— Ну, вы действительно упрямец!

— Что собираетесь поделывать, капитан? — обратился ко мне Агапов. — Мы тут собираемся предпринять одно…

— Знаете, — сказал я, — мне бы давно пора в отпуск. Я все откладывал, но вот…

— Отлично, — перебил меня Агапов. — Блестящая идея! Куда вы хотите?

— Вы говорили, что на Луне очень интересно? — спросил я Агапова. — Вы, кажется, были на обратной стороне?

— Да, но там плохая связь с Землей. Порой по целым неделям…

— Отлично, — сказал я. — Меня вполне устраивает. Сейчас соберу свой походный чемоданчик и, если вы подкинете меня к ближайшему космодрому…

Я вовсе не хотел слушать, как вся планета будет смеяться надо мной.

Конечно, никто не станет злорадствовать или хотя бы подтрунивать над бывалым капитаном-глубоководником, которому в силу чисто оптического обмана померещился морской змей в нашем просвещенном веке. Но ведь чувство юмора у людей есть. Я уж лучше пережду немного на обратной стороне Луны, а через неделю человечество наверняка будут занимать другие темы.

Уже находясь на Луне, я узнал, что Калабушев нашел своего морского змея. Два дня спустя они с Титовым совершили новый спуск в каньон и в соседней подводной пещере обнаружили целый выводок гигантских глубинных рептилиеподобных существ. Им разрешили — с соблюдением всех предосторожностей — заход в пещеру и даже отлов парочки змеев с помощью специальных сетей. Остальных решили не трогать, только оградили решетками все выходы из пещеры и напихали туда телекамеры, чтобы наблюдать чудовищ в естественной для них обстановке. Змеи оказались не такими уж огромными, как тот, что померещился мне, но все же достигали метров тридцати в длину — достаточно, чтобы наводить ужас на матросов какого-нибудь утлого парусника. Плавали они, извиваясь, как пиявки. На спине выделялся зубчатый вырост, и подобия плавников выдавались около головы — не то недоразвитая форма, не то, наоборот, рудиментарные остатки прежних органов. Самое удивительное, что у змея было действительно три глаза.

Я узнал об этом из «Лунной газеты», которую забросили на обратную сторону планеты-спутника ракетной почтой. Газета посвятила событию две полосы пухлого номера, снабдив репортажи большущими фото. В общем, это и оказалось то событие, что отодвинуло в тень приключения некоего капитана-глубоководника. Я мог возвращаться к выполнению своих обязанностей.

Нет, но все-таки каково?!

<…>

Отправились вместе с нами на ловлю гигантских личинок опять Елена Павловна и Макаров.

Погружение шло уже привычным порядком. Опять быстро затухали красные лучи спектра, и казалось, будто в кабине становится холоднее. Когда тьма сгустилась, зажгли прожекторы, и они голубыми мечами начали рассекать ее.

Вот замелькали смутными, словно клубящимися тенями на границе освещенной зоны личинки. Волошин погасил прожекторы и включил звуковизор. Личинки сразу осмелели и стали подплывать к самому мезоскафу. Их змеящиеся изображения заполнили весь экран.

Время от времени по экрану пробегали зыбкие разряды.

— Видите, — сказал Волошин. — Перекликаются.

По его команде с «Богатыря» начали спускать прочную глубинную сеть. Личинки первыми обнаружили ее приближение и забеспокоились. Сергей Сергеевич был прав: заманить в сети их не так-то просто.

Через несколько минут решетчатое переплетение тонких капроновых нитей возникло и на экране.

Волошин уселся за пульт, и началось длительное маневрирование. Надо было встать так, чтобы сеть оказалась между мезоскафом и личинками. Волошин рассчитывал своим аппаратом как бы сбить, заглушить импульсы, посылаемые во все стороны личинками, чтобы они потеряли ориентировку и не заметили сети.

Давая по гидротелефону короткие указания на мостик «Богатыря», Сергей Сергеевич включал то один мотор, то другой, то сразу оба. В кабине стало довольно неуютно. Ее трясло и дергало в разные стороны, словно грузовик, вдруг заехавший на болото. Мы цеплялись за что попало и все-таки порой ощутительно стукались о холодные мокрые стенки.

Наконец толчки прекратились. Мезоскаф недвижно повис в воде.

Волошин включил сразу все прожекторы и устало сказал:

— Готово.

Я приник к иллюминатору и увидел, как всего метрах в шести от мезоскафа бились в сети пойманные личинки. Теперь они никуда не могли спрятаться от света наших прожекторов. Отчетливо были видны гибкие, извивающиеся тела угрей.

Подтянув к себе поближе микрофон, Волошин кашлянул и проговорил, повысив голос:

— На «Богатыре»… Вира помалу. Поднимайте!

— Подождите! — остановил я его.

— Почему?

— Там что-то виднеется…

— Где?

— На границе света, левее сети, видите? Что-то большое, длинное.

— Где?

Или громадное, уходящее во тьму продолговатое тело лишь померещилось мне в синеве на границе света наших прожекторов и вечной тьмы?

Нет!

— Там в самом деле кто-то прячется, — тихо пробормотал Волошин. — Видите, Елена Павловна?

— Кажется, вижу, — откликнулась она от своего иллюминатора.

— Нельзя ли подойти поближе? — попросил Макаров.

— Оно уйдет. Оно явно избегает света, — ответил Волошин, шаря рукой по пульту в поисках нужного переключателя.

Это словечко «оно» звучало таинственно и немного зловеще. «Так говорят о привидениях в старинных романах», — промелькнуло у меня в голове.

Свет прожекторов погас. Мы все с нетерпением смотрели, как медленно разгорается серебристое сияние экрана…

Было совершенно непонятно, что мы увидели. Похоже, какая-то огромная толстая труба заняла почти весь экран. Но она двигалась…

Она живая!

— Вы будете смеяться, но мы таки встретились с легендарным «морским змеем», — медленно проговорил Волошин, не сводя глаз с этого странного изображения.

Что это за существо? Как же оно велико, если на экране умещается лишь небольшой кусочек его громадного тела?!

Волошина снова подстегнули.

— На «Богатыре»! — закричал он в микрофон. — Распускайте сеть! Немедленно распускайте сеть!

— Что случилось? — встревоженно спросил репродуктор голосом Логинова. — А личинки?

— Личинки подождут. Никуда они не денутся, наловим снова.

— Но что все-таки случилось? Отвечайте, Волошин.

— Вижу «морского змея»! Не пугайтесь, шеф. Не «зеленого змия», а обыкновенного, морского. Сейчас будем его ловить, как вы обещали. Он сам просится в гости!

После длинной паузы Логинов ответил:

— Хорошо, выпускаем личинок. Только будьте осторожны, Сергей Сергеевич. Слышите?

— Слышу, слышу, — торопливо ответил Волошин, опять занявшийся своими бесчисленными кнопками и переключателями.

Снова нас начало дергать и раскачивать. Заманить в сеть «морского змея» оказалось потруднее, чем личинок. Несколько раз Волошин уже считал, что загадочный обитатель океанских глубин пленен, но в последний момент он выскальзывал из сети, и трудную охоту приходилось начинать сначала.

Пот лился по лицу Волошина. Он уже дважды просил меня вытереть ему лоб платком:

— Глаза щиплет, ничего не вижу…

Щелкая переключателями, Сергей Сергеевич бормотал, словно заклинание:

— Ловись, рыбка, большая и маленькая… Ловись, рыбка, большая и маленькая. Ловись…

Договорить он не успел.

Из репродуктора вдруг раздался тревожный голос Логинова:

— Он рвет тросы! Один трос уже лопнул…

— Значит, попался! — ликующе воскликнул Волошин.

И в тот же миг мезоскаф загремел, наполнился гулом от сильного удара, и нас начало швырять, словно игрушку, подхваченную расшалившимся щенком!

Меня сбило с ног, и я катался в кромешной тьме по полу, тщетно стараясь за что-нибудь уцепиться и в то же время не переломать себе рук.