Полковник И. И. Вишневский, судя по всему, получил ранение в бою за с. Монастырек. Представляется, что его попросту оставили на поле боя, после чего прочесывавшие местность солдаты 517-го полка 295-й пехотной дивизии подобрали полковника [197, Fr. 19].

Об успехах отчитался и разведывательный отдел XXXXIX корпуса. Его солдаты в боях под г. Яворов захватили в плен заместителя командира 81-й моторизованной дивизии полковника А. Н. Барабанова [127, Fr. 460]. Около 6.00 утра 26 июня части 81-й моторизованной дивизии стали выходить из окружения. Заметив маневр, противник открыл по ним сильный огонь из пулеметов. Группа красноармейцев, ведомая полковником А. Н. Барабановым бросилась к р. Шкло, чтобы, перебравшись через нее, укрыться в лесном массиве восточнее с. Поруденко. Однако у леса Мураванка группа попала под сосредоточенный артиллерийско-минометный и пулеметный огонь и понесла потери. Здесь был ранен в ногу полковник А. Н. Барабанов и, видимо, оставлен. Пробиться удалось немногочисленной группе бойцов во главе с капитаном Лавровым [351, Л. 50]. А брошенный заместитель командира соединения стал добычей солдат противника.

Так что 25 и 26 июня 1941 года оказались для неприятеля весьма результативным. Потом наступил довольно длительный перерыв, и только в донесении за 2 июля появляется попавший в плен командир 97-й стрелковой дивизии [130, Fr. 956]. С определением его личности никаких вопросов не возникло – им оказался полковник Н. М. Захаров. Другое дело, что его имя никто не встречал в списках военнопленных, и как он там оказался остается неизвестным.

Командир 97-й дивизии еще 27 июня 1941 года вместе с начальником штаба подполковником А. И. Хомичем и командиром 233-го стрелкового полка Д. Ф. Михайловым выехали на рекогносцировку. Их путь лежал мимо населенных пунктов Лелековка, Воля Добростанска и Оттенгаузен. Назад из них никто не вернулся, и с тех пор все они числятся в списках пропавших без вести [256, с. 77].

Если немецкое донесение соответствует действительности, то следует признать, что в ходе рекогносцировки группа командиров 97-й дивизии столкнулась с противником, возможно даже, что вступила с ними в бой. В этом коротком бою сопровождавшие полковника Н. М. Захарова командиры погибли, а сам он, пожалуй, раненый (в немецком документе об этом ничего не сказано), оказался в плену.

С этой историей пересекается еще одна, озаглавить которую можно «История о командире дивизии». В воспоминаниях немецкого переводчика, служившего в IV армейском корпусе 17-й армии, есть любопытный эпизод. «04 июля. Глиняны. Вчера был в синагоге. Неописуемая грязь; пахнет бочковой селедкой, махоркой, кровью и помоями; на лавках и земле лежат раненые русские… В комнате напротив на копне соломы русский полковник, у него легкое ранение в живот. При взятии в плен у него отобрали кожаное пальто, часы и деньги. Француз, вероятно, сказал бы по такому случаю с сожалением: “Что вы хотите, это – война!”, однако русского подобное обращение озлобило сверх меры. Я приказал принести ему одеяло, бритву, чай и сигареты, и он, абсолютно убежденный коммунист, из многодетной семьи, участник Гражданской войны, не мог отказать мне, а ведь мой брат (тот стоял рядом со мной) и я принадлежат к проклятому классу дворян и помещиков» [482]. Возможно, что речь идет об одном и том же человеке, а именно – о полковнике Н. М. Захарове.

Полковник М. Б. Салихов после разжалования из генералов занял должность командира 980-го полка 275-й дивизии. Как докладывал командир соединения генерал М. И. Дратвин, «за весь период боевых действий с 22 по 25.VIII 1941 года личный состав частей дивизии, несмотря на недостаточную сколоченность в период формирования и большой% необученного состава среди рядовых, несмотря на некомплект мл. н/с, отсутствие опыта у среднего нач. состава в подавляющей своей массе дрался хорошо, в обороне сидел упорно, и ни разу части без приказа не оставили поле боя».

«В арьергардном бою 21.VIII. 41 года без вести пропал в р-не совхоза № 1 командир 980 сп полковник Салихов, руководивший действиями арьергарда своего полка…» [334, Л. 6].

Сам полковник вспоминал об этом факте своей биографии кратко, буквально в нескольких слова. «Выпустили в чине “полковника” и назначили помощником к-ра 275-й стрелковой дивизии при обороне Днепропетровска соединениями “Особой армии Чибисова”, солдаты разбежались, оставив на поле боя своих командиров. Генерал Чибисов был расстрелян особым отделом фронта, а я – 24-го августа 1941-го года очутился среди немцев!» [346, Л. 14]. Сопоставив между собой оба источника, можно прийти к заключению, что полковник М. Б. Салихов, находясь в полуокружении остался без личного состава и, наткнувшись на противника, сдался в плен.

Самая большая группа полковников, плененная противником в годы Великой Отечественной войны в одном месте и в один день, была захвачена 9 июля 1942 года на мысе Херсонес под Севастополем. В ходе совместной операции катеров и наземных сил на берегу под скалами оказалась блокирована группа командиров в количестве около 20 человек. Немцы с суши и итальянцы с моря своими действиями сделали ее положение абсолютно безвыходным: любая попытка оказать сопротивление была бы пресечена сразу, причем нанести хоть какой-то урон противнику не было никакой возможности.

Около 10 часов участок берега в районе Ново-Казачьей бухты блокировали около десятка катеров противника. Подойдя к берегу на расстояние около 10 м, они навели орудия на укрытия, и кто-то прокричал в рупор: «Русь, выходи!». Некоторое время никакого движения заметно было, все выжидали дальнейшего развития событий. Однако немцы и итальянцы стали готовиться к обстрелу берега с близкого расстояния, что означало гарантированное уничтожение всех, кто там находился.

И вот сначала по одному, а потом группами стали сдаваться. Вереницей бывшие бойцы Севастопольского оборонительного района потянулись в сторону южной оконечности мыса Феофан. Здесь их уже ожидали немецкие пехотинцы, которые быстро обыскивали их, отбирая документы и оружие. Тем временем саперы в очередной раз попытались прорваться на 35-ю батарею. Они залили внутрь большое количество горючей смеси и сбросили подрывные заряды. Пожар охватил все помещения, примыкавшие к уже взорванным башням. Огонь и распространившийся по батареи заставил часть находившихся там людей выйти на поверхность и сдаться. Но многие остались. В их числе оказались полковник Д. И. Пискунов, подполковник С. А. Комарницкий и майор А. М. Белоусов.

О полной безвыходности сложившегося 9 июля положения вспоминал потом полковник И. Ф. Хомич. «Располагаясь ярусами в пещерах, мы использовали для обороны каждую извилину, так как нас защищала сама крымская земля. Но с моря мы были беззащитны. Походом катеров замкнулось кольцо окружения». К этой поре боеприпасы фактически закончились. Стрелять было попросту нечем. Бойцы и командиры еще сжимали в руках оружие, но против катеров они оказалось бесполезно.

Немцы навели орудия на берег, и послышалась команда сдаваться. «С такого расстояния противник мог на выбор расстрелять любую группу нашей обороны», – отмечал полковник И. Ф. Хомич. Не имея более возможности к сопротивлению, бойцы и командиры подчинились требованию и стали сдаваться. Ушли в плен полковники И. Ф. Хомич и Н. А. Васильев, полагая, что их, как командиров, немедленно расстреляют [491, с. 26–29]. Но они ошиблись.

В числе сдавшихся в этот день оказалась значительная группа старших командиров, и в их числе четыре полковника Н. А. Васильев, И. И. Сизов, И. Ф. Хомич, В. Н. Солоутин, а также майоры В. Т. Жуковский, А. П. Голубев и Н. И. Садовников [301, Т. 2. Кн. 2, с. 9; 430, с. 126–127].

Однако и после 10 июля под скалами п-ова Херсонес продолжали держаться отдельные группы командиров, красноармейцев и краснофлотцев. К их уничтожению противник вновь привлек военно-морские силы. С утра 12 июля немцы стали проявлять повышенную активность. С 8 до 11 часов он обстреливал и забрасывал гранатами прибрежную полосу, пока с моря вновь не показались катера. В кильватерном строю они вошли в Ново-Казачью бухту и расположились вдоль берега, наведя орудия и крупнокалиберные пулеметы. На корме расположились десантные партии. На надувных лодках они направились к берегу.