— Выглядишь мило, — улыбнулся Никита, уже оглядывая меня.

И тут я вспомнила, что стою в дурацкой розовой пижаме — ладно, пижама на самом деле не дурацкая, а любимая, — совершенно забыв о том, что я больше не одна дома.

— Черт, — пискнула я. — Пожалуй, мне стоит переодеться. Ты располагайся, а я скоро вернусь.

И пулей убежала наверх. Даже в собственном доме выставила себя дурочкой. Зато Никита веселился моей смущенной реакции.

Прошерстив шкаф в поиске какой-нибудь приличной одежды, я на минуту остановилась, задумалась и послала к черту желание выглядеть безупречно. В итоге надела обычные темные домашние штаны и спортивную кофту. Когда я спускалась вниз, то увидела, как Кит рассматривает родительскую коллекцию различных спиртных напитков. Я ничего в этом не понимала, и у меня никогда не было желания втихаря открыть какую-нибудь бутылочку. Единственное, что мне нравилось, так это красивые стеклянные формы, в которых хранилось темное содержимое.

— Неплохая коллекция. — Произнес Никита, отвлекаясь на меня.

— Наверное, — я неопределенно пожала плечами. — Ты, может быть, хочешь кушать? Или чай-кофе?

Кит широко улыбнулся, явно продолжая веселиться над моей суетливостью.

— Чай, если можно.

— Нет, ни в коем случае нельзя! — хмыкнула я и обрадовалась, что в моем окружении прибавился человек, который не сходит с ума по кофе. Честно, это как бальзам на душу.

Под тихий смех незваного, но все же долгожданного гостя, я отправилась к плите, чтобы вскипятить воду, на ходу думая о том, что бы предложить парню к чаю. Сама удивляюсь, как меня такие мелочи могут беспокоить в эту минуту.

Никита проследовал за мной. Я затылком ощущала на себе его взгляд. Так и хотелось повернуться и заглянуть в его дымчатые пронизывающие до мурашек глаза, хотелось попасть в этот омут и никогда не вылезать из него. Беспокоившие меня мысли о Ярославе отошли на задний план, будто это волнует меня в самую последнюю очередь. Нет, все-таки я слишком быстро теряю свою и так дурную голову. Стоит умерить темп.

— Так как ты узнал, где я живу? — все же вспомнила я.

— Я схитрил, когда провожал тебя с озера. И после того, как мы попрощались, и ты пошла домой, я не развернулся, а последовал за тобой. Почему-то хотелось знать, где ты живешь. Так, на всякий случай, — парень сделал паузу. — И как же хорошо, что я так и поступил.

— Маньяк, — рассмеялась я.

— Возможно, — Кит приподнял брови и наигранно просиял "маньячной" улыбкой.

Да уж, кто-кто, но Никита совсем не похож на кровожадного убийцу. Этот парень всем своим видом внушает доверие.

Я присела на мягкий стул напротив парня, который теребил свой плетеный браслет. То ли также нервничает, то ли о чем-то задумался. Я же подперла голову рукой, ощущая неловкость своего положения. Вроде бы и хочется говорить с Никитой о многом, хочется его слушать, но как назло в черепной коробке какое-то сплошное перекати-поле.

— Как Леся? — все же нашлась, что сказать я.

— Живее всех живых и трезвее всех пьяных, — хмыкнул парень. — Кстати, она передавала тебе привет и свои извинения, а еще сказала, что ждет тебя в гости.

От удивления я приподняла брови.

— В гости? Ты сказал Лесе, что идешь ко мне?

— Она имела ввиду клуб, под "гостями". Ну-у, — протянул Кит, — Леся видела, что что-то тревожит меня. Естественно, она догадалась, что именно, и настояла на том, чтобы я решил свою "проблему" в ближайшее время. Мы просто давно знакомы и хорошо знаем друг друга.

Кит пожал плечами, глядя перед собой. В тот же момент загудел чайник, так неудачно отвлекший меня. Я встала со стула и принялась наводить чай.

— Сахар?

— Нет, спасибо.

Через несколько суетливых мгновений на столе появились дымящиеся чашки и блюдце с конфетами и печеньем, которые я смогла отыскать в бесконечных кухонных полках. Я уселась напротив Никиты и опустила взгляд на свою чашку, не зная, как понимать его слова о мучившей его проблеме. Хотелось перевести тему, но как это всегда бывает, я не смогла открыть и рта, чтобы выдать что-то дельное. Но благо, Кит оказался находчивым и сам нарушил неловкую тишину. А в этот раз тишина была именно таковой.

— У вас красивый дом.

Никита улыбнулся, обводя глазами кухню и гостиную, ничем не отгороженных друг от друга. Я проделала то же самое, пожимая плечами.

— Я провела здесь всю свою жизнь, и для меня этот дом является просто уютным теплым местом, где всегда тебя любят и ждут. Так что красота красотой, но главное то чувство, которое вызывает в твоей груди то или иное место.

— И то верно.

Никита медленно помешивал чайной ложкой чай, хотя там не было даже сахара. Я оглядывала его руки, обтянутые темной тканью, затем мой взгляд проследовал на его задумчивое лицо, складочку между широкими бровями. Весь его вид говорил, что в его голове движутся механизмы-винтики, "переваривая" очередную мысль, которая, судя по всему, приносила парню некую грусть.

Почему-то мне показалось, что он думает о своей семье, и мне тут же захотелось расспросить его о родителях, о месте, где он вырос, о детстве, юношестве, заканчивая настоящим. Я принялась засыпать парня вопросами, хотя пару минут назад даже не могла вымолвить и слова. Никита добродушно усмехнулся моему любопытству, но все же начал терпеливо отвечать на все мои вопросы. Его голос мягкий, медленный и тягучий преобразовывался в целую историю одной человеческой жизни:

— Да, честно говоря, мне не о чем рассказывать. Обычная семья, влачащая жалкое существование на те копейки, что выдавали на заводе родителям. Когда мне стукнуло четырнадцать, родителей сократили, и наше положение еще более ухудшилось. Я старался хоть как-то помогать матери и отцу, поэтому с четырнадцати сам начал подрабатывать. Из-за этого пришлось бросить мечту поступить в университет, так как времени и сил хватало только на работу. — Никита провел пальцами по спутанным волосам и взглянул на меня. — Эй, не смотри на меня таким грустным взглядом, — усмехнулся парень, но у самого в глазах витала обеспокоенность и обреченность.

А мне и правда, стало грустно. Я никогда не понимала, почему хорошие люди не живут, а выживают. На их пути постоянно возникают какие-то преграды, жизнь то и дело подливает масло в огонь и кажется, что единственным выходом из всей этой путаницы может стать только смерть. Но ведь никто не знает: означает ли смерть облегчение. Может, за занавесом людей ждут еще большие трудности, совсем не связанные с пытками в Аду.

— Мне просто жаль, что ты так рано повзрослел. Я считаю, что детство должно быть у каждого человека, и неприемлемо, когда кто-то силой отбирает эту самую счастливую пору жизни.

Я вспомнила свое детство. У меня оно действительно было счастливым. Никаких забот, волнений, грусти… только радость и хорошие моменты. В груди что-то кольнуло при воспоминании о нашем с Димой детстве. Но, наверное, мне стоит радоваться хотя бы тому, что оно у меня было. Некоторые люди лишены простого счастья с раннего возраста. И, что самое печальное, это детское счастье не восполняется у них даже во взрослой жизни. Неужели определенные люди обречены на бесконечное страдание? От этих мыслей у меня мурашки пробежались по коже, и я непроизвольно поморщилась.

Грустно.

— Хм, к сожалению, мы не в силах противостоять таким неприятностям жизни, — произнес Никита и улыбнулся, явно не желая продолжать заострять внимание на своей жизни. — Лучше ты о себе расскажи.

— О, — смутилась я. — Даже не знаю, с чего начать.

Я сделала глоток чая, приводя мысли в порядок. После его грустной истории совсем не хотелось говорить, как у меня все было хорошо в жизни, до настоящего времени. О детстве говорить совсем не хотелось, так как это выглядело бы эгоистично, пожалуй. А настоящее — вообще мрак, который я пытаюсь упрятать в своей душе и не поддаваться страданиям. И рассказать что-то о последних событиях — значит вытянуть этот мрак наружу. За мраком последуют, я уверена, слезы. Поэтому я решаю в двух словах рассказать Никите о родителях, чем они занимаются и все в том же духе.