Я отложила рукоделие в сторону и в очередной раз прощупала нити. Тишина. Только в лаборатории Омнис творил очередную странную живность. В клетках сидели еще несколько. Почувствовала слабое колебание. А Таурус в это время убирал остатки живого коридора.

Вздохнула. Вроде бы все впорядке, но под ложечкой сосало от растущего плохого предчувствия. Не нравилось мне это затишье. Странное. Интересно, что об этом подумала бы Гаргиппия?

Притянула ближе к себе полотнище. Долго рассматривала. Потом только приступила к вышиванию. Сделала несколько крестиков черной нитью. Потянулась за черно-белой, которая была немного в стороне…

На моих глазах вторая черная нитка медленно таяла. Та часть, которая уже была вшита в рисунок, пропала полностью.

Дернула за иголку. Полупрозрачная нить оборвалась, в ушке остался только кончик белой. Обрывок окончательно истаял. Оглянулась на корзину. Сверху лежали два темных мотка и мой. Третий исчез! Зарылась в нее почти с головой в надежде откопать пропажу. Но, как и ожидалось, его там не оказалось.

Я невидящим взглядом смотрела в одну точку, боясь признать очевидное. Таурус угодил в сады Безумия. Но как так-то? Ведь буквально за долю секунды до случившегося проверяла паутину! Вскочила на ноги и замерла в нерешительности. Куда бежать? Где искать? Да я же и из лабиринта выбраться не смогу. Что делать?

Почти задохнулась от отчаяния и нахлынувших мыслей, когда тяжелые створы дверей отворились и влетел взмыленый Омнис. Он остановился ближе к выходу, отдышался и выпалил:

— Таурус пропал!

Так уж получилось, что выкрикнули мы это одновременно. И замерли, не сводя друг с друга полных удивления круглых глаз.

— А ты откуда знаешь? — спросил гарпий, не скрывая подозрения, когда первый шок прошел.

— Нить пропала… — пробормотала, указывая пальцем на отброшенную на подушки вышивку. Горестно вздохнула: — но я не смогла заметить момента, когда все произошло. Даже паутина не дрогнула.

— Паутина? — переспросил он, во взгляде сразу появился исследовательский интерес. Похоже он успел забыть, что его брат пропал прямо из-под носа. — Похоже Гаргиппия благоволит тебе, если позволяет проникать в ее сознание и учит плести паутину. Каталине она поведала тайну плетения только через три года.

Зацепилась за его слова "только через три года". Получается, что ей тоже был дан выбор, но она решила остаться здесь? Или у нее не было выбора и она постоянно прозябала в этом большом гулком зале? Или что-то побудило ее остаться здесь? Ни один из вопросов не озвучила. Вдруг все не так, как я подумала? В конце концов, внешний вид не позволил бы ей нормально обитать в человеческом обществе. Так, ладно, подумает об отвлеченных темах потом. Сейчас нужно решать, что делать с Таурусом.

— Благоволит, не благоволит, нам нужно думать, как найти Тауруса. А потом еще и вытащить его из садов, — проговорила я, пытаясь вернуть пернатого из грез об очередном эксперименте в реальность. Почему-то показалось, что думает он о том, как вскрыть мне череп и проверить, как там все устроено.

— О, так ты уже знаешь где он? — глаза Омниса снова удивленно округлились.

— Я просто подумала о том, что если при возвращении вашего дяди появился лишний моток ниток, то при попадании в сады он наоборот исчезнет, — объяснила очевидное.

Пернатый вздохнул.

— Это да, — произнес он тихо, опустив взгляд. — Но, чтобы выйти из лабиринта, нам нужно ждать определенный день. И, боюсь, он наступит очень поздно. Для Тауруса.

— Возможно, следующей целью будешь ты, Омнис, — не стала слушать его. Похоже, я скатываюсь в банальную истерику. — Сейчас Таурус, потом ты. Не думал об этом? Нужно предупредить следующий шаг, пробраться к врагу и…

Что "и" так и не сказала. Перед глазами помутнилось. В сознании раздался голос Гаргиппии:

— Елена, Тауруса похитила Алконост… — короткая тишина. — Ой, так ты уже знаешь? Давай хватай Омниса и летите к воротам садов Безумия. Я сняла все ограничения. Можешь делать все, что хочешь.

А с вашей сестрой? Хотелось задать вопрос. Но в слух говорить о том, что Гаргиппия не одна, пока не хотелось. Омнис потом сам узнает. Тем более они все, скорее всего, соберутся там.

— Разберись с ней на свое усмотрение. Я попытаюсь поговорить с ней. Вразумить. Но вряд ли она прислушается к моим словам. Слишком она обезумела от зависти и жажды власти. Впору ей отдать этот лабиринт. Но в одиночку она уничтожит все.

Я сильно удивилась. Сирин решила по откровенничать? Почему она мне все это говорит? И кто займет место Алконост, если я ее в итоге переговоров укушу?

— Наша третья сестра, Сьерра. Хоть она и выбрала огонь, а не тьму или свет, ей придется смириться с моим решением. Садам нужна хозяйка. После обучения в академии ей придется вернуться обратно.

Все понятно с этими Гаргиппиями. Там еще и третья есть. Развели целый пантеон.

Вздохнула. Когда выбираться?

— Через темное время. Мы как раз найдем, куда она скрыла сады.

После этих слов повисла тишина. Зрение медленно прояснялось. Я все так же стояла среди вороха подушек на возвышении в зале Оракула. Напротив меня стоял нервничающий Омнис.

— Иди в лабораторию, Омнис. Нужно основательно подготовиться к выходу. Добро на выход из лабиринта получено. Завтра отправляемся к садам, — спокойно проговорила, садясь на подушки, подтягивая к себе вышивку. Мечтательно улыбнулась. — Гаргиппия разрешила творить с нашим врагом все, что захочется.

Гарпий успокоился, понимающе усмехнулся и молча вышел из зала.

Чувствую, что он придумает что-то грандиозное, и мне не придется самой вгрызаться в Алконост.

И пока не наступит нужный момент, я продолжу вышивать. Ведь Сирин просигнализирует мне. По крайней мере, надеюсь на это.

Все темное время я не могла сомкнуть глаза. И дергалась от каждого, издаваемого зверушкой, звука. Постаянно казалось, что по комнате носились сквозняки, как тогда в зале.

Боялась, что Алконост послала кого-то и за Омнисом. Или сама явилась по его душу. И я осталась одна вместе с крысой в этом огромном темном лабиринте, где больше нет никого. Ни единого живого существа, не считая насекомых, которых боюсь до потери пульса.

Больше всего мне хотелось, чтобы это все было кошмарным сном. И, открыв глаза, оказалась в своей комнате, в родном мире. Встану, сварю кофе, после душа выпью его, соберусь и потопаю в институт.

Но проблема в том, что это не сон, а самая что ни на есть реальность. И сейчас я переживаю самое настоящее нервное потрясение. Наверное. Ибо никак иначе мое состояние не могу назвать.

Естественно, при наступлении светлого времени буквально выползла в зал Оракула. Плюхнувшись в подушки, схватила пролотнище и приступила к вышивке, остервенело дергая нитки и чуть не разрывая их и ячейки канвы.

Через некоторое время мне это надоело. Отбросила в сторону. И пошла бродить по коридорам, сворачивая паутину обратно в мотки. Как-то так получилось, что за это время смогла запомнить большинство коридоров. А нити… после того, как похитили Тауруса, больше не нужны.

Свернув последнюю, вздохнула, посмотрела в конец коридора. Где-то там он вчера разгребал завал. И там его пребывание в лабиринте прервалось. На стенах и полу еще остались подсохшие следы бурой субстанции, которая осталась от живого коридора. Развернулась, пошла обратно к залу. На пол пути свернула. Пошла в лабораторию. Интересно, что там Омнис уже придумал.

Когда я еще не дошла до двери, у меня возникло странное чувство. И снова видение. Пришлось остановиться. Перед глазами предстала схема. С нашим с Омнисом расположением в реальном времени. Немного в стороне появилась мерцающая точка. И словно экран переключился на объектив камеры. В том месте появилась дверь. Скорее всего выход, о котором говорила Сирин.

Видение быстро рассеялось. Я со всех ног бросилась к двери лаборатории, открыла ее и влетела в помещение.

Ошарашенный гарпий дернулся за столом. Склянки зазвенели. Но я не обратила на это внимание. Подлетела к карте и стала искать на ней ту точку, кототая была отмечена на схеме. На мониторе она тоже светилась.