— Я не обременю вас надолго: после полудня мне нужно увидеться с ниссом Элктаром.

Точно, насчёт возвращения семейной собственности. Здорово, что у него есть дом и средства, но всё равно немного жаль, если Эшер съедет от нас куда-нибудь в другую часть города. Кто будет подсказывать мне, что делать с Рраяром? Не похоже, что подобные разговоры делают Аллеона счастливее.

— Предлагаю встретиться в холле через полчаса, — подводит итог сиир.

Погода сегодня чудесная, тихая и солнечная, так что дома я бы с удовольствием надела шорты, однако здесь подобный наряд точно сочтутэпатажным. Жаль, но нужно что-то классическое. И красивое. После всех пережитых в лесу ужасов мне очень хочется снова почувствовать себя привлекательной.

Пару минут поперебирав вешалки, останавливаюсь на лёгком нежно-голубом платье. Не до пола, конечно, но колени прикрывает и, благодаря широкому поясу, выглядит необычно.

Несмотря на то, что гардеробные у нас с Леном разные, спальня, из которой в них можно попасть, общая. Обнаружив, что не дотягиваюсь до молнии, я совершенно спокойно выхожу, чтобы попросить его помочь, и замираю, неловко заведя руку за спину.

— Медиф?

Кто бы мог подумать, что ему настолько идёт гранатовый? Насыщенный цвет рубашки подчёркивает тёмные волосы и смуглую кожу, делая инкуба ошеломляюще красивым. С его левого плеча свисает перевязь с чёрными узкими ножнами, делая получившийся образ не только соблазнительный, но ещё и опасным. Беспроигрышное сочетание.

Судя по расфокусированному взгляду, прямо сейчас инкуб вовсю наслаждается, впитывая мои эмоции. Значит, такое внимание всё-таки не всегда его раздражает?

Преодолев разделяющее нас расстояние, медленно, глядя в глаза, кладу ладонь на его грудь. Разом «протрезвевший» инкуб неуверенно смотрит на меня сверху вниз, а затем плавным движением опускается, собираясь, по-моему, поцеловать мне колени.

— Не так! — ловлю его за плечо и заставляю подняться обратно.

От моего негромкого, в общем-то, восклицания Медиф пугается так, словно за неверный поступок вот-вот последует наказание.

— Прости…

— За что?

— Я думал… мне показалось, ты…

— Я хотела тебя поцеловать, да. Разумеется, если и ты этого хочешь. Если нет…

— Я хочу, — признаётся он голосом, каким обычно в преступлении сознаются, и предпринимает ещё одну попытку сползти вниз.

Сдержав вздох, далёкий от восторженного, позволяю. Он ведь помнит, что мне это не нравится, но всё равно почему-то так делает. Я хочу понять, почему.

Теперь его голова чуть ниже моей груди. Куда он собирается целовать?

Ожидаемо, Медиф сразу улавливает перемену.

— Что я делаю неправильно?

— В Талассе, чтобы поцеловаться, принято вставать на колени? — спрашиваю, ласково проводя по его волосам.

— Да, — с готовностью подтверждает мужчина.

С сомнением на него посмотрев, пожимаю плечами:

— Ладно, давай попробуем… Хотя, нет! Не хочу, чтобы наш первый поцелуй был таким. Лучше сначала я покажу тебе, как принято целоваться там, где я выросла, а потом, если таласский вариант покажется тебе лучше, ты покажешь его мне.

Только теперь я начинаю догадываться, что мы по-разному видим ситуацию. Для меня вот так стоять на коленях — однозначно унизительно. Но для него, похоже, нет. Если так, в этом, наверное, нет ничего плохого.

Хотя, честно говоря, мне всё же это не нравится.

Предложение не вызывает у Медифа особой радости, но он не спорит, чуть напряжённо ожидая инструкций.

Попытавшись найти в происходящем хоть что-то хорошее, улыбаюсь: этот поцелуй несомненно может претендовать на звание самого незабываемого!

— Для начала, встань.

Едва он поднимается, сама подхожу ближе, и, положив ладони на его плечи, расслабляюще поглаживаю шею большими пальцами.

— Обними меня, ладно?

Честное слово, даже в детстве процесс целования проходил проще, естественнее. Инкуб же ведёт себя так, словно ему и впрямь требуется устное разрешение на каждый вздох в мою сторону.

Но какие у него губы! М-м-м, бархатно-мягкие, сладкие — ласка этих губы стоит всех потраченных сил! Поцелуй почти целомудренный, бережный. Он не возбуждает желания, зато согревает душу, растекается теплом взаимной открытости и доверия, и это во сто крат дороже. Всё-таки самое лучшее удовольствие рождается в голове, а не в теле.

Чуть отстранившись, мы смотрим друг другу в глаза, и в ответ на восхищённую улыбку Медиф тоже начинает улыбаться.

— Ну что? Ты всё ещё настаиваешь на таласском варианте?

Вместо ответа мужчина медленно, не отводя неонового взгляда, опускается на колени. С моего молчаливого согласия его ладони ложатся на поясницу и ненавязчиво притягивают ближе. Подозреваю, ему просто захотелось добавки. Не важно, как.

— Это точно нормально — вот так стоять? Тебе не обидно?

Вообще, я собиралась спросить, не считает ли он эту позу оскорбительной, однако сильно смягчила формулировку.

— Возможность преклонить колени перед своей госпожой — награда, которую нужно ещё заслужить. Почему мне должно быть обидно? Я рад, что ты позволяешь быть рядом.

Это как же нужно промыть мозги, чтобы человек начал считать подобное наградой?!

Вот бы всех мужиков, поднимающих руку на женщин, ссылали в Талассу на перевоспитание! И дамам развлечение, и обществу — польза. Месяц-другой — и любителей без риска помахать кулаками было бы не узнать. На всю жизнь бы запомнили.

Однако из Медифа, хоть он и вырос в Талассе, её воспитание выветривается довольно быстро. Теперь, даже стоя передо мной на коленях, он не выглядит, как безвольный, покорный раб. Всего за несколько дней здесь он стал увереннее и продолжает меняться дальше.

Наклонившись, уже смелее касаюсь его приоткрытых губ, запускаю жадные пальцы в тёмные кудри. Инкуб отзывается в тот же миг — прижимает теснее, ведёт ладонями вниз.

Где бы ещё я нашла настолько неизбалованного лаской мужчину? Он же даже самыми простыми прикосновениями наслаждается.

Дразню его кончиком языка, немного тяну за волосы, вынуждая сильнее откинуть голову, и Медиф вдруг прижимается ближе и стонет — почти беззвучно, но я чувствую едва различимую вибрацию. Осознав это, он немедленно отпускает, распахивает глаза.

Нет, всё-таки рано я радовалась. На месте его воспитание, никуда не исчезло.

Притворяться, что не замечаю его настороженности, бессмысленно.

— Знаешь, Медиф, у нас говорят, что совершенно не важно, как именно целоваться. Гораздо важнее, с кем.

Он понимает. В этот раз, в отличие от нашего разговора в саду, я уверена, что инкуб действительно понимает. Он тоже почувствовал разницу.

К тому моменту, как Аллеон появляется на пороге, Медиф уже помог мне застегнуть платье и воодушевлённо возится с волосами, сооружая из них нечто удивительное. Вот уж не ожидала, что в список его достоинств входит ещё и умение мастерить дамам причёски!

— Потрясающе выглядишь! — улыбается Лен, лаская взглядом. — Это платье делает тебя милой и очень женственной, а причёска… — его пальцы пробегают по открытой шее и плечу, — нужно делать такие чаще. Спасибо, Медиф.

Тот лишь кивает, внимательно глядя на то, как Лен ко мне прикасается. Дожили, инкуб учится у сиира… Хотя, какой он, вообще-то, инкуб? Так, название только. В нём ни распутства, ни похоти, а на женщин он до сих пор старается лишний раз не смотреть, чтобы не привлекать к себе их внимания.

Тем сильнее это заставляет ценить каждую его улыбку, каждый открытый взгляд и касание. Они не просто брошенная мимоходом мелочь, которую щедро раздают каждому, а знак того, что я для него — особенная. Как и он для меня.

Двигаясь по улице сквозь толпу, мы довольно быстро достигаем намеченной цели. Лавка артефактора — это как ювелирный магазин, только лучше. Помимо зачарованных украшений, заманчиво поблёскивающих с витрин, здесь продаются ещё и различные статуэтки и обереги — для дома, для путешествий, для успеха в учёбе. Мужчины сразу направляются к продавцу, а я тем временем просто рассматриваю необычные товары, неспешно переходя от одного прилавка к другому.