Хьюз застал старика уже на излете. Постарев и давно утратив надежду преодолеть насмешливое недоверие циников, правнук инспектора доживал свой век в гордом одиночестве хранителя сокровищ, осмеянных глупцами. Пыл, с каким он прежде одолевал нечастого посетителя, изрядно поубавился. Смирившись со всеобщим отчуждением, старик утешался тем, что, воздавая по заслугам предку самой своей жизнью, он тем самым с честью исполняет ежедневный долг благодарного потомка.

"Действительно очаровательно, что бы там ни случилось с хозяином", – размышлял Хьюз, пока взгляд его медленно переступал с одного предмета на другой. Он уже не хотел ломать голову, есть ли во всем этом хоть капля истины, или ему довелось попасть в мастерскую фокусника, и просто наслаждался сказочной обстановкой, напрочь позабыв о расписании поездов, и прикидывая, какими фразами передать эту особенную атмосферу поселившегося в тиши провинции волшебства. "Дух времени, несомненно, – кивал он себе. – Да, да, воздух буквально пропитан характерами героев, словно оживших со страниц…"

И вид у всего такой, какой он себе и представлял, если речь шла о давно минувших временах. Впрочем, кто поймет? Старый плащ или пальто. Как они должны выглядеть, если когда-то, пусть и давным-давно, за ними тщательно ухаживали, а после этого не носили ни разу? Шляпа и охотничья шапка доктора. Достаточно или недостаточно потерты?

– Та самая, из Мейрингена, – тут как тут заметил старичок. – Мне удалось отыскать лавчонку, где они ими обзавелись. К сожалению, сохранилась только доктора. Холмс свою уронил в водопад.

Трубки Холмса, сразу несколько, "на разные случаи сложности", его кепи, хлыст доктора Уотсона, кресло, каминная решетка.

– А где же армейский револьвер доктора? – решил блеснуть своими познаниями Хьюз.

– У него его не было, – ответил мистер Лестрейд. – И не могло быть. На самом деле доктор Уотсон не только не служил в армии и не бывал на Востоке, но и, строго говоря, не являлся доктором.

– То есть как? – опешил Дэни. В сказку приятнее даже не верилось, а игралось только при условии, что соблюдены все нюансы. В применении к игре это означало строгое следование ее правилам. Но хозяин не желал подыгрывать. Несоответствия только требовательнее заявляли, что сказка – и не сказка вовсе.

– А так. Это одно из расхождений авторского замысла с действительностью. Как, например, женитьба доктора на Мэри Морстен. Их не так мало, как может показаться. Обо всем этом можно узнать здесь.

Он указал на какие-то бумаги, лежавшие в специальном ящике со стеклянной крышкой. Хьюз присмотрелся и понял, что это тетради. По виду старые, с потемневшими обложками, без подписей.

– Что это?

– Дневники.

– Современников?

– Шутите, – покачал головой мистер Лестрейд. – Вы так и не поняли, куда попали. Вам дорога в Лондон. На Бейкер-стрит. Ничего не стоящих побрякушек там предостаточно.

И Хьюз отправился в Лондон. Писать статью и вспоминать свою единственную и, как оказалось, последнюю встречу с правнуком инспектора Лестрейда. Задуманное не клеилось. Выходил сумбур, так как он не мог определиться, что в его работе будет основополагающим. На чем сосредоточиться, поставив во главу угла – сказочный мир "лавки древностей", не менее диковинный мирок в голове владельца, угрюмое неодобрение соседей? Понимая, что все это важно и тесно переплетено друг с другом, но не сумев разобраться в причинах и последствиях, он попытался охватить все, но в результате получил жуткую кашу из разрозненных кусков с неуклюжими переходами от одной бессвязности к другой.

Через пару недель промучившись Хьюз решил еще раз посетить мистера Лестрейда. Но опоздал. Неожиданно для всех старик умер, и он застал в доме троих мужчин. Тот, что выглядел моложе всех и назвался Питером, оказался дальним родственником по черт те какой линии. Его гораздо больше интересовал дом с землей, поэтому все свои вопросы он адресовал тому, в ком Хьюз сразу же угадал поверенного. Третий, низенький и щуплый, но при этом на удивление самый приметный, в отсутствие внимания остальных вовсе не скучал. Подвижный, хоть уже далеко не молодой, чем-то напоминающий покойного хозяина, с живыми смеющимися глазами, он расхаживал среди столов с витринами, улыбаясь и крякая от удовольствия. Не назвав Хьюзу своего имени, он представился экспертом, прибывшим по просьбе наследника с единственной целью. Питер, чей взгляд, пробегая по обстановке, мгновенно скучнел, желал получить ответ, можно ли что-нибудь выручить за весь этот хлам.

"Эксперт! – недоумевал Дэни. – В чем именно? И чем займется? Определит по оставленному прикусу, что одна из трубок некогда торчала в зубах Холмса?"

Наследник, обсуждая что-то с юристом, то уходил наверх, то возвращался вниз. Эксперт, больше интересующийся мелкими вещицами под стеклом, не разгибая спины, перетекал от одной витрины к другой. Стеклянные крышки открывались, вещицы с тем же кряканьем вертелись в руках и подносились к носу. С лица эксперта не сходила добрая и одновременно лукавая усмешка. У тетрадей он застыл надолго. На Хьюза никто не обращал внимания. В присутствии этих людей, каждый из которых по-своему являлся исследователем, очарование безмолвного волшебства исчезло. Ему стало некуда себя деть, но и уходить не хотелось. Он топтался, словно пережидая. Чего – сам не знал.

Прочность стен, высота потолков, качество отделки, деревянные панели – обрывки фраз доносились до него, перебиваемые деловитым вышагиванием. Раньше, чем через полгода, не получится, вторил юрист. Неужели, Питер собрался продавать дом?

Человечек, наконец, выпрямился с оханьем, чтобы дать отдых натруженной спине.

"До чего же этот тип похож на хозяина! – подивился Хьюз, присмотревшись к нему. – Если бы Джозая Лестрейд знал о его существовании, он бы изменил завещание. Вот кому здесь самое место!"

Их глаза встретились, и Дэни, не умевший молча выдерживать чужой взгляд, спросил сам не зная что:

– Ну, и?

– Простите?

– Общее впечатление, – пожал плечами Хьюз, используя этот вспомогательный жест всякий раз, когда руки находились в карманах.

– Ну, если только самое общее! – улыбнулся человечек. – Да и то нет смысла. Поскольку очень скоро это все перейдет…

Он посмотрел наверх, и Дэни, послушно проследовав глазами, увидел, как Питер разматывал рулетку и указывал поверенному, где зафиксировать конец.

Эксперт с задумчивым видом вернулся к витрине с бумагами, и Хьюз последовал за ним.

– Для газеты, – брякнул он, испытывая неотвязное состояние беспомощности рядом с этим самодостаточным умником.

– Понимаю, – неожиданно с одобрением кивнул человечек. – Если хотите мое мнение, тетради – самое любопытное из всего. Когда вам случится повстречать дневники тех времен, вы убедитесь, что они составлены именно на таких тетрадях. Так что, даже если это и подделка…

– Что значит, если? – оторопел Хьюз.

– Видите ли, я вынужден говорить так, потому что слышал краем уха, под каким соусом все это великолепие преподносилось покойным мистером Лестрейдом. Это, конечно, в высшей степени забавно, что и говорить! – рассмеялся эксперт негромким, но искренним смехом. – Как бы то ни было, его старания заслуживают самой горячей похвалы. Честное слово, на меня все, что я увидел, произвело глубочайшее впечатление. Но я здесь по другому поводу. В любом случае, не мне судить о том, персонаж ли только Холмс, или реальное историческое лицо, поскольку серьезно я никогда этим вопросом не занимался. Мое дело – вот, – он слегка провел пальцем по одной из обложек. – Состав бумаги и чернил, качество сохранности, так сказать, состояние под воздействием времени. Но уже сейчас, если вам интересно, могу сказать, что, если эти материалы подделаны, то весьма и весьма давно. Иными словами, их автор – ровесник Конан Дойла, или, вернее сказать, его современник.

– А конверты? – осторожно поинтересовался Хьюз. В отсутствие старика ему непроизвольно хотелось говорить как можно тише. – Это же письма? Можно взглянуть?