– Быстро же вы успокоились, Уилсон. Едва только получили свои первые четыре фунта в подтверждение, что услышанное на собеседовании вам не приснилось.

– Нет, сэр! Поверьте, я терзался все это время. Чувствовал неладное. В конце концов, я решил принять меры и обратился к сыщику.

– Что еще за сыщик?

– Самый лучший, – произнес этот страдалец с гордостью, будто рассказывал о собственном приобретении. – Тот, вокруг которого сейчас столько шума. Шерлок Холмс.

Такой ответ мало чем мог помочь моему настроению. Стоило ли объяснять этому глупцу, позарившемуся на слухи, куда следует обращаться в таких случаях! Я чувствовал, что скоро число таких любителей моды значительно увеличится.

– Когда вы к нему обратились?

– В прошлое воскресенье.

– И что он? Тоже принял меры?

– Он сказал, что все выяснит, но для этого ему нужно меня заменить.

– В переписывании "Британской энциклопедии"?

– Да!

– Как же вы могли перепоручить такое ответственное дело постороннему?!

– Я-то, черт с ним, согласился, – мистер Уилсон искренне купился на мою интонацию. – А вот мистер Росс, я боялся, на это не пойдет. Я сказал ему, что мне нужно уехать из Лондона по делам на три дня.

– И он уступил?

– Да. Мы переговорили в понедельник, в мой последний рабочий день, – дрогнувший голос Уилсона напомнил мне, что и носорог иногда нуждается в сострадании, – а уже во вторник мистер Холмс отправился туда.

– А вы остались или уехали?

– Остался у себя.

– Один?

– Нет. У меня еще есть помощница. Девочка-подросток. Она готовит и убирает мое холостяцкое жилье. Сполдингу же я сказал, что уезжаю, и что касса в эти дни будет заперта.Так потребовал мистер Холмс.

– А девочка? Почему вы не спровадили и ее? Насколько я понимаю, Холмс велел вам на это время очистить дом от посторонних. Ей некуда было податься?

Он как-то забеспокоился, как будто потерял понимание, как следует себя вести, а потом неохотно признался, что не знает, одна ли она в Лондоне.

– Послушайте, Уилсон. Если вы не знали точно, есть ли у нее кто-нибудь из близких в городе, почему даже не попытались выяснить это?

– А кто бы тогда занимался домом! Я подумал, коль остаюсь, мне нужна обслуга.

– Ясно, – лень и тупость довершили дело, приведя его к закономерному провалу. – Вы все испортили, Уилсон. Ну и каковы результаты Холмса? Он сообщал вам что-нибудь о своей проверке?

– Не успел. Мы больше не увиделись. В среду незадолго до полудня я услышал, как в дверь позвонили. Я открыл и к своему изумлению увидел, что это Сполдинг, а с ним, кто бы вы думали?..

– Некогда гадать. Просто скажите.

– Мой работодатель мистер Росс, вот кто! Я удивился ужасно, но еще больше мне стало неловко. Обман раскрылся.

– Зачем же вы открыли, если изображали отсутствие?

– Не знаю. Не подумал.

– Каким образом они узнали, что вы никуда не уехали?

– Не знаю! – в который уже раз всхлипнул пострадавший. – Я взялся было оправдываться, что моя поездка сорвалась, но они даже не слушали. Затолкали меня в дом, а там уже набросились вдвоем и связали. Пока мне не заткнули рот, я успел крикнуть: "За что?!"

– Они объяснили?

– Да, если это можно считать объяснением. Сполдинг – мой помощник, когда-то верный, но по-прежнему расторопный, по крайней мере, в обращении с веревкой – наклонился и прошипел мне в ухо: "За то, что вы такой жалкий лгунишка, мистер Уилсон! Сами напросились на взбучку, так получайте же!" Но согласитесь, даже если я сказал им неправду, это ж еще не значит, что со мной можно обращаться как…

– А девочка? Где в тот момент была она?

– Отсутствовала.

– Но вы же сами сказали, что оставили ее подле себя.

– У нее есть кое-какой приработок недалеко от доков. Там работал ее отец, пока с ним не случилось несчастье, и ее там помнят с тех пор. С утра она уходит и возвращается только вечером. Тогда же и стряпает.

– Значит, в среду вечером она как обычно должна была вернуться?

– Выходит, да.

– Так что? Вернулась?

– Я не знаю. Мне заткнули все, что только можно – глаза, рот и уши. Я ничего не знаю с тех пор!

– Но вам же давали воду. Кто вас поил?

– Росс. Изредка Сполдинг.

– Понятно.

– Послушайте, если вы думаете, что она с ними заодно, то ошибаетесь.

– Во всяком случае, ее не было и тогда, когда вас обнаружили. Она или не возвращалась вовсе или…

– Или что? Говорю вам, она не могла быть с ними. Я ее знаю давно.

– Вовсе не обязательно с ними. Но вы спровадили Сполдинга, а ее оставили в доме. Этим вы себя и выдали.

– Каким образом?

– Вы посылали ее с поручениями?

– Ну, так. В лавку к бакалейщику, может, еще в пару мест. Сейчас не вспомню.

– А предупредили держать язык за зубами?

Он промычал что-то невразумительное, но картина прояснилась и без этих красноречиво бегающих глазок. Затеяв слишком серьезное дело, чтобы полагаться на его слова, они понаблюдали со стороны за домом, заприметили выходы девчонки и сообразили, что к чему. Возможно, остановили и разговорили ее. Могла ли она заподозрить неладное, если проживала бок о бок со Сполдингом все последние месяцы?

Он подтвердил, и дальнейшее уместилось в несколько фраз. Его оставили сидеть привязанным к стулу в комнате. Сколько он ни прислушивался, до него доносились лишь редкие неотчетливые звуки. Затем было забытье, затем – появление Трэйси.

Я решил отложить разговор с мистером Мерриуэзером ради встречи с Холмсом и отправился на Бейкер-стрит, размышляя по пути о том, насколько убедительным в своем горе предстал передо мною Джабез Уилсон.

3 августа 1891

Чудеса и не думают заканчиваться. Как и угадал Холмс, к нам пошли клиенты. Мы с энтузиазмом бросились раскрывать их дела, и не беда, что пока не очень получается. Плохо только, что в последнее время у нас стало совсем туго с деньгами. Дело в том, что Холмс, по прежнему считая меня не признавшимся автором "Скандала в Богемии", предложил прокутить мой авторский гонорар от "Стрэнд мэгаззин" за рассказ. Никаких денег, естественно, у меня не было, но мне не хватило духу признаться, и я попросил миссис Хадсон занять мне два фунта. Холмс долго ворчал, что скупердяи из "Стрэнда" заплатили мне гроши, и в следующий раз я должен потребовать более выгодных условий. Я не мог сказать Холмсу, что больше двух фунтов миссис Хадсон никогда бы не дала, поэтому ограничился уклончивым высказыванием насчет того, что следующий раз возможно наступит нескоро. И в тоже время пришел в ужас от мысли, что после каждого рассказа этого странного мистера Дойла мне придется идти на поклон к нашей хозяйке и просить у нее денег. И каким образом отдавать долг?

Холмс пребывает в отличном расположении духа. Особенно сегодня в воскресенье после только что закончившегося визита. Я сразу же, пока не забыл, бросился записывать все связанные с ним подробности в свой дневник, который отныне, надеюсь, навсегда избавится от роли печального свидетеля наших неурядиц. Великие дела, как и обещал Холмс, действительно не за горами. Точнее, они уже здесь. Сегодняшнее – из таких. У нас побывал клиент с любопытной и весьма привлекательной в финансовом плане историей. Правда, таковой она стала, во многом благодаря хитроумию Холмса. Но обо всем по порядку.

Этот человек, Джабез Уилсон, не слишком симпатичный тип, надо признать. Недалекий и жадный, с соответствующей отталкивающей внешностью. Но, удивительное дело, этому неопрятному толстяку своими короткими как обрубки ветвей руками, заканчивающимися толстыми пальцами, повезло дотянуться до невероятно удачного места. Он устроился в общество, основанное богатым американцем, ныне покойным, под названием "Союз рыжих". Голова у него и впрямь сияет как начищенный медный кофейник на подоконнике в солнечный день, так что ничего удивительного тут нет. Странна лишь цена, которую определил этот союз за его усердие в переписывании "Британской энциклопедии". Повременная работа – с десяти до двух, то есть всего четыре часа в день – приносила ему четыре фунта в неделю! Почти два месяца он трудился над этим, не покладая своих волосатых рук, меньше всего подходящих писарю, пока вдруг однажды не заподозрил неладное. Он так и не сумел толком объяснить, что именно возбудило в нем тревогу. Вероятно, понемногу накапливалось то странное впечатление, что возникло сразу же от одних только удивительных условий его контракта.