Год спустя в Коктебеле люди, плававшие на резиновой лодке по Сердоликовой бухте, слышали в соседней бухте, куда уплыло виденное мною чудовище, шипение и шум чего-то большого, падающего в воду. Когда они завернули за скалы, они ничего в бухте не увидали. Возможно, что с отвесных скал упал в бухту камень.

И я подумал: если я мог увидеть чудовище в наши дни у подножия карадагских скал, — то столь ли удивительны те фантастические истории, которые я хочу рассказать вам?

У толстой стеклянной стены стояли двое мужчин.

— Ты будешь находиться в воздухе, — говорил Светцу мясистый и краснолицый шеф. — Пока ты лежал в больнице, мы кое-что изменили в конструкции малой камеры расширения. Ты сможешь зависать неподвижно, лететь со скоростью пятидесяти миль в час или задать высоту и включить автопилот. Камера расширения теперь совершенно прозрачна — у тебя будет полный круговой обзор.

Существо по ту сторону стены очень хотело их убить. В нем было сорок футов длины от головы до кончика хвоста, а еще у него имелись недоразвитые кожистые крылья, как у летучей мыши. В остальном оно напоминало гибкую ящерицу. Существо утробно выло и царапало стекло смертоносными когтями.

К стеклу была прикреплена табличка:

ЯДОЗУБ.

Изъят приблизительно в 1230 году доатомной эры с территории Китая, Земля.

ВЫМЕРШИЙ ВИД.

— Он до тебя не доберется, — сказал Ра Чен.

— Да, сэр.

Светц стоял, обхватив себя руками, как будто ему было холодно. Его отправляли за самым крупным животным всех времен, а животных Светц боялся.

— Во имя науки! О чем тут беспокоиться, Светц? Это всего-навсего большая рыба.

— Да, сэр. То же самое вы говорили о ядозубе. Всего лишь вымершая ящерица, так вы сказали.

— У нас была только картинка из детской книжки. Откуда мы могли знать, что он окажется таким громадным?

Ядозуб попятился, основательно вдохнул, прицелился — и желто-оранжевое пламя вырвалось из его ноздрей и ударило в стекло. Светц взвизгнул и отскочил в сторону.

— Он не может выбраться, — заверил Ра Чен.

Светц понемногу успокаивался. Он был человеком худощавым и тонкокостным, с бледной кожей, светло-голубыми глазами и очень тонкими пепельными волосами.

— Откуда мы могли знать, что ящерица огнедышащая? — процитировал он. — Эта ящерица чуть не устроила мне крематорий. Я четыре месяца провалялся в больнице. И вот что меня гложет: чем больше я на нее смотрю, тем меньше она кажется мне похожей на рисунок. Иногда я думаю, что привез не то животное.

— Какая разница, Светц? Генеральный секретарь был в восторге. А это самое главное.

— Да, сэр. К слову, о Генеральном секретаре. Зачем ему кашалот? У него уже есть конь, ядозуб…

— Это немного сложно, — скривился Ра Чен. — Дворцовая политика! Она всегда сложна. Прямо сейчас, Светц, где-то во Дворце Объединенных Наций плетутся нити сотни заговоров различной степени готовности. И каждый из них рассчитан на то, чтобы привлечь и удержать внимание Генерального секретаря. А удержать его внимание не так-то просто.

Светц кивнул. Все знали об этом свойстве Генерального секретаря.

Семейство, семьсот лет правившее Объединенными Нациями, несколько выродилось от родственных браков.

Генеральному секретарю было двадцать восемь лет. Он счастливо любил животных, цветы, картинки и людей. При виде изображений планет и галактик он радостно хлопал в ладоши и пускал слюни, так что Институт космических исследований пользовался большим влиянием в правительстве Объединенных Наций. Но Генеральный секретарь любил и вымерших животных.

— Кто-то сумел убедить Генерального секретаря, что ему позарез необходимо самое крупное животное на Земле. Хотели нам насолить, я думаю, — сказал Ра Чен. — Кому-то не понравилось, что у нас слишком большой бюджет.

К тому времени, как я вмешался, Генеральный секретарь требовал бронтозавра. Мы не сумели бы его достать. Никакая камера расширения не смогла бы проникнуть так далеко в прошлое.

— И кашалот — это была ваша идея, сэр?

— Да. Это было нелегко. Кашалоты вымерли так давно, что у нас не осталось даже изображений. Я показал Генеральному секретарю хрустальную фигурку — археологи выкопали ее в развалинах фабрики «Стейбен»[102] — а также Библию и толковый словарь. В общем, я убедил его, что Левиафан и кашалот — одно и то же.

— Это не совсем верно. — Светц читал Библию в компьютерной выжимке. Выжимка, по его мнению, испортила весь сюжет. — Левиафаном могли называть любое значительное и разрушительное нечто, даже нашествие саранчи.

— Хвала науке, что тебя там не было, Светц! Мне и без того пришлось туго. Короче говоря, я пообещал Генеральному Секретарю самое крупное животное, когда-либо жившее на Земле. Вся имеющаяся литература подтверждает, что это кашалот. Еще в первом столетии доатомной эры в океанах встречались целые стаи кашалотов. Ты легко найдешь одного из них.

— За двадцать минут?

Ра Чен удивился.

— Что такое?

— Если я продержу большую камеру расширения в прошлом больше двадцати минут, я не сумею вернуть ее назад. Иначе…

— Я знаю.

— …благодаря фактору неопределенности энергетических констант…

— Светц!

— …от Института останутся рожки да ножки!

— Мы подумали об этом, Светц. Ты отправишься в прошлое в малой камере, а когда увидишь кита — вызовешь большую.

— Как именно?

— Мы изобрели способ отправлять сквозь время простые двоичные сигналы. Пойдем в Институт, я покажу.

Золотистые глаза злобно смотрели из-за стекла им вслед.

Камера расширения являлась подвижной частью машины времени. Светц сидел в прозрачной оболочке, будто на летающем кресле со складным столиком, как в самолетах, но на этом столике были кнопки, лампочки, рукоятки и экраны с извилистыми зелеными линиями. Находился Светц где-то над восточным побережьем Северной Америки, приблизительно в 100 году доатомной или в 1845 году христианской эры. Инерционный календарь не отличался особой точностью.

Светц низко мчался над свинцовой водой, под грифельным небом. Не будь волн, могло показаться, что он был недвижно подвешен в огромной сфере, наполовину светлой, наполовину темной. Он летел на автопилоте, задав высоту в двадцать метров над уровнем воды, и глядел на стрелку ИНД — индикатора нервной деятельности.

Он охотился на Левиафана.

В животе у него что-то ходило ходуном. Поначалу Светц решил, что не успел адаптироваться к побочным гравитационным эффектам путешествия во времени. Но дело, как видно, было в другом.

Во всяком случае, долго он здесь не пробудет.

На этот раз он искал не жалкого сорокафутового ядозуба. Он охотился на самое большое животное всех времен. Самое заметное. И у него был прибор, распознающий признаки жизни — ИНД.

Стрелка резко дернулась вправо и задрожала.

Неужели кит? Но стрелка дрожала, словно не могла определиться. Значит, скопление источников сигналов. Светц посмотрел в указанном направлении.

Клипер с белыми крыльями парусов, длинный, стройный и дьявольски грациозный. Все верно, большая группа людей в одном месте так и должна влиять на ИНД. Кашалот — единый центр сложной нервной деятельности — вызовет похожий резко выраженный импульс, но стрелка не будет так дрожать.

Корабль может помешать приему сигналов. Светц не без сожаления развернулся и полетел на восток. Парусник был таким красивым…

Светца тошнило все сильнее. Лучше не становилось.

Бесконечная зелено-серая вода вздымалась и опадала под летающим креслом.