— Я понял, товарищ Востриков, мы обязательно подумаем, — сказал в ответ я.

— Да, Павел Иванович, — кивнула Лиза.

— Ну вот и замечательно. Погодите, я вам мандат выпишу, в дорогу, — Востриков сел за стол, взял чистый лист бумаги и начал писать, — Мандат. Удостоверяет, что предъявитель сего, Соколова Елизавета Михайловна…

"Вот и фамилию своей женщины в милиции узнал," — подумал я, — "Анекдот… Щас ещё смешнее будет, если Востриков у Лизы фамилию "мужа" спросит."

— есть ценный и исполнительный работник Комитета охраны города Петрограда, направляется с мужем…

— Кузнецовым Александром Владимировичем, — подсказал я, не дожидаясь вопроса к распахнувшей глаза Лизе.

— Ага… с мужем, Кузнецовым Александром Владимировичем, в Москву по семейной надобности. Подпись. Востриков П.И. — он потянулся к железному шкафу, стоявшему в углу, достал оттуда печать и, подышав на неё, шмякнул по листу, — Вот, держите! — Он протянул мандат Лизе, — А вот это от меня, в дорожку, паек вам собрал.

Востриков открыл деревянный шкаф и вынул оттуда бумажный пакет с торчавшими из него тремя солёными рыбинами, — И вот, хлебушка тож, — он прибавил к рыбе половинку серо-коричневого хлеба.

— Павел Иванович, — растроганно произнесла Лиза, — Уж не знаю, как вас и благодарить…

— Ну, полно, Лизавета, — смущаясь, сказал Востриков, — Мы ж трудящиеся, не какие-нибудь баре, помогать друг друг должны. А у вас дело молодое, кушать завсегда горазды. Вот и Никитка с Соней мои такие же были… Никиту потом на фронте убило, а Сонечка от голода и болезни померла… — он отвернулся, снял и стал протирать очки. Лиза подошла к Вострикову и молча взяла его за руку.

— Ну, идите, ребятки, — повернулся к нам Востриков, — Езжайте, учитесь, детишек растите. Пусть они будут жить в счастливой стране, где не будет голода. Чтобы не зря мы гибли и кровь лили.

Лиза обняла Вострикова на прощанье, а я подошел и молча крепко пожал ему руку.

Интересные ссылки.[4]

"Надо бы билеты на поезд до Москвы сходить купить, а то вдруг мест не будет, — подумал я, когда мы вышли из Комитета Охраны на Гороховую. — Как Московский вокзал тогда назывался… сейчас называется?"

— А далеко нам идти до Николаевского вокзала? — спросил я Лизу.

— Не очень далеко, отсюда до Невского рукой подать, а потом по Невскому прямо-прямо и до Знаменской площади, — ответила девушка. — А зачем нам вокзал?

— Как зачем? Билеты купить. Мы же ехать собирались, — объяснил я.

— Мы же не сегодня едем? — забеспокоилась Лиза. — У нас и не собрано ничего, вещи не взяли… Зачем нам билеты?

— А вдруг мест завтра не будет. Лучше заранее купить, чтобы не кончились, — я продолжил логично объяснять девушке.

— Мы же в Москву едем, правда? — уточнила она. — Не на юг, не на воды?

— А причем тут воды? — пришла моя очередь удивляться.

— Так ведь только на воды билеты заранее продаются, — также логично стала говорить Лиза.

Оказывается, как рассказала Лиза, нет еще никакой предварительной продажи билетов. Вот так сюрприз! А я то уже в своей жизни привык к такому удобству как покупка билетов на нужное число. А в это время такая услуга существовала… существует только на международное сообщение в спальных вагонах и на Владикавказское направление, на курорты или, как тогда говорили, "на воды" — там желающих бывает много и билетов часто не хватает.

— А как же тогда билеты покупаются? — спросил я объяснявшую мне эти тонкости девушку.

— Ой, бедный ты мой, ты же не помнишь ничего, — огорчилась она и принялась мне рассказывать. — Как обычно покупаются, на вокзале в кассе за час до отхода поезда. И за десять минут до отхода продажа заканчивается, если кто с багажом — ведь им еще до вагона дойти успеть нужно. А прочим, которые без багажа, тем до второго звонка продают.

— Ааа, надо же! Как интересно, — удивился я, — то есть мы завтра сразу с вещами на вокзал пойдём билеты покупать? А бывает, что их не хватает?

— Обычно хватать должно, — протянула Лиза. — У нас же станция отправления. Да и ехать будем третьим классом, там дешевле и билетов больше продают.

— Хорошо, — кивнул я. — В крайнем случае с проводником попытаемся договориться.

— С проводником? Как ты чудно говоришь, — хихикнула девушка, — с кондуктором?

— Ну да, с кондуктором, — согласился я, досадуя на себя за такие оговорки.

— Нуу, люди говорят, обер-кондуктор за небольшую мзду может впустить без билета, но их ревизоры проверять должны… — с сомнением протянула Лиза. — Да ну что ты! Хватит билетов, чтобы из столицы да в третий класс не попасть, — оптимистично завершила фразу девушка.

Беседуя, мы дошли до Лизиного дома, где занялись долгим бытом этого времени, к которому я еще не успел привыкнуть, — растопить печь в остывшей за день комнате, разогреть плиту на дровах, вскипятить на ней чайник, согреть воды и сварить немного пшенки на ужин и на завтрашнее утро. Лиза относилась к домашней работе просто и обыденно, как к привычной данности, а я удивлялся, как Лизе все не кажется затянутым, и это не смотря на то, что в бытовых действиях участвовали мы оба, что было несколько быстрее, чем Лиза ранее в одиночку.

Пока грелась вода, кипятился чайник и варилась каша, Лиза складывала в кучку своё небольшое ценное имущество: белье постельное и нательное, немного одежды и обуви. Особую драгоценность, швейную машинку, я снял с подставки, разобрал ножной привод и замотал в тюк из одежды и одеяла. Всего вместе с машинкой получилось два узла вещей и Лизин саквояж, в который она положила несколько фаянсовых тарелок и чашек, которые были аккуратно завернуты в ткань. Лиза сходила к домовладельцу, обговорила с ним свой отъезд и они произвели расчет. К соседкам девушка убежала ненадолго пообсуждать эту же тему. Поужинав, мы вскоре легли спать. И я уже понемногу начал ценить то, что легли мы в натопленной комнате в относительно мягкой постели и не на голодный желудок.

Наутро доев кашу и попив чаю, помыли посуду, и я, впихивая кастрюлю и остатки посуды вглубь узла с одеждой, хотел отправить туда же и чайник, но был остановлен Лизой.

— Саш, кружки далеко не надо прятать, а чайник лучше к узлу снаружи привязать.

— Зачем? Помяться может, да и цеплять чайником за все углы не хочется, — возразил я.

— Ты прав, — покивала девушка, — но нам он в дороге понадобиться, мы в него кипяток набирать будем.

— А где кипяток брать, у эээ… кондуктора?

— В третьем классе нет, не знаю, как первом и втором, не доводилось ехать, — помотала головой Лиза. — На станциях кипяток продают. Один из нас вещи посторожит, а второй за кипятком сбегает, — дипломатично сказала девушка. И я про себя посмеялся, я догадался, кто должен быть этим "вторым".

Я взял и взвалил на спину большой узел, внутри которого находилась машинка, девушке достался маленький узел и небольшой саквояж. Выйдя на морозную улицу и пройдя с поклажей около часа пути, мы достигли розоватого двухэтажного здания Николаевского вокзала. Войдя внутрь в кассовый зал, мы разделились. Лиза осталась стоять с вещами, а я, с облегчением свалив на пол тяжёлую ношу, присоединился к толпившемуся у касс народу. Продажа билетов еще не началась, и в толпе обсуждали, будет ли паровоз или нет, причем слухи высказывались прямо противоположные. Потолкавшись и ничего толком не выяснив, я вернулся к девушке. "Продажа по расписанию скоро должна начаться, — рассказал я Лизе. — Но найдется ли готовый паровоз, никто не знает."

Потянулось ожидание, которое через пару часов прервалось человеком в мундире, наверное, железнодорожника, зашедшего в помещение кассы. Притихшие было за это время люди зашевелились, и я, подойдя к ним, принялся проталкиваться в этой движущейся и неорганизованной толпе поближе к окошку кассы. Вскоре окошко открылось и масса народу попыталась прижаться к нему, надеясь получить ответ на долгожданный вопрос: "Билеты будут?… Паровоз с бригадой нашли?… Когда состав подадут?…" В ответ из раскрытого окошечка донеслось: "Да, да!.. Паровоз есть, уголь в бункер погрузит и подцепим!.. Продажа билетов начинается…!"