Для смеха! Но какого смеха!

Акула подпрыгнула и устремилась прямо вперед, и повозка подпрыгнула и также устремилась вперед; и Артаксеркс, который только-только повернулся, чтобы влезть в нее, свалился на спину. Затем акула укусила единственное, до чего могла в тот момент дотянуться, а это был хвост впереди стоящей акулы. И та акула укусила следующую, и так далее, пока передняя из семи, не видя перед собой больше ничего, что можно было бы укусить…

О боже! Идиотка!!!

…Если б только она не бросилась вперед и не укусила за хвост Морского Змея!!!

Морской Змей совершил новый и весьма неожиданный поворот! И в следующий момент собаки почувствовали, как их, перепуганных до потери сознания, завертело волчком во взбесившейся воде, с размаху ударяя о крутившихся с головокружительной скоростью рыб и вращающиеся спиралью морские деревья, в туче выкорчеванных водорослей, песка, раковин и всякого хлама.

Становилось все ужасней и ужасней, потому что Змей продолжал поворачиваться.

И посреди всего этого вращался по всему пространству бедный старый Артаксеркс, кляня их последними словами.

Акул, я имею в виду.

К счастью для нашей истории, он так никогда и не узнал, что сделал Роверандом.

Я не ведаю, как собакам удалось добраться до дому. Во всяком случае, прежде чем это смогло произойти, прошло много, очень много времени. Сначала их вымыло на берег одним из ужасающих приливов, порожденных шевелением Морского Змея. Затем их выловили рыбаки и уже почти отослали в Аквариум (отвратительная судьба!), но в последний момент им удалось избежать этого ценой сбитых, не приспособленных к суше лап, которыми им пришлось пользоваться изо всех сил все время, пока они пробирались сквозь бесконечный земной беспорядок.

И когда, наконец, они вернулись домой, там тоже был ужасный беспорядок. Весь морской народ столпился вокруг дворца, выкрикивая:

— Подать сюда ПАМа! (Да-да! Они называли его так прилюдно, без всякого уважения).

ПОДАТЬ СЮДА ПАМа!!

ПОДАТЬ СЮДА ПАМа!!!

А ПАМ прятался в подвалах.

В конце концов миссис Артаксеркс отыскала его там и заставила выйти наружу; и весь морской народ завопил, когда он выглянул из чердачного окошка:

— Прекрати это безобразие!

ПРЕКРАТИ ЭТО БЕЗОБРАЗИЕ!!

ПРЕКРАТИ ЭТО БЕЗОБРАЗИЕ!!!

И они устроили такой гвалт, что люди на всех берегах всего мира подумали: почему это море сегодня шумит громче обычного?..

И ведь так оно и было!

И все это время Морской Змей продолжал поворачиваться, бессознательно пытаясь засунуть себе в пасть кончик хвоста.

Но хвала небу! Он не проснулся как следует, до конца, — а иначе он мог бы выползти наружу и в гневе тряхнуть хвостом, и тогда еще один континент пошел бы ко дну. (Конечно, насколько это действительно было бы достойно сожаления, зависит от того, что это за континент и на каком живете вы…)

Однако морской народ жил не на континенте, а в море, и прямо-таки в самом пекле событий… и там становилось чересчур жарко. И они требовали, чтобы морской царь обязал ПАМа произвести какое-нибудь заклинание, найти средство или решение, способное успокоить Морского Змея. Ибо они не могли дотянуться руками до лица, чтобы перекусить или высморкаться, — так сотрясалась вода; и каждый ударялся о кого-нибудь еще, и вся рыба заболела морской болезнью — так колыхалась вода; и все вокруг так завихрялось и было так много песку, что все поголовно кашляли и танцы пришлось прекратить.

Артаксеркс тяжело вздохнул. Но все-таки он был обязан что-то предпринять. И вот он отправился в свою мастерскую и заперся на две недели, во время которых произошли три землетрясения, два подводных урагана и ряд беспорядков среди морского народа. Затем он наконец вышел и испустил грандиознейшее заклинание (в сопровождении убаюкивающего песнопения) в некотором отдалении от пещеры; и все отправились домой и засели в подвалах в ожидании — все, кроме миссис Артаксеркс и ее незадачливого мужа. Волшебник был обязан остаться (на расстоянии — но не на безопасном расстоянии!) и наблюдать за результатом; миссис же Артаксеркс была обязана остаться и наблюдать за волшебником.

Единственное, что сделало заклинание, — оно вызвало у Змея кошмарный сон. Ему приснилось, что он сплошь покрыт полипами (это было пренеприятно и частично соответствовало действительности), и, кроме того, медленно поджаривается в вулкане (что было очень болезненно и, увы, полностью являлось плодом его воображения).

И это разбудило его!

Впрочем, возможно, магия Артаксеркса все-таки была лучше, чем о ней полагали. Во всяком случае, Морской Змей не выполз наружу — к счастью для нашей истории. Он только положил голову туда, где был его хвост, зевнул, открыв пасть, широченную, как пещера, и издал такой громкий храп, что его услышали во всех подвалах всех морских королевств.

И произнес:

— ПРЕКРАТИТЕ ЭТО БЕЗОБРАЗИЕ!

И добавил:

— ЕСЛИ ЭТОТ ЗАКОНЧЕННЫЙ ИДИОТ-ВОЛШЕБНИК НЕ УЙДЕТ ОТСЮДА НЕМЕДЛЕННО И ЕСЛИ ОН КОГДА-НИБУДЬ ТОЛЬКО ПОПРОБУЕТ СУНУТЬ В МОРЕ ХОТЬ ПАЛЕЦ, Я ВЫЙДУ, И ТОГДА Я СНАЧАЛА СЪЕМ ЕГО, А ПОТОМ РАЗНЕСУ ВСЕ ДО КАПЛИ.

ВДРЕБЕЗГИ.

ВСЕ!

СПОКОЙНОЙ НОЧИ!

Маленькая шхуна подошла ближе к затененным берегам острова, и разговоры на палубе смолкли. Тропическая красота Папуа показалась Уиллоуби странно отталкивающей. Он ответил на объявление профессора Деннема и сгоряча согласился помочь ученому в исследовании жизни обитателей моря у этих берегов в обмен на жалованье в три тысячи долларов в год, но теперь пожалел о своем решении. Миазмы джунглей словно выдыхали отраву в душистый ветерок с берега. Джунгли дышали, как черная пантера. Он достал из кармана письмо профессора Деннема и снова перечитал его.

Пять лет назад Уиллоуби был студентом профессора Деннема в Калифорнийском университете, где завоевал славу звезды футбола. Он помнил, как профессор был вынужден покинуть кафедру в связи с бурей негодования и издевок, которая разразилась вслед за злополучной газетной статьей. В газете написали, что профессор верит в существование морских змеев. Статья была проиллюстрирована карикатурой, изображавшей Деннема и китайского студента Чунг Чинга, его протеже и ближайшего ученика. Оба, как Лаоокон, корчились в объятиях змеи с надписью «Общественное мнение» на боку. В статье рассказывалось о проведенном на кафедре эксперименте по пересадке мозга одной крысы в голову другой. Ассистент из студентов сыграл с профессором шутку, заменив мозг самки мозгом самца, и университетский кампус бурлил от предположений, чем закончится эксперимент.

Уиллоуби было жаль профессора Деннема. Но главным доводом стали три тысячи в год; он принял предложение, с ближайшим пароходом отплыл из Сан-Франциско на восток и пересел на шхуну, шедшую на Папуа. Деннем должен был прислать за ним моторную лодку.

В письме, которое Уиллоуби перечитал, поглядывая на берег, говорилось, что профессору нужен «сильный и бесстрашный человек со стальными нервами». Отталкивающая притягательность Папуа наполнила эти слова новым смыслом.

Не успел Уиллоуби сойти на берег, как к нему обратился китаец в замасленном комбинезоне:

— Вы миста Уилби? Пожалте на мой лодка.

Уиллоуби быстро попрощался со спутниками по путешествию, и китаец повел его к лодке. Вода была так прозрачна, что лодка будто парила в воздухе. Винт взбил пену, лодка чуть накренилась, когда они обогнули мыс. Четыре часа лодка мчалась вдоль берега, мимо густых джунглей и безбрежных речных устьев. Наполовину затопленные древесные стволы уходили в болотистую почву. Борясь с подступавшим невесть откуда чувством одиночества, Уиллоуби смотрел на мангровые заросли. Глухая тоска не отпускала его. Китаец не обращал внимания на все его попытки завязать разговор и стоически хранил молчание.