– Но вы этого делать не собираетесь, – усмехнулся Андрей.
– Нет, не собираемся, – отрезал Майзель. – И я тебе объясню, почему. Никакие это не беженцы, а ходячие бомбы. Биодетекторы засекли целый букет – туляремия, геморрагическая лихорадка, сифилис. Причём, не на помойке подхваченные – это боевые штаммы, с пролонгированным инкубационным периодом, с чуть ли не абсолютной сопротивляемостью антибиотикам. Мы сейчас пытаемся по генному отпечатку выяснить, из каких именно лабораторий эти штаммы вышли, – но это время, время, которого нет.
– Бог ты мой, – пробормотал Корабельщиков, чувствуя, как ватная слабость поднимается из колен к животу. – Но это же война!
– А я о чём?! – рявкнул Майзель. – Конечно, война! Смотри, Дюхон. Отправить их назад мы не можем – некуда. Это дикий сброд из лагерей в Сахаре – там и арабы, и негры из центральной Африки, и чёрт знает кто ещё. Это корыто не пошло ни в Марсель, ни в Неаполь, а попёрлось почему-то в Дубровник. Если мы их стащим на берег и займёмся дезактивацией – хоть один из этой тысячи обязательно просочится, чудес не бывает. Если мы промедлим с решением – поднимется вой, начнутся «спонтанные» выступления «возмущённой общественности». Да уже начались – сетевые дневники европейских «правозащитников» сообщили о том, что югославские «расисты» не пускают «беженцев» на берег, едва только корыто замаячило на горизонте. В любом случае, как бы мы не поступили – попытавшись от них избавиться или оставив подыхать на воде – получим град бутылок с зажигательной смесью в окна наших посольств по всей Европе, я уже не говорю о Востоке.
– Тупик?!
– Цугцванг это называется.
– А сообщить правду?
– А толку?! – Майзель повернул к Андрею пылающее от ярости лицо. – А комиссии, а толпы «активистов», желающих непременно удостовериться лично? Это недели, Дюхон! За это время половина из них сдохнет в адских мучениях, а виноваты окажемся мы – бессердечные злодеи, исламофобы, расисты и прочая, и прочая.
– То есть вам придётся их убить, – тихо выговорил Андрей. – Это чудовищно, Дань. Эти мальчишки, – они ведь ни в чём не виноваты.
– Наши люди, которых какие-то упыри пытаются убить посредством этих мальчишек, виноваты ещё меньше, – прищурился Майзель. – Дубровник, который они хотят превратить в гниющую яму на многие годы. Санитарные кордоны по всей стране, нарушенные коммуникации, закрытые для туристов пляжи – десятки миллионов крон ущерба, исчезновение с таким трудом созданных рабочих мест. Если придётся выбирать между нашими и не нашими – думаю, не нужно быть гением, чтобы понять, какой выбор я сделаю.
– Но ты ещё не решил, – полуутвердительно-полувопросительно произнёс Корабельщиков.
– Сейчас от меня уже ничего не зависит, – Майзель смотрел вперёд, на дорогу. – Будет, как решат специалисты – военные, медики, дипломаты. Вацлав и Александр. А я – всем, что у меня есть, поддержу их решение, обеспечу его. Вот так, Дюхон.
Майзель умолк, явно задумавшись.
Андрей покачал головой и уставился в экран. Он увидел, как жёлтая точка, стремительно нагоняя их, превратилась в плоскую, словно воротник очковой змеи, «Феррари». Повисев у них на хвосте не больше пяти секунд, «Феррари» заморгала дальним светом, и Андрей увидел разевающего рот водителя, давящего на клаксон. Вот болван, с беспокойством подумал Корабельщиков. Сейчас Дракон…
Додумать он не успел.
– Следующее позади транспортное средство нарушило условия соблюдения безопасности движения. Дистанция сближения критическая. Прошу дальнейших указаний, – сообщила «Божена».
– Во только этого мне сейчас не хватало, – сердито поморщился Майзель. – Совсем страх потеряли. Полицейский режим, немецкий язык.
Шоссе вокруг озарилось яркими, словно молнии, красно-синими сполохами невесть откуда взявшихся проблесковых маячков. Раздался сильно заглушённый, но всё же хорошо различимый звук – даже не сирены, а баззера боевой артиллерийской тревоги линкора, – у пассажиров машин, не оснащённых потрясающей звукоизоляцией драконьего болида, наверное, кишки через нос полезли, решил Андрей. Он бросил взгляд на заднее стекло, где мигала рубиновая надпись «Bitte folgen»[17]. Водитель «канарейки», явно не ожидавший такого поворота событий, закрыл рот, вытаращил глаза и завертел головой, словно ища, куда бы спрятаться. Увы, – прямой, словно стрела, автобан, по которому, как назло, всё по эту сторону разделительного заграждения двигалось строго в одном направлении, не мог предоставить ему такой возможности.
Автомобили поспешно уступали дорогу их импровизированному кортежу. Остановившись на обочине, Майзель посмотрел на замершую позади «канарейку» и кивнул Андрею:
– Посиди. Я мигом.
И, прежде, чем Корабельщиков успел ответить, оказался снаружи.
Гадая, что же сейчас произойдёт, Андрей впился глазами в панорамный экран с удивительно чёткой, хорошо сфокусированной картинкой, на которой отлично просматривались даже незначительные детали. Ему было и любопытно до чёртиков, и стыдно за это любопытство. Андрей уже догадался: раздачи ирисок на этот раз не произойдёт.
Идущий стремительно, надвигающийся неумолимо, в своём потустороннем мундире, переливающемся в сполохах мигалок всеми оттенками воронёной стали, Майзель был реально, осязаемо страшен, – казалось, в нём не два метра росту, а сто. С развевающимися в порывах ветра от проносящихся мимо машин полами плаща-пиджака, напоминающими крылья, он был похож… Нет, был – Драконом. Представив себя на месте того, кто сидел в «канарейке», Андрей содрогнулся. Если бы Майзель, разорвав руками крышу «Феррари», достал водителя и откусил ему голову, Корабельщиков совершенно не удивился бы.
Однако, похоже, планы Дракона оказались не столь кровожадными. Он обошёл «Феррари» кругом, заложив руки за спину, и остановился прямо перед ней. Затем, раскрыв телефон, начал что-то говорить. Водитель «канарейки» сидел смирно, наверняка осознав, какие серьёзные неприятности сподобился огрести.
– Данные о нарушителе и видеоматериалы отправлены в КВА[18], – сообщила «Божена».
Интересно, он нарочно ей голос не выключил или забыл, усмехнулся Корабельщиков. А может, это системная функция? Бог ты мой, да он по телефону с ней общается! Ну-ну. Что это за ка-бэ-а такое?
– Блокировка системы управления автомобиля нарушителя завершена, – продолжил отчитываться компьютер. – Произвожу обновление программного обеспечения.
Минута – Андрей следил за отсчётом времени по секундомеру на экране – показалась ему страшно долгой. Как удалось этой «сладкой парочке», Дракону с «Боженой», не вступая в физический контакт с «Феррари», взломать её бортовой компьютер, Корабельщиков себе не представлял.
– Обновление завершено. Двигатель автомобиля нарушителя запущен в холостом режиме. Жду дальнейших указаний.
Видимо, таковые последовали, потому что «Божена» снова ожила:
– Буксировочная система включена. Начинаю процедуру подготовки к транспортировке автомобиля нарушителя.
Андрей увидел две «лыжи», выдвинувшиеся откуда-то сзади и заползающие под «канарейку».
– Фиксация завершена. Начинаю сближение.
Корабельщиков различил еле слышное жужжание сервомоторов и увидел, как «Феррари» подтягивается к заднему бамперу машины Майзеля.
– Сближение завершено. Подготовка к транспортировке завершена.
Чмокнула, приоткрываясь, водительская дверь. Майзель скользнул в салон и подмигнул Корабельщикову:
– Не кони, Дюхон. Сейчас поедем.
– А…
– Божена, – произнёс Майзель. – Достижение предельной скорости с максимальным ускорением. Движение по резервной полосе с предельной скоростью – сто двадцать секунд. Резкое торможение до скорости шестьдесят, плавное торможение, остановка.
– Произвожу расчёт параметров движения, – откликнулась «Божена».
Воображение услужливо подсунуло Андрею картинку, достойную какого-нибудь космического боевика: группировки спутников, нацеливающие усы и тарелки антенн в точку на карте, разворачивающиеся к Земле орбитальные телескопы, жужжащие передвигающими линзы моторами; незримые потоки электронов, проносясь по решёткам силиконовых кристаллов, доставляют процессору сведения о рельефе покрытия, скорости ветра, плотности загрузки шоссе и ещё тысячи тысяч нюансов, которые под силу зарегистрировать и систематизировать лишь вычислительной машине. Не может же всё это происходить со мной на самом деле, решил он. Сейчас я проснусь, и…
