— Новые штаны я пошью из вашей смирительной рубашки, сэр Эрик Маккольн, — мгновенно отозвался француз и выстрелил в ночное небо.

— Не пали понапрасну, Мишель, — остудил его Пол, наблюдая за тем, как Джулия, обхватив рукою поясницу Хастона, выводит его из кабинета.

— Вы поняли меня: не высовываться! — крикнул он им вслед и осторожно приблизился к окну, за которым заплясали какие-то багровые блики.

Призраки в балахонах уже зажгли два факела и их кони осторожной поступью начали приближаться к дому.

— Мистер Маккольн, — выкрикнул Пол, — если вы и ваши люди сделают еще хотя бы шаг, двое из вас получат в подарок по пуле в лоб. Кому они будут предназначены, определитесь сами.

— Наконец-то, — с издевкой в голосе прозвучало из-под балахона на передней лошади, — сэр председатель собственной персоной. Как обстоят дела в Мэрилендском артиллерийском обществе, мистер Барбикен? Сколько листов бумаги испоганил ваш черномазый секретарь?

— Эрик Маккольн, я принял решение. Если вы лично сделаете еще хотя бы шаг, то первая пуля будет вашей.

— Не пугай меня, Барбикен, — выкрикнул Маккольн, но кони остановились на расстоянии футов пятидесяти от выбитого окна. — А подумай лучше о том, какого выродка может родить твоя перепуганная жена.

— Скотина! — скрипнул зубами Мишель.

— Тем более мы не хотим причинять вреда никому из вас, — продолжал тем временем Маккольн. — Мы с вами одной крови и одного цвета кожи. Хотя, Барбикен, ты — психически болен, если позволяешь негритянскому ублюдку жить рядом с собой. Интересно, какой цвета будет твой ребенок?

Раздалось ржание. И только через мгновение Пол понял, что это — смех собравшихся на лужайке. Он слушал Маккольна со спокойным лицом, и только побелевшие костяшки пальцев, сжавших рукоятку кольта, указывали на то, сколько усилий нужно для этого спокойствия.

— Я хочу тебе помочь, Пол. Помочь восстановлению твоего душевного здоровья. Для этого, как ты понимаешь, необходимо хирургическое вмешательство. Ты умный человек и знаешь, что общество будет на моей стороне, а не на твоей. Пусть Хастон выйдет к нам и мы немедленно покинем твою территорию. Иначе, — он поднял факел, — мы вынуждены будем сжечь это негритянское гнездо. Стерилизовать наш общий дом. Избавить его от мышей и тараканов. Даже если для этого нужно будет уничтожить твой особняк, Барбикен.

— Что будем делать, Пол? — тихо спросил Арданьян. — Нас двое против пяти. К тому же, с нами беременная женщина.

— Бывали ситуации и хуже, — так же тихо ответил Барбикен. — У нас лучшая позиция и если бы не эти факелы…

Внезапно он резко поднял руку с кольтом, и перебитое выстрелом древко одного из факелов огненным цветком упало на черную траву. Раздались гневные выкрики и всадники, быстро развернувшись, отступили под прикрытие деревьев, окружающих лужайку.

— Ты хочешь воевать, Барбикен? — закричал Маккольн, но его голос зазвучал глуше. Обороняющиеся надеялись, что не только из-за расстояния. — Это не твое дело, ученая крыса! И сейчас ты в этом убедишься. Я заберу у тебя не только Хастона, но и гонорар за книгу «Из пушки на Луну». Я же имею на него некоторое право, не правда ли? В конце концов, я, а не твой черномазый друг, подготавливал бумаги для доклада твоих бредовых идей. Они, конечно, оказались действительно бредовыми, но хороший гонорар за публикацию сказок ты успел все-таки отгрести, не так ли, господин председатель? — закончил Маккольн с издевкой.

— Вот он в чем дело, — прошептал Барбикен.

— Движущая сила поступков пьяницы и скряги, — согласился с ним Мишель. — Да, пока кроме неприятностей, мы ничего не имеем от романа мсье Верна.

Пол вздохнул и, с укором взглянув на него, подошел вплотную к окну.

— Эрик Маккольн, — выкрикнул он, — вы определенно правы. Предлагаю вам тысячу долларов и мы забудем про этот инцидент.

— Пол! — изумленно воскликнул Арданьян, но Барбикен отмахнулся от него.

За деревьями послышался негромкий разговор и через минуту коренастая фигура в белом балахоне спешилась и вышла на лужайку.

— Полторы тысячи, Барбикен. Это число почему-то лучше делится на пять.

Пол на мгновение задумался.

— Вы отлично знаете свои права, Маккольн, — иронично выкрикнул он после паузы. — Я согласен.

— Только здесь и сейчас же. Никаких чеков и проволочек.

— Вы не только знаете свои права, но и научились разбираться в ситуации. В вашу бытность секретарем Артиллерийского общества за вами таких талантов не наблюдалось. Как благотворно влияет Юг на мыслительные способности человека!

— Не юродствуй, Барбикен! Ты согласен на наши условия или нет?

— Вы не оставляете мне выбора, Эрик Маккольн. Это будет выглядеть так. Вы подойдете слева к центру лужайки. Я подойду справа. Деньги будут переданы вам из рук в руки. Ваши люди не должны показываться из-за деревьев, иначе они схлопочут по пуле в лоб. Моя Джу и мистер Арданьян стреляют лучше всех вас, вместе взятых. Вы прекрасно знаете об этом. И даже ее положение не помешает Джулии выверено нажать спусковой крючок.

— Рискованно, Пол, — заметил Арданьян, наблюдая за тем, как, чиркнув спичкой, Барбикен достает деньги из сейфа. — Они не успокоятся.

— Смотри за ними, а не за мной, — бросил председатель Артиллерийского общества. — Я попробую завалить его. А ты должен утроить настоящий заградительный огонь, когда я захвачу Маккольна. Мы еще поторгуемся.

Арданьян вздохнул и подобрал винтовку Хастона, пристраивая ее рядом со своей.

— Удачи, сэр, — кинул он не оборачиваясь, когда Барбикен выходил из кабинета.

Безжизненная Луна космическим трупом замерла в неподвижности иссиня-черного неба. Миллион миллионов лет ей было безразлично то, что творилось внизу, на ее голубой соседке. И менять свои привычки она не собиралась. Себе дороже. Особенно, исходя из того, что население синей планеты тоже имело психологическую тягу к безжизненности. По крайней мере, этим страдала странная группа из семи человек, четверо из которых напряженно замерли за стволами деревьев, оседлав каких-то четвероногих животных и взяв ружья наизготовку, а один замер у разбитого окна, напряженно приставив к плечу приклад винчестера. Еще двое медленно подходили друг к другу на лужайке перед темным домом. Какое-то движение ощущалось и в дальнем закоулке особняка, но Луне, осветившей ночную арену, это было совсем уже не интересно.

— Ты принял правильное решение, Барбикен, — хрипло произнес Маккольн, когда между ним и председателем Артиллерийского общества осталось не более пяти шагов. За его спиной всхрапывали кони, за спиной Пола чернела открытая входная дверь.

— Я не уверен в этом, но… — начал было Пол, осторожно протягивая вперед пачку долларов, когда вдруг скорее ощутил, чем увидел, как в прорезях белого балахона испуганно расширились блестящие глаза.

Позади послышалось какое-то жужжание.

Испуганно заржали кони.

Барбикен, сам пугаясь своего резкого движения, оглянулся через плечо.

Один из коней, встав на дыбы, вынес своего всадника из-за деревьев и загарцевал на месте. Остальные тоже затоптались около почти невидимых стволов, едва сдерживаемые своими наездниками.

— Дьявол! — ахнул Маккольн и попятился назад, судорожно пытаясь сорвать с плеча, перекинутую через него, винтовку.

И в этом слове что-то было. Облитое мертвенным лунным светом, на пороге дома возникло семифутовое металлическое тело и медленно выехало, словно выплыло, на лужайку, даже не передвигая двумя мощными, закованными в какие-то латы, ногами. Железные руки, по объему не уступающие ногам, были согнуты в локтях и угрожающе выставили вперед дула двух турельных пулеметов, заменяющие им кулаки. Гнойно-красные глаза пылали на блестящей безлицей поверхности, прикрытой внизу черной решеткой из продольных ребер. Не дать, не взять, пасть, оскаленная черными длинными зубами.

— Вы нарушили покой этого благословенного дома и будете наказаны за это! — раздался рев из черной решетки, в котором Барбикен с трудом узнал сильно искаженный голос Хастона.