Плазер отлетел далеко в сторону, а Виктор, коротко стрекотнув хортам — хватит, еще действительно из корабля сито сделают! — кувыркнулся через голову, не удержавшись на спине Ларсена, крутанулся на боку, принимая нормальное положение, и снова бросился на него. Нужно было отдать должное противнику: еще полностью не пришедший в себя после сокрушительного удара, он, может и неосознанно, но среагировал на неясное движение, замеченное им краем глаза. Более того, успел сделать блок, хватая Арданьяна за ногу, и бросил его через себя.

И началось! В клубах медленной пыли мерцающая человеческая кожа переплеталась со змеиной шкурой скафандра. Словно этот человек пытался вырваться из пасти удава. Иногда, впрочем, казалось и противоположное: извивающийся удав рвался из человеческих рук. Но, как бы там ни было, одной из своих целей Арданьян все же достиг: в круговерти потасовки Ларсен никак не мог связаться с «Архимедом». Достижение такого же эффекта при нападении на «республиканца» хортов без участия Арданьяна было, мягко говоря, сомнительным.

Но у медали, как известно, две стороны. Точно так же, как Ларсен не мог связаться с комплексом, так и сам Виктор не мог выбрать момента для отдачи приказа хортам. А без их помощи ему приходилось туговато. Противник проигрывал Арданьяну в скорости, но выигрывал в силе: раз вцепившись в обнаженное тело, отрывался от него он с превеликими трудностями. Словно огромная пиявка болотно-зеленого цвета. Тогда Виктору приходилось изо всех сил отталкиваться от грунта и во время замедленного полуполета-полупадения вырываться из цепких рук Ларсена: без опоры они эту самую хваленую цепкость быстро теряли.

Такая тактика была бы всем хороша, но натужные подскоки раз за разом отодвигали дерущуюся парочку от входа в корабль и, в конце концов, приблизили ее чуть ли не вплотную к утесу, прорастающего сквозь черное небо из многотонной груды камней. Арданьяну все это начало надоедать. После очередного прыжка он не стал снова бросаться на противника, а, наоборот, бросился от него. В сторону космического аппарата. Разрывая на ходу свои голосовые связки стрекозиным стрекотом.

Ларсен хотел было поймать его за ногу, но промахнулся, не удержался на месте и перевертышем покатился к камням, подпирающим западный выступ скалистого берега бухты Тарзана.

Удар о них был не очень силен, но один из булыжников, застывший торчком тысячу тысяч лет тому назад, неуверенно покачнулся, замер на какое-то мгновение и начал медленно валиться набок. Валун, упирающийся в его верхушку своим покатым боком, соскользнул вниз. За ним — еще один. Потом — следующий. И через несколько секунд неровная каменная стена начала медленно рушиться вниз, погребая под своими обломками, обтянутое гибким скафандром, тело с вытянутыми вверх, в последнем испуганном жесте, руками.

Виктор, изо всех сил бегущий к распахнутому входу в корабль, ощутил под ногами непонятную нарастающую вибрацию и быстро оглянулся через плечо. После чего затормозил так резко, что даже, казалось, пятки босых ног обожгло трением. А отвесная стенка утеса уже утопала в клубах поднятой пыли. Радиодиапазон молчал, иногда искрясь случайными помехами. Время текло спокойно и размеренно.

— Кала, — не произнес, а со всхлипом выдохнул Арданьян: ненужных жертв ему не хотелось, — Кала, как у вас дела? У меня тут…

— Согласно последним замерам потенциал селайтового поля снова начал обретать тенденцию к уменьшению, — немедленно перебил его робот. — За последние две минуты и тридцать четыре секунды….

— Бери Руслану, — не стал отставать от него в невежливости Виктор, — и мчись к кораблю. Пока нас принимают.

Когда Кала с девушкой, устроившейся у нее на плече, закончила широкий вираж на выгнутой скорлупе трапа, Арданьян, уже исследовал шлюзовую камеру. То, что эти исследования носили довольно успешный характер, подтверждалось тем, что как только Руслана с роботом вошли в отсек, трап сразу же начал подниматься, превращаясь в его изогнутую стенку. А Виктор, оторвавшись от ряда кнопок, покрывающих стенку противоположную, внимательно вгляделся в осунувшееся лицо Барбикен:

— Как самочувствие, Руслана?

Та устало пожала плечами:

— Твоими молитвами. Стихотворными. Хотя, могло бы быть и лучше.

Пол шлюзовой камеры мягко дрогнул и она начала неторопливое движение вверх. На грязной щеке Русланы Виктор различил светлую дорожку. Плакала она, что ли?

Он уже было приоткрыл рот, чтобы спросить ее об этом, но замер, наткнувшись на стремительно меняющийся взгляд землянки. Словно она внезапно рассмотрела в Арданьяне нечто настолько отвратительное, что зрачки у нее распахнулись, как два туннеля, ведущие в бесконечность. Бесконечность мерзло и тошнотворно дохнула в лицо Арданьяна ладаном, гарью и сладковатым запахом разлагающихся трупов.

Позади шуршали открывающиеся двери шлюзовой камеры.

Рот Русланы свело судорогой беззвучного крика.

Арданьян бросился прямо на бесконечность, не позволяя ей всосать в себя этот, пока еще теплый, мир.

Они с Русланой покатились по пластиковому полу.

Луч плазера, опалив густую шевелюру Виктора, ударился в черную грудь Калы и рассыпался на ней клубком извивающихся электрических змеек голубоватого цвета.

Робот взревел и кинулся к выходу, прямо на наведенное на него, мерцающее чем-то рвотно-зеленоватым, дуло.

Виктор, прикрывая собой Руслану и втискивая ее упругое тело в пол шлюзовой камеры, ворочался на нем, пытаясь если не вырваться из зоны обстрела плазера, то, хотя бы, оставаться за спиной Калы.

Рев робота. Шипение электрической дуги. Короткий удар. Вскрик. И снова рев, переходящий в быстро слабеющий визг.

Арданьян оглянулся, прикрывая лицо локтем поднятой руки: Кала неподвижно замерла перед самым выходом из камеры, переполненной какой-то призрачно-люминесцентной гарью. Ее небольшая голова казалась немного деформированной, и от нее к потолку вился легкий дымок. Из-за ее корпуса выглядывали чьи-то ноги в легких спортивных туфлях. Ноги шевелились, отталкивались от пола и понемногу исчезали из поля зрения.

Бросив короткий взгляд на испуганное лицо Русланы, Виктор обеими руками оттолкнулся от пластикового покрытия, упруго вскочил и бросился в обход Калы, в коридор, к обладателю исчезающих ног. Тот, еще полностью не придя в себя после удара робота, уже дотягивался растопыренной пятерней до, выпавшего из нее, плазера. Отбросив ногой оружие в сторону, Арданьян схватил человека за шиворот комбинезона, переворачивая его лицом вверх и нанося две хлестких оплеухи по дергающемуся искаженному лицу. Сопротивление противника было на удивление слабым.

— Олег! — раздалось сзади, и только через несколько секунд Виктор узнал в этом голосе, больше напоминающем приглушенный рев Калы, изуродованный болью, голос Русланы. — Олег!..

Она склонилась над полубесчувственным телом.

— Ну и сволочь же ты, Олег! — закончила на слабеющем вздохе и, резко выпрямившись, внезапно не прижалась, а уткнулась лицом в плечо Виктора, неподвижно замершего над, затянутой в легкий комбинезон, фигурой Олега Тресилова. Голова того была перебинтована, а из разбитого носа стекала тонкая струйка крови.

Виктор обеими руками взял за щеки лицо Русланы, приподнял его и, впервые со времени их знакомства, словно в зеркало, посмотрел ей прямо в глаза, клубящиеся чем-то матово-серым, похожим на утренний туман над, никогда еще не виденной Арданьяном, дальневосточной тайгой.

Странный матово-серый инистый туман, спускаясь с гольцов, выползал из тайги и укутывал собой свинцово-цветную узкую бухту. Где-то, на выходе из нее, в поволоке пряталась огромная нефтяная платформа, выкупленная «Дальтуром» у норвежцев и переделанная дальневосточными умельцами под стартовую площадку для ракет. К скалистому берегу прилепилось несколько деревянных зданий — импровизированный центр управления полетами, связанный с платформой великим множеством подводных кабелей.