— Джонни! Мальчик мой! — с ослепительной улыбкой на устах сказал Коперник и, вместо рукопожатия, крепко обнял своего визави.

А я стоял совсем рядом, думал, насколько, наверное, обидно, когда кто-то называет властелина "Артении" "мальчик мой", и рассматривал "мальчика".

Джона Доу я уже дважды мельком видел в самой игре и очень хорошо на форуме. Он засветился на множественных фото и давал множественные интервью. Там он выглядел очень уверенно и достойно. Говорил красиво, не мямлил, давал уклончивые ответы и завораживающе улыбался. И сейчас, когда он обнимал Коперника и по-дружески хлопал по плечу, выражая неожиданную приязнь, я удивился. Он был совсем непохож на злого гения. Совсем не похож на задрота-мизантропа, который живёт игрой и живёт в игре. Он улыбался, здоровался с каждым за ручку, был крайне дружелюбен. Даже подмигнул девочке, когда галантно поднёс её пальчики к своим губам.

— Так, значит, вот ты какой — северный олень, — с цитатой из очень знакомого анекдота он подошёл ко мне. Я растерялся немного, конечно, ведь не ожидал от него такой эрудиции, и протянул руку. — Но… Как там у вас говорят? "Лучше поздно, чем никогда"?

— Добрый вечер, — тихо ответил я.

— У нас как раз середина дня, — улыбнулся он и отпустил мою руку. — Что ж, Энэтоли, отдам тебе должное. Ты хорошо поработал. Успел его перехватить…

— Мы поработали, Джонни. Мы вместе. Вместе с моими ребятами, — лучезарно улыбаясь, ответил тот. — Но нам обоим надо честно признать, Джонни, что если бы не вы, мы бы перехватили, как ты выразился, его давным-давно. Если бы вы не вмешались в нашу долгую морскую прогулку, "разрушитель" давно бы лежал у меня в заплечной сумке, — Коперник подмигнул и большим пальцем указал себе за спину.

"Наблюдатель" неловко кашлянул, а бойцы американского клана прекратили дышать. Похоже, до них дошла опасность, которую могла хранить данная фраза. Даже я застыл, предположив, что Коперник реально притащил "разрушитель" на встречу.

— История не терпит сослагательных наклонений, Энэтоли, — судя по улыбке на его лице, только Джон Доу не испугался завуалированных намёков. Он покровительственно похлопал Коперника по плечу, вернулся к трону и уселся, всем своим видом показывая, кто хозяин положения. — Что было, то было. Зачем ворошить прошлое? Может, поговорим о будущем?

— Да, Джонни, было бы неплохо, — согласился Коперник. — Теперь будущее выглядит куда радужнее. Для нас я имею в виду. И у меня есть много интересных идей, которые постоянно будоражат мой мозг. Идей, которыми я очень хочу поделиться с тобой. С тобой, как с другом. Ведь теперь мы, если можно так выразиться, стали ближе друг другу. Породнились, можно так сказать. Теперь у тебя всего лишь три… А у меня — целый один.

Я скривился и торопливо зажал рот рукой, чтобы не засмеяться. Но так сделал один лишь я. Я стоял сразу за Коперником и не видел эмоций Богдана, Юльки и Аркадия. Возможно, они тоже прикрыли рты руками. Но ни один американский персонаж не улыбнулся. Ни один, кроме Джона Доу. Но тот улыбнулся не радостной, а снисходительной улыбкой.

— И этот "один", я согласен, немного выровнял твоё шаткое положение. Теперь воровать яблоки за забором китайского соседа, ты сможешь не опасаясь, что из будки выскочит собака…

— Я планирую добывать куда более ценную рыбу в северных широтах, Джонни, — Коперник, видимо, просто не желал называть могущественного Джона Доу по-другому. — Сооружу сухопутный кораблик и отправлюсь на север, круша сопротивление, как ледокол. И если кто-то посмеет мне помешать, я обижусь и обращусь к диаспоре. Есть у меня парочка знакомых на знакомой вам земле. Договорюсь с ними обо всём и буду пить коньяк, ожидая добрых новостей. А когда добрые новости обязательно придут, решу, что нафиг мне не нужен север. Мне всегда нравилась Земля Обетованная. Земля на западе. Я недавно заскочил в Ханфилд ненадолго и увидел непаханое поле для деятельности…

— Кому ты смеешь угрожать, белый мусор!? — слушать сладкую речь Коперника, первой невмоготу стало Алише Черри. Она с силой сжала идеально белые зубы и, натурально так, прорычала.

— Алиша, тихо! — Джон Доу осторожно прикоснулся к её руке и посмотрел на "наблюдателя".

Этот момент в лицензионном соглашении я помнил очень хорошо. Момент, где крупными буквами были выведены штрафы и наказания за разжигание межнациональной и межконфессиональной розни. Я наизусть помнил, что запрещены "действия, направленные на возбуждение ненависти, а так же унижение достоинства человека по признакам пола, расы, национальности, языка и происхождения". Любое из этих действий приводило к временному или постоянному бану, если были предоставлены доказательства. И сейчас эти доказательства очень красочно отражались на лице представителя администрации. Хоть очки он так и не снял, перестал стоять истуканом и повернул свою головушку в сторону горячей чернокожей дамы.

— Я вас попрошу следить за языком, — стальным голосом произнёс он.

— Она будет, — одёрнул её Джон Доу, когда Алиша высокомерно ухмыльнулась. — Извините, уважаемый "наблюдатель". Не знаю, что на неё нашло… Даже не знаю, где она увидела угрозу. Обычное хвастовство… Но всё же, Энэтоли, я действительно пригласил тебя к себе в дом не просто так. Не просто попить чаю, ведь я тебе его даже не предлагаю. Нам действительно надо обсудить пару моментов, которые ты, возможно, посчитаешь для себя очень важными.

— Я весь внимание, Джонни. Ты всегда был очень добр ко мне. И, надеюсь, сохранил эту доброту. Как равный с равным, я готов выслушать любые твои предложения.

— Не думаю, что как равный с равным. Это ты погорячился, Энэтоли. Но, возможно, как с одним из тех, кто добился определённых успехов. Нам надо признаться самим себе, что ты обошёл нас на повороте. Признаться, смириться и не посыпать голову пеплом. Хоть на глобальной карте это, по-большому счёту, ничего не меняет, но мы всегда готовы сотрудничать с теми, кто старается и добивается результатов.

— Ты про меня говоришь, Джонни? Это очень лестно с твоей стороны. Я рад, что ты, наконец-то, оценил мои успехи. Раньше ты журил меня и укоризненно грозил пальчиком. Очень вежливо просил не лезть туда, где я могу получить живительных тумаков. И я всегда слушался тебя, как более опытного товарища. Ведь ты же не мог желать мне плохого, верно? Ты всегда старался сделать так, чтобы мы знали своё место и не рисковали зря. Ты всегда переживал за нас. А мы всегда соглашались, ведь не могли перечить тому, кто куда более опытный и закалённый в боях. Но теперь, мне кажется, мы всё же попробуем.

— Попробуете? Попробуете что? Попробуете перечить? Или же попробуете соорудить ледокол?

— Да, — спокойно сказал Коперник. — Я думаю, да. Попробуем и то, и другое. Я почему-то почувствовал уверенность в собственных силах. Мне почему-то кажется, что мы готовы. Не знаю, почему так. Возможно потому, что поднабрали силушки богатырской. А возможно потому, что рядом со мной стоит этот парень с ником Сармат. Мы прекрасно провели время вместе и теперь очень довольны друг другом. Но довольны не потому, о чём ты мог подумать, Джонни! Ведь, возможно, даже подумал! А потому, что мы достигли консенсуса. Достигли очень легко и просто. Мы понравились друг другу с первого взгляда и быстро обо всём договорились. Теперь у меня есть то, что делает меня счастливым. Иногда я сижу в личном инстансе, кручу его в руках… Счастье, я имею в виду. Кручу его, верчу и улыбаюсь. Понимаю, какие теперь передо мной открываются горизонты…

— Очень рад за вас, — Джон Доу, видимо, решил, что с него достаточно и перебил Коперника. — Я это уже понял. Потому и принял решение переговорить. Скажи мне, Энэтоли. Скажи как на духу. Чего ты хочешь?

— Я хочу? От кого? От вас? Я ничего не хочу, Джонни! — притворно замахал руками Коперник. — Разве я что-то просил? Нет, конечно! Мне ничего не нужно от вас. Мы и так сами с усами… А вот что хотите вы — это бы я услышал.