— Я так и не поняла, — возмутилась я, — ну а при чем тут я?

— Мы с Арием практически уверены, что это Шалий травил всех этих бедных девушек, — невесело улыбнулся Сиэль и заботливо заправил мне за ухо выбившуюся прядку. — Потому что, пусть об этом не говорилось вслух, но вскоре после рождения Робертины король сделал последнюю попытку завести собственного наследника. После многократных неудач девушку вернули с компенсацией родителям, а королевский лекарь признал Ария бесплодным. Забавное совпадение? А значит, племянница оказалась единственной его наследницей.

— Подожди, — невежливо перебила его я. — А как же покушения на Робертину?

— Мы думаем, что они для отвода глаз, чтобы никто не подумал на Шалия, намеревающегося управлять дочерью на престоле. Ведь смута на границах и покушения на жизнь самого Ария намного серьезнее, — пояснил Сиэль. На минуту задумавшись, мой дракон крепко обнял меня и с удовольствием вдохнул запах моих волос. — Я уже и забыл, как бесподобно ты пахнешь. Но что-то изменилось, твой запах… Может, ты заболела? Тебе надо срочно возвращаться во дворец и вызвать лекаря; сам я не возьмусь лечить, иначе брачная татуировка заиграет красками, а мой дорогой тесть узнает о том, что я поблизости, что спутает все планы.

Я вырвалась из загребущих рук хитрого дракона, старательно пытающегося сменить тему.

— Ну уж нет, пока не услышу объяснения, никуда не пойду! — решительно заявила я. Запах ему, видите ли, показался другим! О здоровье моем, видите ли, беспокоится! Больше месяца не беспокоился, а сейчас вдруг забеспокоился. Гад. Чешуйчатый.

Вздохнув и покачав головой, супруг объявил:

— План таков: дать Шалию то, что он хочет. Для всех король погиб, королева тоже. Зато у младшего принца есть две дочери, одна из которых энканта и которой управлять проще простого. То есть Робертина не такой лакомый кусочек, пусть она и любит отца, но выросла той еще стервой. А вот ты — другое дело.

— Это еще что?! Значит, я наживка?! Совсем обалдели?! К тому же отец знает, что я никому не подчиняюсь! — возмутилась я.

— Не волнуйся, — успокоил Сиэль. — Почувствуй я хоть малейший вред, причиненный тебе, тут же явлюсь и сравняю все, размазав самого Шалия тоненьким слоем. Скорее всего, он захочет тобой управлять, а для этого отправит в Школу Энкант. Но и тут не волнуйся: главная преподавательница, которая когда-то давным-давно основала школу, крайне предана королевской семье. Она в курсе нашего с Арием плана и не позволит ничему с тобой случиться.

— Ну, выйду я из Школы Энкант, допустим, даже в своем уме, а потом что?

— Надеюсь, до этого мы не дойдем, и Шалий намного раньше проявит себя, — заключил супруг. — И я намного раньше размажу его ровным слоем, а мы улетим в драконьи долины.

Я пыталась еще возмущаться и выспрашивать детали, но где-то наверху принялся ругаться старый Хареон, сетуя на безголового молодого стража и обещая выгнать его за непослушание. Покидать территорию дворца Сиэль категорически не хотел, но и гулять по садам возможности не было: лишь на границе защитное поле блокировало его драконью ауру и делало невидимым для королевских архимагов. Поэтому пришлось быстро прощаться, садиться на спину сердитого Баяна и убираться восвояси.

Обратная дорога показалась самой настоящей пыткой.

И дело не в том, что мое транспортное средство так и норовило подвернуть ногу, споткнуться, ненароком влезть в кусты. Все это ерунда.

Стоило нам с фамильяром удалиться на приличное расстояние от ворот, а охранным башням скрыться из виду, как пони прорвало.

— Нет, я так больше не могу! — обращаясь в никуда, вдруг резко вскрикнул Баян. Его привычный бархатный бас сорвался до визгливого фальцета. «Ага, проклятие Сиэля перестало действовать», — поняла я и искренне пожалела, что не расспросила, как, собственно, накладываются эти печати молчания. Мне почему-то казалось, что фамильяр не станет привлекать внимание к своей временной потере речи, ведь в какой-то степени его унизили. Обычно мой друг старался показать, что выше всех оскорблений, что он такой замечательный и ничего его не берет, но не в этот раз. Теперь пони и не думал вести себя тактично, а возмущался по полной программе.

— Да кто он такой, чтобы закрывать мне рот?! — страдальчески воскликнул Баян; мне даже стало стыдно. На самом деле дракон погорячился: пони, конечно, тот еще ворчун, но и придержать язык за зубами тоже вполне был способен, особенно в нужный момент.

— Баяш, не сердись, он не со зла, — попыталась успокоить друга я. Извинения проигнорировали, фыркнули. Я ласково погладила пушистую белоснежную гриву, наклонилась и на мгновение обняла пони. — А если со зла, то мы ему отомстим. Попозже.

Я снова не удостоилась получить ответ, зато Баян перестал постоянно спотыкаться.

Некоторое время мы прошли молча. А потом вдруг ругательства пони возобновились с прежней силой.

— Тут не поможет не то что бочка портвейна — даже сто бочек не помогут, маловато будет! — распалялся Баян, периодически задирая голову к небу. — Знаешь, что? Вот был бы я человеком, может, и решил бы что. Но я, мать его, пони! По-ни! С копытами, милыми глазками и толстым задом. Так что претензии не принимаются.

Наконец, до меня дошло, что фамильяр разговаривал вовсе не сам с собой, и не со мной. «С Богиней о чем-то торгуется!» — догадалась я и собиралась уже повнимательнее слушать друга, чтобы уловить побольше подробностей. Но он перестал ругаться, окончательно замолчал и лишь сердито засопел. Мое врожденное любопытство вспыхнуло с такой силой, что я едва сдержалась, чтобы не начать выспрашивать детали разговора прямо тогда же. Еле заставила себя смолчать, досчитала до трехсот, и только тогда немножко отпустило. Потому что, если бы не удержалась, наверняка Баян или стал бы возмущаться с новой силой, или использовал бы мое любопытство против меня.

«Очень хитрый мне достался фамильяр», — подумала я и совершенно непроизвольно посмотрела вверх. Дневное светило уже взошло, и небо казалось поистине бездонным, чарующим.

«Только такой тебе и нужен был», — ласково отозвался голос Богини у меня в голове. Я даже вздрогнула от неожиданности. Вот так всегда: когда ее зовешь, то не дозовешься, а как просто так размышляешь, так пожалуйста! Несправедливо! Тоже насупилась. Так мы и дошли до дворца: сопящий от злости пони и я на его спине, пребывающая в таком же настроении.

— Ваше Высочество! Какой кошмар! — завопила одна из горничных, когда я, прихрамывая и плача от боли, поднималась по лестнице на террасу, намереваясь незаметно проскочить в свои покои. — Да что же это творится, Богиня?! Лекаря, срочно лекаря!

И вместо того, чтобы помочь мне, удрала за этим самым лекарем. Зараза! Мало того, что Баян по лестнице не мог подниматься с грузом на спине, так еще и собственная горничная бросила! Хотя чего я ожидала? Я ведь их всех не различала, даже имен не помнила. С чего бы ей меня любить в ответ? Тем более, энканту? Так что я повыше задрала нос, сосредоточилась на том, чтобы не реветь, и пошла дальше.

Но неожиданности все не заканчивались.

Стоило мне пройти всего пару ступенек, как из покоев Сиэля, имевших выход на террасу, как ужаленный, выскочил Шалий.

Разъяренный и напуганный, он, словно орел на охоте, окинул меня острым взглядом, сделал какие-то одному ему известные выводы и почти бегом приблизился, подхватил на руки и понес.

«Еще бы ему не беспокоиться! — нахмурившись, подумала я, пока он нес меня. — Я ведь то самое необходимое средство для достижения долгожданной цели!»

Внеся меня в покои Сиэля, Шалий не стал идти до смежных дверей в мои, а опустил пострадавшую, то есть меня, на кушетку прямо здесь. Сам принц присел рядом и, не спрашивая разрешения, принялся разувать меня.

— Не буду спрашивать где ты была, дочь, — меланхолично заметил отец и крякнул от вида опухшей ноги. — Дело дрянь, артефактом тут не обойтись.