– Мне?

– Тебе, Олег, тебе. Больше некому. – По вздоху князя можно было понять, что он не в восторге от собственного решения. – Братья мои, сам знаешь, давно почили…

По странному стечению обстоятельств Синеус и Трувор умерли почти одновременно, и никто точно не знал отчего. Просто однажды братьев Рюрика не стало, а сам он в дополнение к Новгороду получил Белоозеро и Изборск, увеличив свои владения втрое.

– Знаю, – коротко кивнул Олег.

– А другим власть доверять нельзя. – Рюрик говорил с трудом, однако пересиливал слабость, потому что не мог уйти, не сказав всего, что должен был. – Тогда жене моей и сыну не жить. А ты их любишь. Любишь ведь?

Ответ последовал не сразу. Только сейчас Олег начал понимать, что происходит. Рюрик поручал ему опеку над своим единственным наследником. Ближе Олега у него никого не осталось. Помри князь, и воеводы тотчас на престол полезут, сметая всех на своем пути. Затеют междоусобицу, Эфанду с Игорем либо удавят по-тихому, либо себе служить заставят. Олег же не желал зла ни сестре, ни племяннику. Ставя его наместником, Рюрик мог не опасаться за будущее своей семьи.

– Будь спокоен за Игоря и Эфанду, – произнес Олег твердо. – Оберегу и в обиду не дам.

– Это я и хотел от тебя услышать, – выдохнул Рюрик.

Его бескровные губы почти не шевелились, поэтому речь становилась все менее разборчивой, как у пьяного.

– Клянись, – пробормотал он. – Присягай на верность.

Олег в клятве своей был немногословен, но Рюрик большего не потребовал, потому что жизнь уходила из него с каждым мгновением, как вытекает брага из дырявого жбана.

– Возьми, – прошелестел он еле слышно.

Рука, скользнувшая под одеяло, вынырнула оттуда с пергаментом, перевязанным витым шнуром.

– Здесь все написано и моей печатью закреплено, – продолжал Рюрик, отдышавшись. – Свидетелями тому Богорад, Сигур и Братич. Призови и вознагради их, чтобы от слов своих не отреклись. И Гостомысла… Гостомысла найди.

– Найду, батюшка, – кивнул Олег, переборов искушение немедля сорвать со свитка запечатанный шнур и заглянуть в написанное.

– Ингвара не обижай…

Рюрик перешел на родной, уже полузабытый язык и больше ничего путного изречь не смог. Помянул родителей, обещая скорую встречу. Сказал, что холодно ему, попросил укрыть потеплее, но, когда Олег набросил на него медвежью шкуру с пола, стал жаловаться на духоту и тяжесть в груди. Лицо его неожиданно похорошело, утратив желтушный оттенок. Разрумянился Рюрик, губы его молодо запылали, глаза засверкали.

– Ведите, – разрешил он кому-то, кого Олег не видел.

Приподнятые руки упали на постель. Румянец стал быстро сходить с запавших щек князя. Он еще смотрел вверх перед собой, но вряд ли что-то видел. Его ноздри на мгновение раздулись и, побелев, сузились, точно тронутые стужей. Олег почувствовал легкое движение воздуха, а потом пламенные языки светильников застыли в полной неподвижности. Олег зябко поежился. Впору было самому в шкуру кутаться. Вместо этого он подошел на затекших ногах к двери, распахнул ее и посмотрел на ожидающих его слóва.

– Богорад, – окликнул он верховного волхва, – зайди. И пошли за Сигуром и Братичем.

– Ему лучше? – с надеждой спросила Эфанда, вставшая с лавки.

– Да, – ответил Олег коротко.

И разве это не было правдой?

Собрав возле смертного одра первого волхва, начальника стражи и воеводу, Олег показал им пергаментный свиток.

– Указ всем нам новую жизнь сулит, – сказал он. – Вы со мной?

В наступившей тишине казалось, что покойный Рюрик прислушивается, ожидая ответа приближенных.

– Молод ты очень, – сказал Богорад.

– Вот и хорошо, – сказал Олег. – Значит, помру не скоро. Вам троим это только на руку. При своих чинах останетесь.

– Мы чины от князя получили, – заметил Сигур.

Этим он давал понять, что рассчитывает на большее. Олег посмотрел на него холодно, как будто не двадцать лет прожил, а сорок, и успел узнать о людях гораздо больше, чем им того хотелось бы.

– Так не теряйте того, что имеете, – сказал он.

Лоб начальника стражи подернулся рябью задумчивых морщин. Воевода Братич сохранял невозмутимость.

– Ты, Олег, наставником при Игоре поставлен, – сказал он. – Сколько сроку у тебя? Три года? Пять? Эфанда княгиня. Посадит сына княжить, вот и все твое правление.

– Она сестра моя. Как скажу, так и сделает.

– Старшая сестра, – напомнил Богорад, испытующе щурясь.

Олег открыл дверь и окликнул:

– Эфанда! Пойди сюда. Мальца оставь няньке.

Княгиня переступила порог, ахнула и пошатнулась. При виде мертвого супруга губы ее поползли в стороны, горло сжалось, не давая издать первый горестный вопль.

– Погоди плакать, – строго сказал ей Олег. – Наплачешься еще. Сейчас решать надо.

– Что… – язык не сразу подчинился Эфанде. – Что решать?

– Как с Игорем быть, сестра. Мужа твоего убили. Теперь очередь преемника настала. Заговор зреет.

– Убили? – пролепетала княгиня. – Неправда твоя, брат. Горячка сокола моего сгубила.

Воевода и начальник стражи недоверчиво смотрели на Олега. Старый волхв тоже посмотрел на него, перевел взгляд на Эфанду и вновь уставился на ее брата. Что он сумел увидеть, что успел распознать, неизвестно, но сказано им было следующее:

– Правду Олег говорит. Кто не верит, может спину князя поглядеть. Нож вскользь прошел, но яд до печенок добрался и остальное сделал.

– Кто его? – слабо вскрикнула Эфанда.

– Сейчас речь не о том, – жестко произнес Олег. – Врагов у Рюрика хватало, и теперь они твои враги. Прежде чем дух испустить, он меня княжить поставил и слово с меня взял, что не дам вас в обиду. – Олег вонзил взгляд в слезящиеся глаза сестры. – Но если тебе такое решение не по нраву… – Он взял свиток в обе руки, давая понять, что готов порвать грамоту, не колеблясь. – Тогда правь сама и защищай Игоря тоже сама, сколько сил хватит. Прикажи только, и я уйду.

– Нет! – Эфанда вцепилась в его рукав, боясь отпустить хотя бы на шаг. – Останься, Олег!

– На престол сяду, – предупредил он.

– Садись, брат. Разве я против? Кто лучше тебя справится?

Прежде чем ответить, Олег многозначительно посмотрел на притихших воевод. Волхв тонко усмехнулся, пряча губы в бороде.

– Ты сказала, сестра, – торжественно заговорил Олег. – Я тебя услышал. Мы все тебя услышали. – Он показал пальцем на заострившийся профиль покойника. – Назад тебе ходу нет, чай не рак, чтобы пятиться. Почести за тобой сохраню, Игорь при мне в безопасности будет, не сомневайся. Как возмужает, земли ему отдам в правление. Вот тебе в этом моя порука.

Он выставил вперед руку, повернув ее ладонью кверху. Эфанда положила на нее свою руку, прослезившись. Она оплакивала и безвременную кончину мужа, и свои надежды на княжеский венец, но были среди этих горьких слез и слезы облегчения. Олег видел это и, успокаивающе похлопывая сестру по сгорбленной спине, приговаривал:

– Все будет хорошо, все будет хорошо.

Восхождение на престол состоялось через день после описанных выше событий. Сестре и приближенным Олег строго-настрого запретил болтать об истинных причинах гибели Рюрика. Тем не менее слухи, как водится, поползли, и Новгород притих, как природа затихает в преддверии бури. Все ждали казней и стычек между дружинами в борьбе за власть. Однако Олег с этим не спешил, как не спешил с погребальным обрядом – благо морозы стояли трескучие, так что можно было сколь угодно долго сохранять мертвое тело, держа его в выстуженной горнице.

Как только княжеский завет был слегка подправлен и переписан начисто, Олег скрепил его печаткой Рюрика и взошел на престол. Торжеств по этому поводу не было. Погребальная тризна тоже не проводилась. Плакальщиц во двор допустили, и они старались вовсю, но этим дело и ограничилось.

Когда на Олега возлагался венец, он в своей речи собранию пообещал расширять земли Новгородские, а потом добавил: