«Почти все они бездельники, и энергию, которую художник обычно вкладывает в творческий труд, они тратят на разговоры о том, что собираются делать, – писал он в одной из статей для „Star“. – Проблема в том, что посетители Латинского квартала, зайдя в „Ротонду“, полагают, будто перед ними собрание подлинных художников Парижа. Я хотел бы во весь голос и с полной ответственностью внести поправку, потому что настоящие художники Парижа, создающие истинные произведения искусства, не ходят сюда и презирают завсегдатаев „Ротонды“»[99].
Себя Хемингуэй явно относил к истинным артистам, презирающим мнимых. Правда, его еще не причислили к признанным артистам, но даже по ранним рассказам было очевидно, что вскоре он пополнит их ряды. Глава 2 Штурм Олимпа «Он был непредсказуемым и явно умным молодым человеком», – вспоминал один из приятелей Хемингуэя, парижских журналистов, много лет спустя[100]. Другой американский журналист считал его «сродни гению в мансарде», хотя пренебрежительно отмечал, что Хемингуэй, наверное, вращался в тех же кругах завсегдатаев кафе, каких высмеивал в своих очерках[101]. Среди парижских журналистов не было равнодушных к Хемингуэю, на протяжении всей карьеры он внушал либо восхищение, либо отвращение, и всем казалось, что его ждет незаурядное будущее[102]. Несмотря на то, что он умел впечатлять коллег, к весне 1922 года Хемингуэя уже утомил образ жизни зарубежного корреспондента. Он выглядел привлекательнее репортерской работы в издании «The Cooperative Commonwealth», тем не менее был изнурительным. «Я зарабатывал нам на хлеб насущный на пишущей машинке», – писал он Шервуду Андерсону, не упоминая о том, что они жили главным образом благодаря трастовому фонду его жены[103]. Другому приятелю Хемингуэй жаловался, что трудится так усердно, что истер ленту пишущей машинки чуть ли не до дыр[104]. Он не только опасался, что журналистика не оставит ему времени на написание революционной беллетристики, но и забеспокоился, как бы репортерская работа не лишила его способности сочинять прозу. Правда, поездки обеспечивали Хемингуэя материалом, а благодаря журналистике он усвоил кое-какие приемы, помогающие выражать мысли на бумаге: «В „Star“ поневоле приходилось учиться писать простые повествовательные предложения», – признавал Хемингуэй[105]. А в остальном репортерская работа была для него лишь досадной помехой. «Проклятая газетная чушь мало-помалу убивает меня, – жаловался он Андерсону. – Но я скоро отделаюсь от нее и поработаю месяца три»[106]. К несчастью, редакторов из «Toronto Star» также впечатлили способности Хемингуэя, и ему начали давать все более престижные и трудоемкие темы. Его посылали в поездки по всей Европе, еще не оправившейся от последствий предыдущей мировой войны и деловито готовящейся к новой. Вскоре после обещания «отделаться» от репортерской работы Хемингуэй уехал почти на месяц в командировку в Геную, положив таким образом начало году интенсивных, продолжительных журналистских заданий, из-за которых он метался то в Милан, то в Женеву, то во Франкфурт. «Star» опубликовала, по меньшей мере, 23 очерка и другие публикации, относящиеся к одной только его поездке в Геную. В Константинополе Хемингуэй описал шествие 250 тысяч «тяжело шагающих, насквозь промокших, едва волочащих ноги» фракийских крестьян-беженцев, «продирающихся сквозь дождь все дальше от своих покинутых домов… еле перебирающих ногами, склонив голову и упершись взглядом в дорогу», и так до самой Македонии[107]. В Милане он брал интервью у Муссолини, предупреждал читателей о том, что фашизм в Италии набирает силу и называл последователей дуче «одетыми в черные рубашки, вооруженными ножами и дубинками, скорыми на расправу девятнадцатилетними ура-патриотами»[108]. Самого Муссолини Хемингуэй считал «величайшим шарлатаном Европы», добавляя, что у диктатора «слабый рот» и отметив его умение «облачать мелкие идеи в пышные слова», а также заявил: «В человеке, носящем белые гетры с черной рубашкой, что-то не так даже с артистической точки зрения»[109]. Уверенность Хемингуэя поразительна, учитывая его молодость (в то время ему было всего 23 года) и определенную неопытность, тем не менее, никому в голову не приходило называть его новичком. Мало того, редакторы «Star» часто помещали его сообщения на первой полосе, а когда поняли, что и сам репортер вызывает интерес публики, принялись лепить из него яркую публичную фигуру. В том же году газета опубликовала пространную статью под заголовком «Кое-что об Эрнесте М. Хемингуэе, который открыл тайны Европы» – историю человека, кому читатели были обязаны «самыми захватывающими статьями» последнего времени[110]. Это не означает, что его биографии всегда были достоверными – так, одна сообщала читателям, будто Хемингуэй «сражался в итальянской армии во время Первой мировой войны», – но неточности уже не были важны[111]. Репортер стал частью истории. Сразу после прибытия вместе с женой в Париж Хемингуэй написал Шервуду Андерсону и сообщил, что намерен разослать бесценные рекомендательные письма литературной элите, как только обустроится на новом месте. Это будет все равно что «отправить в плавание флот кораблей», – добавлял он[112]. Но поначалу Хемингуэй умалчивал о письмах к известным персонам. Самые честолюбивые писатели отдали бы что угодно за подобное рекомендательное письмо к корифеям экспатриантского литературного Олимпа, как обозначал литератор Малькольм Каули внутренний круг творческих личностей Парижа 20-х годов[113]. Сильвия Бич называла эту священную группу «сборищем»[114]. Они были точно «сказочные принцы и принцессы, которым все дозволено и все прощается», по словам одного из персонажей Ф. Скотта Фицджеральда[115]. Немало американцев съезжались в город и сражались за то, чтобы их представили элите, но в глазах парижских олимпийцев большинству «было не на что рассчитывать, разве что ради мимолетного развлечения», как утверждал один из первых экспатов-журналистов, вхожий в эту компанию, – редактор Гарольд Стернс[116]. «Сборище» общалось главным образом в частных домах и салонах, а не на террасах кафе. Чаще всего потенциальных творцов и меценатов, хотевших, чтобы им «было на что рассчитывать», осаживали, нещадно использовали или просто игнорировали. Шервуд Андерсон получил доступ в святая святых благодаря Сильвии Бич, однако она не всегда настолько щедро делилась своими связями. Однажды даже отказалась познакомить писателя Джорджа Мура с Джеймсом Джойсом, когда эти двое стояли на расстоянии фута друг от друга у нее в магазине[117]. Отважных посетителей, являющихся к Гертруде Стайн в надежде попасть в ее салон, встречали у дверей кратким приветствием: «De la part de qui venez-vous?»[118] или «кто ваш рекомендатель?»[119] вернуться«Почти все они…»: Эрнест Хемингуэй, «Американская богема в Париже», Toronto Star Weekly, 25 марта 1922 г., в «Эрнест Хемингуэй: выходные данные – Торонто. Все публикации в Toronto Star, 1920–1924 гг.» под ред. Уильяма Уайта (ed. William White, Ernest Hemingway: Dateline: Toronto: The Complete Toronto Star Dispatches, 1920–1924, New York: Charles Scribner's Sons, 1985), стр. 114–116. вернуться«Он был непредсказуемым…»: корреспондент Hearst Бэзил Свун Чарльзу Фентону, процитировано в Чарльз Фентон, «Эрнест Хемингуэй на пути к мастерству: ранние годы» (Charles Fenton, The Apprenticeship of Ernest Hemingway: The Early Years, The Compass Books Edition, New York: The Viking Press, 1965), стр. 143. вернуться«Сродни гению…»: репортер New York Tribune Уилбур Форрест Чарльзу Фентону, процитировано в Чарльз Фентон, «Эрнест Хемингуэй на пути к мастерству: ранние годы» (Charles Fenton, The Apprenticeship of Ernest Hemingway: The Early Years, The Compass Books Edition, New York: The Viking Press, 1965), стр. 144. вернутьсяБиограф Чарльз Фентон нашел пятерых журналистов, бывших коллег Хемингуэя, которые рассказали, что Хемингуэй считался чужим в их мире и зачастую его признавали недюжинной натурой. Источник: Чарльз Фентон, «Эрнест Хемингуэй на пути к мастерству: ранние годы» (Charles Fenton, The Apprenticeship of Ernest Hemingway: The Early Years, The Compass Books Edition, New York: The Viking Press, 1965), стр. 143. вернуться«Я зарабатывал нам…»: письмо Эрнеста Хемингуэя Шервуду Андерсону, ок. 23 декабря 1921 г., в «Письма Эрнеста Хемингуэя, том I, 1907–1922 гг.», под ред. Сандры Спаньер и Роберта У. Трогдона; eds. Sandra Spanier and Robert W. Trogdon, The Letters of Ernest Hemingway, Volume I, 1907–1922, Cambridge: Cambridge University Press, 2011), стр. 313. вернутьсяШутка о ленте пишущей машинки: письмо Эрнеста Хемингуэя Хауэллу Дж. Дженкинсу, 20 марта 1922 г., в «Письма Эрнеста Хемингуэя, том I, 1907–1922 гг.», под ред. Сандры Спаньер и Роберта У. Трогдона; eds. Sandra Spanier and Robert W. Trogdon, The Letters of Ernest Hemingway, Volume I, 1907–1922, Cambridge: Cambridge University Press, 2011), стр. 334. вернуться«В Star поневоле…»: «Искусство беллетристики: Эрнест Хемингуэй» (The Art of Fiction: Ernest Hemingway, The Paris Review 18, Spring 1958), стр. 70. вернуться«Эта проклятая газетная…»: письмо Эрнеста Хемингуэя Шервуду Андерсону, 8 марта 1922 г., в «Письма Эрнеста Хемингуэя, том I, 1907–1922 гг.», под ред. Сандры Спаньер и Роберта У. Трогдона; eds. Sandra Spanier and Robert W. Trogdon, The Letters of Ernest Hemingway, Volume I, 1907–1922, Cambridge: Cambridge University Press, 2011), стр. 331. вернуться«Тяжело шагающих», «продирающихся сквозь дождь»: Эрнест Хемингуэй, «Безмолвное и страшное шествие» (A Silent, Ghastly Procession, The Toronto Daily Star, October 20, 1922), в «Эрнест Хемингуэй: выходные данные – Торонто. Все публикации в Toronto Star, 1920–1924 гг.» под ред. Уильяма Уайта (ed. William White, Ernest Hemingway: Dateline: Toronto: The Complete Toronto Star Dispatches, 1920–1924, New York: Charles Scribner's Sons, 1985), стр. 232. «Беженцы из Фракии» (Refugees from Thrace, The Toronto Daily Star, November 14, 1922, там же), стр. 249–252. вернуться«Одетыми в черные рубашки…»: Эрнест Хемингуэй, «Итальянские чернорубашечники» (Italy's Blackshirts, The Toronto Star Weekly, June 24, 1922), в «Эрнест Хемингуэй: выходные данные – Торонто. Все публикации в Toronto Star, 1920–1924 гг.» под ред. Уильяма Уайта (ed. William White, Ernest Hemingway: Dateline: Toronto: The Complete Toronto Star Dispatches, 1920–1924, New York: Charles Scribner's Sons, 1985), стр. 174. вернуться«Величайший шарлатан…», «слабый рот», «облачать мелкие идеи…» и «в человеке, носящем…»: Эрнест Хемингуэй, «Муссолини, величайший шарлатан Европы» (Mussolini, Europe's Prize Bluffer, The Toronto Daily Star, January 27, 1923), в «Эрнест Хемингуэй: выходные данные – Торонто. Все публикации в Toronto Star, 1920–1924 гг.» под ред. Уильяма Уайта (ed. William White, Ernest Hemingway: Dateline: Toronto: The Complete Toronto Star Dispatches, 1920–1924, New York: Charles Scribner's Sons, 1985), стр. 253–256. вернуться«Эрнест Хемингуэй: выходные данные – Торонто. Все публикации в Toronto Star, 1920–1924 гг.» под ред. Уильяма Уайта. вернуться«Отправить в плавание»: письмо Эрнеста Хемингуэя Шервуду Андерсону, ок. 23 декабря 1921 г., в «Письма Эрнеста Хемингуэя, том I, 1907–1922 гг.», под ред. Сандры Спаньер и Роберта У. Трогдона; eds. Sandra Spanier and Robert W. Trogdon, The Letters of Ernest Hemingway, Volume I, 1907–1922, Cambridge: Cambridge University Press, 2011), стр. 313. вернуться«Олимп»: Малькольм Каули, «Второй расцвет: труды и дни потерянного поколения» (Malcolm Cowley, A Second Flowering: Works and Days of the Lost Generation, New York: The Viking Press, 1973), стр. 54. вернуться«Сборище»: Сильвия Бич, «Шекспир и компания» (Sylvia Beach, Shakespeare and Company: Bison Book Edition, Lincoln: University of Nebraska Press, 1980), стр. 25. На самом деле Бич позаимствовала это выражение у писателя-экспата и издателя Роберта Макэлмона, однако она пользуется им повсюду в мемуарах, имея в виду ближний круг творческих личностей из числа экспатов в Париже 20-х гг. вернуться«Сказочные принцы и принцессы…»: Ф. Скотт Фицджеральд «Опять Вавилон» (F. Scott Fitzgerald, Babylon Revisited, Babylon Revisited and Other Short Stories, New York: Simon and Schuster, 2008), стр. 213. вернуться«Было не на что рассчитывать…»: Гарольд Стернс «Признания гарвардца. Вновь на знакомой улице: путешествие по литературной богеме, Париж и Нью-Йорк 20-30-х гг.» (Harold Stearns, Confessions of a Harvard Man: The Street I Know Revisited: A Journey Through Literary Bohemia: Paris & New York in the 1920s & 30s, Santa Barbara: The Paget Press, 1984), стр. 209. вернутьсяБич с застенчивой усмешкой вспоминает инцидент с участием Джеймса Джойса и Джорджа Мура в своих мемуарах «Шекспир и компания». Она добавляет, что ее стремление оберегать Джойса в этом случае было «ошибочным» и два писателя в конце концов сумели познакомиться в Лондоне. Мур великодушно «не стал держать на меня зла за тот случай в книжном магазине». Сильвия Бич, «Шекспир и компания» (Sylvia Beach, Shakespeare and Company: Bison Book Edition, Lincoln: University of Nebraska Press, 1980), стр. 72–73. вернуться«Кто ваш рекомендатель?»: Гертруда Стайн «Автобиография Алисы Б. Токлас» (Gertrude Stein, The Autobiography of Alice B. Toklas, Vintage Books Edition, New York: Vintage Books, 1990), стр. 13. Далее Стайн объясняла: «Идея была такова, что прийти мог, кто угодно, но с формальной точки зрения, а в Париже без готовых формул и шагу не ступишь, предполагалось, что каждый в состоянии назвать имя человека, который ему об этом доме рассказал». |
