стало совсем понятно, легонько оттолкнул любопытного раскрытой ладонью.

Туземная толпа зароптала. Двое человек, с разных сторон, ухватили графа Орловского за рукава и одновременно потянули в разные стороны. Один из рукавов с треском разодрался. Граф немного рассвирепел от такой бесцеремонности и толкнул раскрытыми ладонями уже двоих.

— Григорий, не надо, — зашептал Андрей, пытаясь занять позицию между Орловским и обиженными им людьми.

— Я бы на вашем месте этого не делал, — сообщил также Иван Платонович.

Люди, которых Орловский толкнул, заговорили, одновременно и сбивчиво.

— Нечего приставать к незнакомым людям, — заметил граф.

Желая сгладить возникшее напряжение, он — вынужденно, хотя с брезгливой улыбкой — продемонстрировал оппонентам тот же самый утвердительный жест, что и в первом случае. Оппоненты — все трое — казалось, удовлетворились и заговорили между собой, что-то обсуждая.

В этот момент из дворца вышел Якаки.

Видя человека, с которым иноземцы пришли, трое оппонентов обратились уже в Якаки, несомненно, пересказывая случившееся. Якаки был заметно озадачен: улыбка мгновенно сползла с его лица. Он что-то переспросил у оппонентов, и даже не один раз, затем обратился к Орловскому — разумеется, на привычном для их общения языке жестов. Потом начал что-то лихорадочно объяснять Орловскому, опять же на языке жестов. Трое оппонентов, наблюдая за жестикуляцией, утвердительно кивали.

После минуты объяснения Орловский обернулся к своим товарищам.

— Якаки уверяет, — сказал он, — что в его отсутствие я вызвал этих троих наглецов на дуэль и что, согласно здешним правилам, дуэли здесь проводятся до смерти одной из сторон.

Женщины ахнули. Иван Платонович насупил переносицу, а Андрей сжал кулаки.

— Да и черт с ними, — продолжил Орловский свою мысль. — Оружие мне, наверное, выдадут, а с оружием я этих клоунов не боюсь. В чем почтительнейше заверяю.

После этих слов Орловский жестами объяснил Якаки, что все так и случилось, как рассказывают оппоненты, и что против дуэли он, граф Григорий Орловский, нимало не возражает.

Удивленный до глубины души Якаки кивнул и обратился к оппонентам Орловского с некоторыми вопросами. После бурных обсуждений, во время которых имперский аудитор постоянно указывал на дворец, удалось достичь договоренности. Это было видно по тому, что оппоненты, еще раз смерив графа оценивающим взором, наконец удалились.

Якаки жестом указал на дверной проем, предлагая войти во дворец Великого инки. Там путешественников уже ждали.

Я, сразу после

Нас ввели во дворец и почти сразу провели к Великому инке. Его имя было Атауальпа. Я понял это по тому, что в словах, обращенных к Великому инке, это слово наиболее часто повторялось, причем либо в конце, либо в начале фразы, и обязательно с волнительным придыханием.

Атауальпа сидел на троне (интересно, кто-нибудь из императоров способен сидеть не на троне?!) и был одет… разумеется, в царственные одежды. Одежда Атауальпа была расшита золотом и серебром. Впрочем, корона на голове отсутствовала — ее заменял золотой головной убор, немного напоминающий венок, с двумя птичьими перьями и со свисающими на уши золотыми бляшками.

В качестве переводчиков служили: с нашей стороны — граф Орловский, а со стороны инков — Якаки.

Для разговора с Великим инкой требовалось определить старшего из нашей дружной компании. Я предложил графу самостоятельно вести переговоры, но тот, отговорившись скорой тройной дуэлью и возможной смертью на ней, настоял, что старшим по званию являюсь я. О чем было сообщено Великому инке.

Ниже приводится запись беседы, состоявшейся между мной и, согласно проведенного голосования, предводителем инков Атауальпой, восстановленной по памяти в тот же день к вечеру.

Атауальпа: Кто вы такие и откуда проникли на священную землю инков?

Я: Мы из дальних краев. Мое имя Андрей, это граф Орловский, это Иван Платонович Озерецкий. С нами наши женщины.

Атауальпа: Из каких именно краев вы прибыли? Где находится страна, из которой вы прибыли?

Я: Она находится за океаном.