Павил взялся за резиновый трон, подтягивая себя к батискафу. Он вернулся на борт своего морского судна как раз к тому моменту, когда важный человек спустился сюда же с лестницы.

— Здравствуй, Павел.

— Здрасте, — в голосе Павила не было и частички небрежности.

— Мы, эээ… — человек замялся. Кстати, его звали Соф, и Павил его знал. Ведь все работали на одну компания, — писали тебе. Ты знал об этом?

— Прости, Соф, — теперь замялся Павил, — Я не смотрел почту. А что?

— Мы кое-что обнаружили.

— И что же?

— Мы и сами не знаем, — Соф пожал плечами. — Это у Сатурна.

— Ну ладно. Это, знаешь ли, Соф, далеко. А что конкретно, то?

— В штаб-офисе проведут краткий брифинг. Камила, кстати, тоже вызывают.

— Ну раз самого Камила, — саркастично отметил Павил, — то ладно. Я в деле. Только, — он огляделся, — что с батискафом делать? — Павил почесал голову.

— Отправь его автоматом в ближайший порт. Компания позаботится.

— Соф, а если его украдут?

— Павил, — Соф вздохнул, — ты серьёзно хочешь сейчас это обсуждать? Нас ждут.

— Ну ладно, — Павил пошёл в рубку управления вбивать гео-маршрут.

— Сфокусируй телескоп.

Камил сидя в раздвижном кресле потягивал через трубочку апельсиновый сок. Переносной вентилятор, находившийся по левую руку, бесшумно охлаждал его кожу. Техас не самое любимое его место на земле, но здесь чуть ли не единственное место на земле, где световое загрязнение от мегаполюсов не сожрало собой ночное небо. И будь у Камила альтернатива — он бы предпочёл её жаркой техасской природе. Тут, под защитой Гуадалупе-Пик, скрывшись от городского объединения Далласа и Альбукерке, чьим центром теперь является бывший город Лаббок, о котором мало кто знал ранее, Камил мог наблюдать космос таким, каким он и являлся. Если смотреть с Земли. С пыльной Линией Млечного Пути, прорезающего видимую вселенную на две части, и яркой Луной, вошедшей в стадию полнолуния. Конечно, не будь здесь так жарко (а ночами даже прохладно), Камил поселился бы здесь. Да и природа, ровно, как и география мест, отличная. Но не она его интересует, а Луна. И наблюдения. И поэтому Камил чаще смотрит в «прицел» телескопа, нежели на местные достопримечательности. Удлинённое дуло телескопа, установленного на трёх штативных ножках, зафиксировано на спутнике Земли и документирует все действия в видеофайл. Один из учеников Камила сейчас возится с таким же телескопом.

— Жека, выровняй свой прицел на тринадцать градусов правее.

Камила всегда удивляла, почему ученик хотел, чтобы его звали Жека, а не «по нормальному» Евгений, но Камил никогда не спрашивал. Один из знакомых Камила так вообще заявлял, что личностные имена, данные родителями, не имеют смысла.

— Да, вот так, — Камил следил за выполнением смещения прицела через экран своего телескопа, синхронизированный с телескопами учеников. — Отлично. Доведи ещё на два градуса по горизонтально оси. Вот. Теперь сфокусируй.

Помимо Жеки здесь, в двухсот метрах от Гуадалупе-Пик, находились ещё два ученика Камила, следящие в свои телескопы за изменением положения Луна.

— Как видите, — Камил сосредоточился на изображении Луны, перечерченной двумя перпендикулярными линиями прицела, — мы можешь наблюдать слабую либрацию спутника. Визуально нам бы потребовалось пару дней, чтобы изменения оказались бы слишком очевидны для нас, но с этими телескопами мы можем наблюдать векторы слабых колебаний на контурах Луны. Сейчас градус изменения не превышает единицы, но со временем расхождения с исходным состоянием станут более очевидны. Вряд ли мы сможешь наблюдать сейчас историческое событие, известное как аномальный месяц, но, — Камил сосредоточил взгляд на южном полюсе Луны, и программа телескопа отметила данную область, взяв её в периметр, — как видите, небольшие смешения по долготе очевидны. Не больше визуального миллиметра с такой дистанции, но большего и не требуется. Как думаете, как причины? Какие у вас гипотезы по этому поводу?

— Приливные силы Земли? — высказался один из учеников.

— Скомпенсированные приливные силы? — отозвался другой.

— А ты что думаешь, Жека? — Камил спросил своего необучаемого ученика. И это были его лучшие ученики. Ну, или те, кто решил стать его учениками. Система образования стала совсем свободной. Люди, жившие лет сто назад, вряд ли бы поверили описанию нынешней системы образования, полностью строящейся на саморазвитии, самообучении и поиску ответа через изучение материала и эмпирическое исследование.

— Эффект наблюдателя?

Ответ слегка удивил Камила.

— Как один из вариантов. Антропный принцип, знаете ли. Возможно, Луна бы и не существовала, не смотри бы периодически на неё я, вы, всё человечество. В конце концов, Луна состоит из той же материи, что и всё, но соберётся ли всё в что-то понятное для описания без наблюдателя? И что, если мы одним лишь наблюдением можем менять свойства огромных объектов, как Луна?

— А что, если другой наблюдатель будет смотреть на Луну, но с другой стороны? С Марса? — спросил один из учеников.

— Да, парадокс. Я не могу сказать наверняка. Да и кто может, — Камил почесал подбородок. — Мне нравится один из законов Ньютона: каждое действие имеет противодействие. Может, существует какой-то универсальный уравнитель во вселенной? Математическая формула из мира Платона, которая перемешивает два уравнения Шредингера? Кто знает.

— Может процесс либрации происходит без участия наблюдателя? — Жека продолжал копаться в своём телескопе.

— В этом то и проблема, Жека. Как же нам это определить? Или узнать? Нам нужен ещё один наблюдатель, только это должен быть не человек. Теоретически.

— Пришельцы с других миров? — кто-то хихикнул.

— Было бы не плохо, — усмехнулся Камил. — Квантовое многообразие слишком велико и чуть ли не бесконечно, но луна, так же, как и мы с вами — всегда выглядим одинаково. Уж больно большие нестыковки в идеях Эйнштейна, Бора и Гейзенберга.

— Камил, а вы пробовали наблюдать не с Земли?

— Это как?

— Из космоса? Не обязательно же торчать на Земле. В наше время можно и с Марса.

— Не знаю, — Камил достал протеиновый батончик из кармана своих штанов, пошитых из вискозной ткани, развернул его и откусил кусок. — Я бывал на орбите Земли, но я не большой фанат перелётов. Одного суборбитального перелёта мне хватает. Мне всегда кажется, что я ощущаю все те миллизиверты радиации, проходимые сквозь меня. Отвратительное чувство. Знаете, их ещё в бананах измеряют.

— А вы не можете сосредоточить свою энергию наблюдателя на ионизирующем излучении и отменить его? — снова кто-то хихикнул. Возможно, Жека.

— Ха-ха! Но я бы хотел, — Камила отвёл от наблюдения за Луной входящий звонок на экран телескопа с фирменной пометкой Компании. В наше время дозвониться могли до кого угодно и на что угодно. — Боюсь, наши наблюдения прерываются на неопределённое время.

Камил быстро дожевал протеиновый батончик и нажал принять вызов.

Уже через семьдесят три минут после вылетал гексокоптер подлетал к берегам Норвегии. Реактивные сопла разгоняли летательный аппарат быстрее скорости звука, образовывая дифференциацию воздушных потоков за собой. Дверцы внутренней кабины были плотно закрыты и Павил наблюдал за происходящим с наружи в прямоугольный иллюминат вертолёта. Водяной слой начинал сменяться прибрежными выступами, перед которыми были расставлены автоматические маяки, служащие системой инерциальной навигации. Красными колоссами, они поднимались над водой, а бушующие морские волны бились об их стены. В верхней части маяков находились спутниковые антенны, чьи тарелки были вогнуты градиентов внутрь. Сама тарелка была частично закрыта клеткой Фарадея, так как маяки уже не представляли особой ценности, а установили их лет семьдесят назад, ещё в прошлом веке. Под тарелкой находился сигнальный осветитель, продолжающий работать и до сих пор. Раскручиваясь по оси, он освещал всё в округе. Над тарелкой же находилась антенна маяка, обтянутая поролоном и завёрнутая в термоплёнку, и тоже закрытая клеткой Фарадея. В настоящее время маяки не демонтировались лишь по той причине, что, теоретически, они ещё могут потребоваться, но в будущем. Установлены же они были для устранения проблем во время первых лет работы человеческого инфополюса, когда обычные авиационные самолёты ушли в прошлое, а на их место пришли суборбитальные перелёты, совершаемые на шаттла-подобных истребителях, используемых для гражданских перевозок. Небо отдали гелиевым дирижаблям на дополнительных симметричных соплах, для создания дополнительной тяги. На севере, где береговой выступ линии обрывался за горизонтом, как раз один из таких кибер-дирижаблей, у которых вместо человеческих пилотов стояла система автоматического управления на основе алгоритмированной нейросети, улетал к открытое море. Обычное, данный тип транспорта транспортировал до ста пятнадцати тысяч тонн, поэтому в него набивали всё то, что не могли запихнуть в орбитальные шаттлы.