Что ж, если напугать не получится, попробуем по-другому.

— Глава моей семьи решила, что наш брак будет выгоден обеим сторонам, и я подчиняюсь её воле.

— Да? — усмехается. — Тогда почему на нём нет ни метки, ни браслета?

— Согласно договору, этот мужчина мой, — упираюсь. — Отпустите его, чтобы мы могли продолжить путь в Мелвию и заключить союз, как полагается. Последствия нарушения сроков никому не понравятся.

— Хм… — она буквально облизывает его взглядом, но руки неохотно убирает. — Сииры здесь редкость, так что на твоём месте я бы не давала ему гулять без поводка, девочка, — и с достоинством удаляется.

Повезло!

— Спасибо, — Аллеон косится на дверь, зябко передёргивая плечами: — Не думал, что женщины могут быть такими настойчивыми! Она всерьёз собиралась увести меня к себе и… кхм…

— Запереть в спальне?

— Что-то вроде.

— Знаешь, как путешественник по отражениям ты, конечно, более опытный, но…

— Да, — усмехается он, оттаивая. — Поодиночке нам лучше не выходить. Я всего лишь собирался заказать завтрак и выяснить, где можно купить одежду, а в результате чуть не пополнил гарем.

— Что, — ехидничаю, — отгонять от себя дам тебе ещё не доводилось?

Я хотела пошутить, но Аллеон, наоборот, резко прекращает улыбаться:

— Нет, не доводилось… — и, будто отрезая нам обоим пути к отступлению, выдыхает: — Давай обсудим вчерашнее. Всё равно ведь придётся.

Это точно, придётся. Сегодня мозг у меня уже работает, и сделать вид, что ничего не случилось, к сожалению, не получится.

Радуясь, что не успела сдать ключ, послушно иду обратно наверх.

— Зачем ты вообще спускалась? — некстати интересуется сиир.

— Хотела пообщаться с хозяином.

— Что-то срочное? Подождала бы немного, и я сам с ним…

Нет, ну сколько можно?!

— Думаешь, я без тебя и шагу ступить не могу? Тебе же хуже было бы, если б я не спустилась!

Он озадаченно умолкает, а затем выдаёт гениальное:

— Ты злишься, что я её не оттолкнул?

У-у-у, идиот! Как будто у меня, кроме ревности, других чувств нет!

— Нет!

Но он, очевидно, не верит.

— Если б я первым применил силу по отношению к женщине, меня бы точно лишили свободы.

— Понимаю, — цежу, стараясь не наговорить лишнего.

— Не злись. У тебя такое лицо было, когда ты по лестнице шла…

— Да я вас даже не видела! Вообще о другом тогда думала!

Аллеон настороженно пропускает меня в комнату, с минуту молчит, а затем натянуто уточняет:

— Ты же не решила, что я ушёл насовсем, правда? Я же не… — и почти срываясь в шипение: — Я бы никогда так не сделал!

— Ты исчез, ничего не сказав, и даже записки не оставил! Что ещё я должна была думать?

Утром всё казалось логичным, но теперь мне и самой не понятно, как я могла поверить, что он меня бросил? Тий — да, легко, но Аллеон бы сначала до тётушки проводил в целости и сохранности и только потом откланялся.

Мужчина прожигает меня горящим от возмущения взглядом и отходит к окну. Стоит, дышит, пытается справиться с проступившими на руках и шее чёрными пластинками. Я тоже молчу, информацию перевариваю. Эти его штуки… Непривычно, но не противно. Наверное, потому что Аллеон всё ещё выглядит как человек. Ну не могу я представить, как это привлекательное тело превращается в то чудовище! Умом понимаю, но поверить всё-таки не могу!

Через пару минут так и не нарушенной тишины нам приносят завтрак. Хмурый Аллеон с булочкой и чашкой чего-то, похожего на кофе, пристраивается на подоконнике, а я — в кресле. Мы оба порядком проголодались, поэтому едим молча, но время от времени я всё же ощущаю на себе его мрачный взгляд.

— Я бы никогда не оставил тебя здесь одну, — снова повторяет он, но уже спокойно, без спецэффектов. — Даже если бы мы поссорились. Даже если бы ты отказалась от помолвки и уже не была бы под моей ответственностью. Это бесчестно и недостойно.

Подавив желание уточнить, правда ли я могу вот так просто взять — и отказаться от брака, сосредотачиваюсь на остальном. Сильно же его задели мои подозрения, раз до сих пор ни о чём другом думать не в состоянии!

— Извини. Мы пока не настолько хорошо знакомы, чтобы я могла предугадывать твои действия, так что в следующий раз просто предупреждай.

— Да, — соглашается, но смотрит с явным сомнением: — Что ты собиралась попросить у хозяина? Он же мужчина. Здесь только женщины могут оказывать покровительство.

— Какое покровительство? — смеюсь. — Мне нужно было выяснить дорогу к столице!

— Но у тебя же совсем нет денег!

Наивный он всё-таки!

— Дошла бы пешком. Не так тут и далеко, если ехать всего два дня.

Сиир стискивает пальцами подоконник и как-то подозрительно-обречённо прикрывает глаза:

— Допустим, дошла бы. Что дальше?

— Поискала бы Ассоциацию, — отвечаю честно. Он всё равно уже знает о моих способностях, так чего уж теперь хитрить.

— И попросила бы отправить тебя домой, в Наирру?

— Нет, попросила бы научить ходить между отражений в счёт будущей зарплаты.

У Аллеона вырывается долгий мученический вздох, потом — короткий нервный смешок и, наконец, более осмысленное:

— Ну, теперь я хоть знаю, где тебя искать, если что-то случится… А пересекать отражения ты уже умеешь, судя по тому, что мы сейчас здесь. Практика, парочка общих лекций — и будешь настоящим высококлассным проводником. Тебе ведь даже вход специальный не нужен, как я понял.

— Разве особая дверь — не обязательное условие?

— Обычно — да.

— Но как тогда…

— Ты очень хотела сбежать и сделала то, чему проводники долго и настойчиво учатся.

У него ровный, ничего не выражающий голос, но я смущённо отвожу взгляд.

— Я не знала, что это ты.

— На самом деле, думаю, знала. Просто поверить не могла. Чем ещё объяснить, что ты выбрала отражение, идеально подходящее для женщины, желающей избавиться от мужчины?

— А толку-то? Всё равно я тут ничего без тебя не могу.

Аллеон невесело усмехается.

— Сильно испугалась?

Теперь приходит моя очередь ёжиться. Он ведь не о сегодняшнем утре спрашивает и не о внезапном вчерашнем переходе, а о себе. И даже ответ уже знает. Знает, но всё-таки хочет услышать ранящие слова вслух. Наверное, можно было бы обмануть. Сказать, что это было всего лишь очень неожиданно, что в следующий раз вопить и отшатываться я уже не стану, что мне всё равно, как он выглядит… Но это будет неправда. Пусть Аллеон и расстроится, но я до дрожи в коленках боюсь его вторую форму.

— Думала, поседею.

Это никакая не шутка. Открыв тогда глаза, я действительно думала, что сердце вот-вот разорвётся от страха. Отчасти, конечно, я и сама виновата, ведь он же просил, чуть ли не умолял, не смотреть, а я не послушалась, но зачем вообще всё это было нужно?

— И всё-таки после перехода ты не пыталась меня оттолкнуть и весь вечер вела себя, словно ничего не случилось.

— Мозг отключился, — признаюсь со смешком. — Накопилось слишком много всего, вот он и взял тайм-аут.

— А утром, стало быть, вновь заработал?

Становится по-настоящему стыдно.

— Ты не спал, да?

Неопределённо пожимает плечами:

— Не спал. Ты и теперь боишься?

— Тебя — нет.

Учитывая, что он — и есть та чёрная зверюга, моё уверенное заявление звучит довольно глупо. Если бояться — так обеих ипостасей сразу, а уж никак не по отдельности. Если я верю Аллеону как человеку, то, значит, могу и тому чудовищу доверять. Личность-то остаётся одна и та же.

— Обещаю, что не буду больше так обращаться, пока ты… Разве что, выхода другого не останется.

— Пока я — что?

— Пока ты не привыкнешь.

— Обязательно нужно привыкать? — переспрашиваю безнадёжно. — А просто не менять ипостась ты разве не можешь?

— Могу, но всё немного сложнее. Иногда частичное обращение выходит само собой, без моего желания.

— Как сегодня утром?

— Примерно.

— То есть, — пытаюсь я разобраться, — если тебя, например, разозлить, то целиком ты пластинками не покроешься? Никакого хвоста и яда?