Множилось число доверенных лиц Верховного правителя. Одной из первых на агитацию за план Матушкина подрядилась Лукерья Голяшкина. В многочисленных интервью она не уставала повторять, что Матушкин наделен провидческим даром, ибо прозрел грех, который одолел ее падшую дчерь. Речь шла о грехе блуда. В своем обращении Матушкин порекомендовал Голяшкиной присмотреться: не ходит ли дочь налево. Выяснилось, что дочь Лукерьи Львовны действительно изменяла законному супругу с его младшим братом! Зять об этом не знал, но, по словам Голяшкиной, чувствовал любящим сердцем, страдал и потому отвешивал прелюбодейке. И ладно бы братья были близнецами, сетовала Голяшкина. В этом случае их можно было бы перепутать. Я уж не знаю, говорила она, как там у близнецов насчет естества, но, по крайней мере, на рожу бывает – не отличишь. Ну никак не отличишь! Природа она тоже, того! Во-видимому, словом «того» Голяшкина выражала свое понимание непостижимого промысла коварной природы. Так ведь наши – не близнецы (!), разводила Голяшкина руками и смотрела на собеседника взглядом, не оставляющим никаких сомнений в ее правоте. Теперь Голяшкина сама поколачивала дочь вместе с зятем. И все семейство верило, что исполнение плана Матушкина избавит их от неурядиц и непроглядной бедности, от непосильных шекспировских страстей.

План Матушкина горячо поддержал и Сергей Безручко из Забайкалья. Получив презервативы и сблизившись с Анжилмой Аюровной, школьник впал в уныние. Презервативы быстро закончились. Купить новые было не на что. Не будешь же каждый раз тревожить Верховного правителя, размышлял Сергей. И на хрена мне такая жизнь в этом ёбаном Лиходеево, в этом сраном Забайкалье, резонно говорил Безручко.

Опросы общественного мнения показали, что план Матушкина находит широкую поддержку подданных Российской империи, которым опостылело их существование и которых пугало грядущее.

Масс медиа наводнило заступничество.

Большой писатель: «В грандиозном, эпическом выступлении Матушкина явлен зримый образ всего будущего назначения и всей будущей цели России, в стало быть, и всей будущей судьбы нашей. Ключевая мысль Матушкина – всемирность России, ее отзывчивость и действительное, бесспорное и глубочайшее родство ее гения с гениями всех времен и народов мира. Мысль эта выражена Матушкиным не как одно только указание, учение или теория, не как мечтание или пророчество, но исполнена им на деле, заключена вековечно в доктрине Исхода, доказана им. Всемирная красота воззвания Матушкина открыта всем запахам, всем землям, всем временам, всем людям мира. Для Испании Матушкин испанец, для Греции – грек, для Японии – японец и даже для Украины – украинец. Матушкин – вольный горец и бедуин, китаец и эскимос, туарег и американец. Матушкин – отец и сын всех народов и конфессий. Поэзия Матушкина пробовала все аккорды, воспитана исканиями всех народов, прислушивалась к лирам всех поэтов, добывала какой-то всемирный язык затем, чтобы приготовить всех к служению более значительному. Всем странам, всем народам, всем людям Матушкин сказал и заявил, что русский гений знает их, понял их, соприкоснулся им как родной, что он может перевоплощаться в них во всей полноте, что лишь одному только русскому духу дана всемирность, дано назначение в будущем постигнуть и объединить всё многоразличие национальностей и снять все противоречия их. Другая мысль Матушкина – это поворот к народу и упование единственно на силу его, завет того, что лишь в народе и в одном только народе обретем мы всецело весь наш русский гений и сознание назначения его. И это, опять-таки, Матушкин не только указал, но и совершил первый, на деле. Только с Матушкина начался у нас настоящий сознательный поворот к народу! После Матушкина нельзя сказать ничего нового. После Матушкина – молчание! Выступление Матушкина – самое яркое, твердое и неоспоримое доказательство самостоятельности русского гения и права его на величайшее мировое, общечеловеческое и всеединящее значение».

Депутат Государственной Думы Российской империи: «Россия – великая страна! Мы неоднократно поражали мир самыми смелыми, самыми отчаянными, самыми дерзновенными свершениями. Думаю, Матушкин уловил нерв времени. План Матушкина – наша судьба, наш голос, наша песня, наш призыв, наша исповедь, наше воззвание к миру!».

Корреспондент: «Вы верите в мессианство Матушкина?».

Депутат: «На все сто! Матушкин – новый мессия. Он если и не ведет нас в землю обетованную, подобно пророку Моисею, то определенно подвигает нас вытянуть самих себя за волосы из омерзительного болота жизни, подобно легендарному и неподражаемому барону Мюнхгаузену».

Политолог: «Думаю, шансы на положительный исход голосования для Матушкина очень и очень велики».

Телеведущий канала «Культура»: «Антон, правда, что Вы лично знакомы с Матвеем Матушкиным?».

Модный театральный режиссер Антон (говорит вычурно, удлиняя отдельные гласные звуки): «Правда-правда. Жил по соседству с этим перцем. В далеком и страшном детстве. Похотливый был бес, все на баб зарился, на мать мою залез. Проказник. Но давай не будем о личном! Долой предвзятость! Наконец-то в стране появился живой Верховный правитель. Прежний был каким-то неперспективным. Упырь какой-то, блядь».

Телеведущий: «Антон, нашу программу на канале “Культура” смотрят дети».

Модный режиссер: «Какие, на хрен, дети. Не ври. “Культуру” смотрят люди взрослые. Восемнадцать плюс. К тому же скоро не будет ни взрослых, ни детей. Но давай не будет отвлекаться. Привлекает магнетизм, новаторство, особая эстетика обращения Матушкина и того состояния, которое, как я очень надеюсь, всем нам предстоит пережить».

Телеведущий: «Ты готов умереть?».

Модный режиссер: «Ты ничего не понял! Это мы сейчас мертвые, а Матушкин предлагает нам обрести абсолютно уникальный, абсолютно новаторский и абсолютно грандиозный опыт, познать подлинную экзистенцию. Понимаешь, уже полторы, а может две сотни лет разного рода мудаки пишут об этой самой экзистенции. Придумали заумное слово и все пишут и пишут, пишут и пишут. Все шкрябают как стахановцы. А где она, эта экзистенция? Где? Она – в словах Матушкина! Вот не думал в детстве, что мазал дверную ручку говном такой интересной особе! Ты знаешь, пока он ебал мою мать, я ему на багажнике новый тачки средний палец не помню какой руки нарисовал аэрографом».

Модный режиссер радостно показал средний палец и заразительно засмеялся.

Телеведущий (смеясь): «Интересно. Дверная ручка. Говно. Средний палец… Хорошо! И как ты встретишь смерть?».

Модный режиссер: «Я встречу ее стоя. Даже если заболею и буду лежать на смертном одре, биться в агонии, или нажрусь, или заторчу, все равно встану и буду стоять. Как Патрик Бренуэлл».

Телеведущий понимающе кивнул.

Модный режиссер: «Послушай, сто пудов, именно Патрик Бренуэлл, а не его сестра Эмили, не эта сука, написал “Грозовой перевал”. От этих баб – одни неприятности. Хочу поставить пьесу. Про то, как Патрик Бренуэлл писал “Грозовой перевал”, бухал, подсел на опиум и словил белку. Люблю таких! Матушкин такой же романтик. Такой милый, такой инфернальный, такой маскулинный. В нем жив какой-то анимализм! Настоящий самец! Прекрасный типаж! Да, еще я надену на светопреставление синий фрак, желтые трусы и жилет. И круглую серую шляпу. И еще чулки и ботфорты. Как юный Вертер. И презервативы в карман положу: вдруг пригодятся».

Телеведущий понимающе кивнул и понимающе развел руками.

Политолог в очках: «Надо признать, что Матушкин предлагает достойный лаконичный ответ на сложнейшие вызовы, стоящие перед Россией и миром».

Репортер: «Матушкина часто называют преступником».

Крупный историк: «На самом деле Матушкин – Гуманист с большой буквы. Впрочем, наш Верховный правитель действительно ведет себя как отъявленный преступник. Ибо он осмелился совершить самое тяжкое преступление – сказать правду в мире, в котором принято лгать, в котором правда превратилась в какой-то выигрышный лотерейный билет в бесконечном потоке поддельных, фальшивых новостей, а, значит, ложь стала безоговорочной нормой».