Выбрался наверх и встретился с внимательным, изучающим взглядом Джона.

— Пробовали. Уже пробовали, — слегка напряженно произнес он. — Послушайте, мистер Барсукофф, мы с вами нигде не могли встречаться? Что-то лицо мне ваше…

— Да и мне…

— НАСА?

— Канаверал?

— Площадка тридцать девять «а», — утвердительно кивнул головой Джон.

— Та-а-ак. Старт борта ноль четыре триста семьдесят один… Да, теперь вспомнил. Я видел вас там.

— То-то и мне ваше лицо знакомо. А мы вот еле вырвались из этого ада, — обескуражено развел руками Джон.

И Джордж понял, что «адом» он называет не те несколько бессонных суток, когда хьюстоновский Центр, став единым организмом и напрягаясь всеми своими телами, мозгами и приборами, по миллиметру вытаскивал из пропасти космоса «Аполлон-13» (бортовой номер 1970-029А/04371), а то, что наступило там еще до приводнения «Одиссеев».

ЦРУ лютовало. Ему явно была сделана установка на отработку версии внутреннего саботажа. Проверяли всех и вся. Самого Джорджа, правда, особо не дергали. Он был проверенный-перепроверенный еще с тех далеких времен, когда из Франции перешел в американскую оккупационную зону Германии. Перед этим изменив не только имя, но и внешность. Рвать, так рвать! С мясом. С кровью. Вот только фамилию Лены себе оставил. Как талисман, что ли.

Володя ушел на восток еще раньше. Теплые отношения между ними, после гибели Пьера, так и не восстановились, не смотря на то, что воевали они в одном отряде маки и виделись, чуть ли не каждый день. Может, потому не восстановились, что семьи Пьера ни в Марселе, ни в близлежащих окрестностях, они так и не нашли. А, может… Второе «может», конечно, ближе к истине. Не мог Владимир простить Кондратюку его лагерной слабости. И ее мотивы не имели тут никакого значения.

— Вы как, из ада того с боем вырывались? — улыбнулся Барсукофф навстречу Джону.

Тот снова развел руками:

— Да, нет. Не вырывались, а разрывались между Канавералом и Хьюстоном. А потом решили временно сойти с этой проклятой трассы. Пусть ищут, — и Джон беспечно махнул рукой.

— А найдут?

— Ну и что? Я, вообще-то, гражданин Канады. И работаю на нашу АВРО[13], а здесь, — он немного замялся, — нахожусь для решения некоторых наших общих проблем. Дик же… Это мой друг, изнывающий сейчас от голода на пустынном берегу. Так вот, Дик — тоже прикомандированный. Из министерства обороны. Про АРПА слыхали? Агентство передовых исследовательских проектов? Они сейчас с ЭВМ что-то химичат. Не слыхали? Ну, в любом случае у каждого из нас свое начальство и на все приколы местных фараонов нам глубоко наплевать.

В голосе Джона прорезались запальчивые нотки. Словно он продолжал какой-то затянувшийся спор. То ли с самим с собой, то ли…

— А вы? — внезапно спросил он. — Вы тоже сбежали?

Джордж пожал плечами:

— Куда? Я к НАСА уже лет двадцать как прикованный. Особенно к лунной программе. Нет, я не сбегал. Написал пару объяснительных, прошел тестирование и решил взять отпуск. А после отпуска уйду на покой. Стар я уже. Хватит.

Про то, что такое решение было принято им после одного из последних разговоров на Канаверале, Барсукофф говорить не стал.

А Джон смерил его оценивающим взглядом и, принимая из рук в руки, запакованную в целлофановый пакетик баночку с солью, заметил:

— Не наговаривайте на себя. Вы выглядите еще очень даже ничего.

— Молодой человек, — пробурчал Джордж, — старость оценивается не только годами и состоянием тела, но и количеством пережитых событий. А всего этого в моей жизни было предостаточно.

— Да, на счет событий… Мистер Барсукофф, я имею честь официально пригласить вас на торжественный ужин. — Джон приподнял над головой целлофановый пакетик. — Сия приправа предназначена именно для него. Мы с Диком отмечаем сегодня очень важную дату. Присоединяйтесь!

Джордж смерил взглядом расстояние до берега:

— Эта важная дата не очень личного характера?

Джон рассмеялся:

— Отнюдь. Характера она очень даже общечеловеческого. Просто ровно сто лет назад некий французский писатель Жюль Верн написал известный роман «Из пушки на Луну». Ведь нам с вами грех не отметить такое событие? — И молодой канадец хитро прищурился.

Да, это было бы грешно. И через пятнадцать минут надувная лодка Джорджа, шурша листьями морского овса — «Обычная осока по-нашему», — мелькнуло у него — причалила к пологому берегу. Джон, плывший до этого рядом и комментировавший ход предстоящего ужина, уже выбегал на пляж и, отряхивая пятерней воду со своих длинных волос, весело кричал:

— Капитан Дик! Дружище, у нас гости. Приведите себя в порядок перед коллегой из НАСА.

Сам Дик оказался долговязым негром, на вид еще моложе Джона. Рука, поданная Джону, была крепка, а взгляд — настороженным. Чуть-чуть. За палаткой стоял темно-синий, черный в темноте, «мустанг», невидимый со стороны яхты. Его вообще не было бы видно, если бы не отблески огня на поблескивающих бортах. Барсукофф понял, что добрались ребята до Галф-Айленда по мостам из Пенсаколы. Жаль, что там они не встретились. Он обязательно сводил бы их во «Флаундерс» и познакомил со стариной Барни.

Однако, ресторан — рестораном, а ужин на берегу моря, рядом с потрескивающим костром и подогретый настоящей русской водкой из припасов Джорджа, нельзя было сравнить ни с чем. Разве что с туманными воспоминаниями о крымском шашлыке в Судаке. Тогда с Джорджем тоже было двое друзей — белый и черный. А еще маленький мальчик, который сейчас вырос, возмужал и затерялся где-то на необъятных просторах Советского Союза. Родной страны. Страны враждебной. Любимой.

— Я всегда был немного суеверен, — говорил Джордж, подняв маленький стаканчик с плещущейся на его донышке водкой, — и тринадцатый номер «Аполлона» еще задолго до рейса вызывал во мне тревожные предчувствия.

— Не только у вас, — перебил его Джон. — Я стал случайным свидетелем разговора Ловелла с Янгом[14]. Дня за три до старта. Так вот, Ловелл рассказывал, что его жене приснилось, что какой-то астронавт исчезает в космической бездне…

— А в момент их старта, — в свою очередь перебил Джона Барсукофф, — она в душе уронила обручальное кольцо, и его смыло вместе с водой.

— Бросьте вы всю эту мистику, — крякнул Дик, опрокидывая в рот свою дозу. — Хороша, — потряс головой, — и как ее русские ведрами пьют?.. Вы мне эту мистику бросьте, — повторил. — Тринадцать — не тринадцать. Мракобесы! Технике, ей вся эта цифирь до одного места. Технике, ей контроль да проверка нужна. Тогда и не будут кислородные баки взрываться.

— А чего ж ты молиться начал, когда у них акселерометр по всем осям активизировался? — ехидно просил Джон.

— Это лучше, чем губы кусать, когда по расчетам вышло, что они мимо Земли проскакивают, — сердито фыркнул Дик.

— Конечно, лучше, чем пальцы крестом держать, когда на «Аполлоне» батареи греться начали…

— Да уж, не то, что дышать на серебряный доллар, когда гелий корабль закручивать начал…

— А совсем уж хорошо, когда кое-кто тантор вызвать хотел…

Джон сказал и осекся, испуганно взглянув на Барсукоффа. А тот вздрогнул и невидящим взглядом уставился на стаканчик с так и не выпитой водкой. Резко выдохнул воздух, прислушиваясь к чему-то внутри самого себя, и опрокинул его в рот. Вкуса не ощутил. Медленно и очень аккуратно поставил стаканчик на землю. Поставил и взглянул прямо во встревоженные глаза канадца.

— То-то мне лицо ваше сразу знакомым показалось, — сказал. — Очень знакомым.

Ребята молчали. Барсукофф тяжело вздохнул.

— Ну, здравствуй, Джон Арданьян! А ваша фамилия, если не ошибаюсь, — он повернул голову к негру, — Хастон? Кем вам Ник приходится? Дедом, наверное?

Ему никто не ответил. Пламя костра качнулось, вырвав из пространства ночи красные, словно кровью облитые, лица новых знакомых Джорджа. Если их так можно было назвать.